Ги Бретон - В кругу королев и фавориток

Больше месяца он не проявлял никакого интереса к военной ситуации, целиком отдавшись наслаждению тем, что отныне стали называть «красивой жизнью».

К большому сожалению, последние дни этого медового месяца были подпорчены Антуаном д`Эстре, который неожиданно дал понять своей дочери, что вовсе не собирается долго выступать в роли снисходительного отца.

Такое поведение было продиктовано клокотавшей в нем злобой. На момент вступления Габриэль в королевскую постель Антуан единственный из всей семьи не получил никакой компенсации и был этим страшно раздосадован.

Однажды он вызвал к себе Габриэль:

— Король женат и никогда не разведется с женой. А вы позволяете втянуть себя в скандальную связь. Вам следует немедленно ее разорвать. Я помогу вам в этом, выдав вас замуж за монсеньера де Лианкура.

Габриэль пришла в ужас и возвратилась в свою комнату в слезах.

Но пусть читатель не заблуждается на сей счет: это не короля она опасалась потерять в результате замужества, а Бельгарда, которого не переставала любить и женой которого надеялась вскоре стать. Значит, чтобы остаться свободной, надо было задобрить Антуана д`Эстре, а для этого сделать так, чтобы он как можно быстрее получил какой-нибудь важный пост.

Она немного поразмыслила и через несколько дней попросила Генриха IV отвоевать у лигистов город Нуайон, расположенный в пятнадцати лье от Кевра.

Король был удивлен такой просьбой.

— Это доставит мне удовольствие, — сказала она с улыбкой.

Он немедленно отправился к своим полководцам.

— Господа, завтра мы начинаем осаду Нуайона… Воцарилось гробовое молчание. Столь сумасбродное решение, принятое в тот момент, когда первостепенной задачей для короля было завоевание Нормандии, привело всех в совершенное замешательство. Наконец, обретя дар речи, советники поинтересовались у монарха, что толкнуло его на такой шаг. Генрих IV ответил, что это касается только его, после чего армия направилась в Пикардию.

Осада длилась две недели. 17 августа нуайонцы капитулировали. Антуан д`Эстре тут же был назначен губернатором города, а один из его сыновей (потому что каждый должен был воспользоваться удачей, выпавшей на долю Габриэль) стал епископом…

Как-то неожиданно став более покладистым, владелец кеврского замка сразу перестал беспокоиться о чести своей семьи.

Фаворитка добилась того, что хотела.

Казалось, выполнив волю любовницы, Генрих IV без промедления двинется на Руан. Но он этого не сделал, хотя посланные Елизаветой английские войска прибыли в Дьепп и были готовы оказать ему помощь в сражении за нормандскую столицу.

Все историки тех лет едины во мнении, что именно Габриэль д`Эстре повинна в этой непонятной военной акции против Нуайоиа, стоившей Франции сотни бессмысленных жертв. «По просьбе Габриэль д`Эстре, — пишет де Ту, — принц согласился осадить Нуайон». То же самое утверждает Клод Гручар, первый председатель руанского парламента, который, непосредственно участвуя в переговорах с целью завлечь Генриха IV в Нормандию, заявил, что «вместо того, чтобы приехать, король страстно влюбился в Габриэль д`Эстре и, чтобы понравиться ей, осадил Нуайон»,

А он, радуясь возможности оказаться в объятиях своей дорогой Габриэль, застрял в Нуайоне.

Елизавета, несколько удивленная его бездействием, направила своего посла Энтона с целью выяснить, что происходит. Инициатива королевы оказалась явно некстати, потому что король воспользовался этим визитом, чтобы побыть со своей любовницей чуть подольше.

— Раз уж вы здесь, господин посол, — сказал он, — мы устроим несколько веселых праздников…

С приездом посла много веселились, танцевали, шутили, и 31 октября крайне шокированный Энтон написал королеве Англии: «Мадам, король выбрал этот город, потому что сильно влюблен в дочь губернатора, которая имеет над ним сильную власть, а я служу лишь предлогом для его пребывания здесь».

Наконец, к середине ноября Генрих IV согласился отказаться от этой райской жизни и выступить в путь. 3 декабря он и его армия подошли к Руану. Однако опоздание, с которым была предпринята эта военная экспедиция, оказалось на пользу руанцам, и осада города закончилась полным провалом, ответственность за который перед историей несет красавица Габриэль.

В августе 1592 года Генриха IV ждал неприятный сюрприз. Он узнал, что Габриэль, все капризы которой он безропотно исполнял, втайне по-прежнему позволяла герцогу Роже де Бельгарду «посещать свой лабиринт», как тогда принято было говорить.

После того как король отправился в армию, красавица без малейших угрызений совести вернулась в постель этого пылкого и умного молодого человека, за которого она все еще надеялась выйти замуж и вместе с ним предавалась изнурительным играм, шум от которых, надо полагать, было интересно послушать.

