– Ваша жена отлично знает, где вы, – перебил сержант Сомтер.

Он кивнул молодому полицейскому, который стоял у двери, и улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:

– А вы ведь на самом деле уверены, что варвары – это мы…

Молодой коп вернулся. С ним была Тесс, спокойная и сдержанная – только губы сжаты в тонкую линию, да еще в глазах промелькнул ужас, когда она увидела, в каком состоянии мое лицо. Я обнял ее и сказал, что мне очень жаль, а она сказала, чтобы я не говорил глупостей – все это еле слышным шепотом. Когда она мягко, но решительно отстранилась, я заметил, что с ней еще кто-то.

Англичанин. Высокий и подтянутый. Казалось, царящая в тюрьме жара не причиняла ему ни малейшего беспокойства. На нем были отутюженные джинсы, строгая голубая рубашка и бейсболка. Сержант Сомтер встал со стула и пожал ему руку. Потом англичанин повернулся ко мне, однако руки не подал.

– Джеймс Майлз. Я помогаю в британском представительстве. В почетном консульстве Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии. Именно там и нашла меня миссис Финн.

На бейсболке у него были нарисованы китайские иероглифы и дракон в темных очках. «Гонконгский клуб иностранных корреспондентов», – гласила надпись по-английски.

– Британское представительство находится на Патак-роуд, – добавил Джеймс Майлз, как будто это все объясняло.

– Пляж Карон, – вставил я.

– Именно! – со смехом отозвался он. – Каморка над мебельным магазином «Клонг» – офисом ее назвать трудно.

Я растерянно уставился на Джеймса Майлза, сбитый с толку его ничего не значащей болтовней.

Тесс взяла меня за руку и крепко сжала. Я не понимал, что происходит, и взглянул на сержанта Сомтера. Джеймс Майлз обратился к нему по-тайски. Сержант выслушал, кивнул молодому копу, и оба вышли. Когда дверь за ними закрылась, Тесс бросилась мне на шею, и я прижал ее к себе.

– Со мной все хорошо, – проговорил я.

– Пхукетская тюрьма рассчитана на семьсот заключенных, а содержится в ней почти в два раза больше, – сказал Джеймс Майлз. – Однако есть тюрьмы, в которых условия еще хуже. Намного хуже.

– Так вы из посольства? – спросил я, все еще обнимая жену за талию. – Вы меня отсюда вытащите?

Он рассмеялся:

– Я не настолько важная птица – всего лишь скромный писака. Пишу путеводители. Как я уже говорил, в британском представительстве я просто помогаю. На острове нет ни официального консульства, ни посольства, так что людей не хватает. Но я постараюсь вас вытащить.

Звучало не слишком многообещающе.

– Полиция подозревает, что компания Фэррена – просто бойлерная.

– Бойлерная? – переспросил я.

Я никогда не слышал ни о какой бойлерной и чувствовал себя глупо. Глупо и беспомощно. Облегчение, которое я испытал от встречи с Тесс, теперь превращалось в нечто иное. Я не хотел, чтобы она видела меня в таком месте. Мне было невыносимо думать, что ей приходится видеть меня в таком месте.

– Профессиональный жаргон, – пояснил Майлз. – Бойлерные предлагают клиентам приобрести акции до первичного размещения.

Я вспыхнул, ощутив всю глубину своего невежества. Потом посмотрел на Тесс: она улыбнулась, кивнула и стиснула мои руки. А наш новый знакомый тем временем продолжал:

– Их продают по низкой, базисной цене своим людям – обычно директорам. Когда компанию регистрируют на фондовой бирже, цена на акции взлетает, и акционеры получают хорошую прибыль. – Тут он позволил себе рассмеяться: – Если, конечно, компания действительно существует.

– Но ведь «Дикая пальма» занималась продажей недвижимости, – возразил я.

– По сути, это то же самое, – ответил Майлз уже без улыбки. – Сомнительные инвестиции. Стильный веб-сайт, за которым не стоит ничего, кроме сарая с десятком телефонов. Сотрудники ищут жадных и легковерных клиентов и помогают им расстаться с деньгами. Может, это и не бойлерная в строгом смысле слова, но наш сержант Сомтер недаром почуял неладное.

– «Дикая пальма» не занималась ничем противозаконным! – запротестовал я, чувствуя, как почва уходит у меня из-под ног.

Впервые в его глазах мелькнуло раздражение.

– Том, а вам-то откуда знать?

Я не ответил, а про себя подумал: «Интересно, на чьей он стороне? Не похоже, чтобы на моей».

– По-моему, полиция не зря забила тревогу, – продолжил Майлз. – Фэррен слишком вольно толковал тайское имущественное и земельное право. «Дикая пальма» создавала компании, во главе которых стояли подставные лица, а это незаконно: тайскими компаниями должны управлять граждане Таиланда. Существует такой документ, называется Закон об иностранной коммерческой деятельности от 1999 года, и власти относятся к нему очень серьезно.

Я уставился на него:

– Кто вы?

– Просто литературный поденщик, – со смехом ответил Майлз. – Пишу путеводители.

Потом он посмотрел на Тесс и немного смягчился.

– Послушайте, я здесь не для того, чтобы кого-то в чем-то обвинять. Тайцы начали следить за Фэрреном давно – еще до вашего приезда. Я хочу помочь вам, Том. Однако нужно помочь и сержанту Сомтеру. Что вам известно о Фэррене?