Король был расстроен. Полностью утратив интерес к военной ситуации, он в течение нескольких дней размышлял о том, как бы убрать Бельгарда окончательно и при этом бесшумно.

Перебрав в уме несколько достаточно сложных способов, он в конце концов решил, что проще всего будет выдать Габриэль замуж за какого-нибудь покладистого человека, и вспомнил об одном таком претенденте, одобренном Антуаном д`Эстре, тщедушном и комичном Никола д`Амервале, монсеньоре де Лианкуре, который соединял в себе все необходимые качества: был беден, простоват, обременен двумя маленькими дочерьми от первого брака.

Вспомнив о нем, Генрих тайно вызвал к себе Антуана д`Эстре и попросил его срочно выдать Габриэль замуж за монсеньера де Лианкура.

Губернатор Нуайона был крайне удивлен. Он подумал, что Генрих и его дочь поссорились, и ему стало страшно, что он может лишиться тех привилегий, которыми был обязан королевскому увлечению. Желая выиграть время, он заметил, что свадьба — дело дорогое, а у него нет столько средств.

— Я об этом подумал, — сказал король.

И он приказал выдать ему пятьдесят тысяч золотых экю [45].

Габриэль пришла в неистовство, узнав, что ее отдают в жены такому нелепому типу.

Она заявила о своем несогласии и письменно обратилась к королю с просьбой о помощи. Генрих IV в ласковом тоне объяснил ей, что она не должна ничего бояться, потому что он явится в церковь, чтобы помешать брачной церемонии. Успокоенная, Габриэль сделала вид, что соглашается на предложенного ей мужа.

В действительности же 8 июня, в день свадьбы, король не появился, и несчастная невеста, прождавшая его появления до последней минуты, не сопротивляясь, дала подвести себя к алтарю. Так как она оказалась в состоянии полной подавленности, вся церемония была скомкана, а свадебный обед прошел в мрачной обстановке.

Но и тогда красавица все еще верила, что король появится раньше ее тетки, м-м Сурди, которая должна была повести ее в комнату для новобрачных. В десять часов вечера она была вынуждена признать очевидное: король покинул ее. «И тогда, — пишет Соваль, — ново брачная, чувствуя приближение роковой минуты, когда ее отдадут в руки чудовища, предназначенного ей в мужья, а ее поклонник и не думает появиться и защитить от нависшей опасности, сначала разразилась долгой бранью по его адресу и поклялась отомстить за то, что он так обошелся с нею, а потом приготовилась защищаться, насколько хватит сил. Зная, что ждать помощи неоткуда и рассчитывать надо только на себя, она оказала такое сопротивление всем притязаниям мужа, что тот в течение всей ночи не решился лечь в постель».

Этот брак начался не особенно хорошо для несчастного Никола де Лианкура. Его продолжение оказалось еще хуже.

Вечером следующего дня он бросился к ногам Габриэль и плача стал умолять ее лечь с ним в постель.

Разжалобившись, красавица в конце концов согласилась. И тут произошло то, что бывает довольно часто и чему г-н Кинси счел возможным посвятить большую главу в своем «Отчете»: оказавшись рядом с обнаженной девятнадцатилетней красавицей, он пришел в сильнейшее волнение, которое лишило его всяких сил.

Смутившись, он встал и подошел к раскрытому окну в надежде, что свежий ночной воздух благотворно подействует на его интимные побуждения. Через несколько мгновений ему стало зябко, и он чихнул. К сожалению, никакого другого эффекта ночной бриз не произвел.

Бедняга понимал, что должен как можно скорее себя реабилитировать. Увы! То же фиаско он потерпел на следующий день и во все последующие дни.

Неспособный укрепить свой талант, он наконец смирился, тогда как Габриэль, страшно обрадованная, благодарила небо, избавившее ее от тяжкой повинности.

Через несколько дней после этого фиктивного брака Габриэль д`Эстре узнала новость, которая ее очень опечалила и позволила ей надолго уединиться в своих покоях под предлогом глубокой скорби.

Дело в том, что ее мать, Франсуаза д`Эстре, и ее молодой любовник, маркиз д`Аллегр, губернатор города Иссуара, были убиты. Убийство было совершено при странных обстоятельствах. Дюжина мужчин с двумя мясниками во главе совершили нападение на губернатора и его любовницу, которых все в городе осуждали за чрезмерную роскошь. Высадив входную дверь, они устремились к несчастным и убили их, нанеся множество ножевых ран. Этого им показалось мало, и убийцы для собственной забавы протащили трупы по улице, выставив обнаженные тела на обозрение прохожим. Вот тогда все увидели, что элегантная Франсуаза д`Эстре заплетала себе коротенькие косички, «украшенные ленточками», в совершенно неожиданном месте [46]…

«Это говорит о том, — пишет историк тех лет, — что она была кокеткой и следила за собой с тем, чтобы в любой момент быть готовой нравиться, даже в случае появления неожиданного гостя…»