– Он бизнесмен. Застройщик.

Майлз рассмеялся:

– А в итоге станет владельцем бара. Такие, как он, всегда этим кончают.

– Вы не знаете его, – бросил я, внезапно разозлившись. – И не знаете меня.

– Том… – проговорила Тесс, но я на нее даже не взглянул.

– Я знаю, что вы не такой, как остальные, – сказал Джеймс Майлз.

Он старался быть ко мне великодушным – я это видел. Если не ради меня самого, то ради Тесс. Господи, что же она пережила, прежде чем нашла его в британском представительстве на Патак-роуд?..

– Я знаю, что вы просто шофер. Ведь так? Вы работали в «Дикой пальме» шофером?

Я подумал о строительной фирме, которая была у меня в Лондоне. Подумал о работавших на меня людях и о тех домах, что мы создавали своими руками.

– Да, так. Я просто шофер, – ответил я и отвернулся.

10

Наверное, они услышали рев мотоцикла, потому что вышли к нам навстречу.

Рори и Кива – в руках одинаковые книги с девочкой и поросенком на обложке. Господин и госпожа Ботен – глаза отведены в сторону. И, как ни странно, мальчик с золотой прядью в волосах – мальчик с пляжа, чао-лей, который мучил черепаху и воровал корзинки на Лойкратхонг. Он тоже держал в руках книгу, но другую – «Рассказы и сказки для младшеклассников», притом что выглядел года на два старше наших детей.

– Я помогаю ему с английским, – объяснила Тесс. – Он никогда не учился в школе – с ним занимается сестра. Можешь себе такое представить?

Я кивнул, потому что легко мог такое представить, а потом слез с мотоцикла, чувствуя себя грязным и усталым и зная, что эту грязь и усталость не смоет никакой душ.

Кива бросилась мне на шею.

– Мы тебя видели! По телевизору! Но ничего не поняли! Диктор говорил по-тайски!

Похоже, мы попали в местные новости. Я посмотрел на соседей: господин Ботен разглядывал незажженную сигарету, а госпожа Ботен грустно улыбалась. На этот раз я первый отвел глаза.

Кива осыпала мою руку поцелуями, зато Рори спрятался за госпожу Ботен и внимательно изучал обложку своей книги.

– Рори, – обратилась к нему Тесс, – поздоровайся с отцом.

Но мальчик по-прежнему жался к Ботенам и не смотрел на меня. Тесс опять произнесла его имя, на этот раз строже, тем жестким учительским тоном, который умела при необходимости придавать своему голосу, и он медленно поплелся в мою сторону.

Я покачал головой:

– Все в порядке. Он не обязан со мной здороваться.

Я пошел в дом. Кива по-прежнему держалась за мою руку и без умолку щебетала о том, что они видели по телевизору. Тесс отчитывала сына и благодарила Ботенов за то, что посидели с детьми. Я слышал их голоса, однако слова до сознания не доходили.

В голове вертелась одна мысль: все это не мое.

Все.

Мотоцикл. Дом. Мебель. Все принадлежит кому-то другому. А что же тогда принадлежит мне?

– Госпожа Ботен сразу же выключила телевизор, но мы успели увидеть тебя и твоих друзей, – сказала Кива, обдавая мою руку своим дыханием.

– Они мне не друзья. Джесси мой друг. Тот, у которого гиббон. Остальные – нет. – Я подумал о Фэррене. – Ничего хорошего они мне не сделали.

– Ладно, ладно, папа, я поняла, – проговорила Кива, широко распахнув глаза.

Я улыбнулся и дотронулся до ее щеки.

– Мне жаль, что все так вышло.

– Да я ничего, – поспешно сказала она. – А вот Рори даже плакал. Ему это все не понравилось.

– Ну, мне самому тоже не особо понравилось. – Я опустился на колени, чтобы заглянуть ей в лицо. – Но я не сделал ничего плохого.

Кива улыбнулась. Ее глаза светились любовью – любовью, которой я ничем не заслужил.

– Я знаю, – ответила она.

В доме Рори, не глядя в мою сторону, проскользнул к себе в комнату. Кива еще раз порывисто поцеловала меня в руку и последовала за ним.

Я вошел в гостиную, где мне ничто не принадлежало: ни кресло, ни стол, ни воздух, которым я дышал. Я опустился в это чужое кресло, совершенно измотанный, и веки сами собой закрылись. Потом я почувствовал, что передо мной кто-то стоит, и открыл глаза, зная, что увижу Тесс.

Рядом с ней стоял тайский мальчик, все еще держа в руках книжку для малышей. Я ощутил всплеск раздражения: моя семья подбирает беспризорников, хотя сами мы живем под чужой крышей.

– Ты все еще здесь? – спросил я у него.

Мальчик коротко кивнул.

– Приятно познакомиться, – произнес он тонким мелодичным голоском, который никак не вязался с его двужильным телом. – Как у вас дела? У меня хорошо.

Потом маленький таец повернулся к Тесс.

– Извините, мне нужно идти.

И ушел.

– Он ни в чем не виноват, – сказала Тесс, и мне стало стыдно.

– Прости, – проговорил я и мысленно добавил: «За все».

– Иди ко мне, – ответила Тесс, и я встал, обнял ее и зарылся лицом ей в волосы, а она принялась объяснять, что мне делать дальше.