— Еще как! Спасибо. А я уж думала в понедельник просить у Первенцева машину, чтобы туда съездить.

— Получается что-нибудь?

— Похоже на то. С экскаваторами вчерне разобралась. Думаю, выйдет процентов тридцать экономии.

— Даже так?

— Угу. Осталось выяснить у Бамиделе возможные расходы на рекламу.

— Где думаешь рекламировать? Наташа пожала плечами:

— Пока не знаю. В какой-нибудь местной газете, наверное. Бамиделе подскажет.

— Да, мужик деловой. Знает здесь все ходы-выходы. Я когда вспоминаю, как права получал, в дрожь бросает. Год назад это было, он еще у нас не работал. Мурыжили меня, как котенка. Раз десять в полицию ездил. То одного нет, то другого, то ответственный инспектор на похоронах бабушки, то бланков нет. С ног сбился, пока понял, что именно от меня требуется.

— Деньги? — догадалась Наташа.

— Точно. — Володя состроил хитрую гримасу. — Видишь, какая ты сообразительная. Почти ползарплаты отдал, правда, компенсировали потом. Я же не столько для себя, сколько для дела. Водителей тогда не хватало. А теперь — живи и радуйся. Один раз съездил, откатал, а на следующий день тебе Бамиделе уже корочки привозит.

— Что, просто так, без взятки?

— Э-э, нет. Здесь без взятки не бывает. Но, заметь, — он поднял вверх указательный палец, — почти в два раза дешевле, да срочность, да сервис. Прямая выгода. Тут и заплатить не жаль.

— У нас в институте были курсы вождения, — сказала Наташа. — Бесплатные. До сих пор не могу себе простить, что проморгала.

— Тебе бы пошло водить, — заметил Володя.

— Может быть, но голова была другим занята.

— Чем, если не секрет? Мальчиками?

— Не попал. Языки учила, а еще мы устраивали классные вечера.

— Вот-вот. Значит, все-таки попал.

— Не совсем то, что ты думаешь. Капустники, сценки, один раз даже пьесу на английском написали. Я там пела.

— Да ну! Значит, мы одного поля ягоды. Я тоже, когда учился в «керосинке», в рок-группе на гитаре играл. Вся кодла на ушах стояла, когда мы выдавали «Сетисфекшн».

— Здорово! А гитара у тебя есть?

— Здесь? Нет. В Москве оставил. Думал, брат без меня научится, но он по другой части. Свихнут на физике, да и медведь на ухо наступил.

— Жаль, а то бы спели вместе.

— Не проблема. Всегда можно у ребят взять. Давай завтра, после пляжа.

«Стоянка.» 9.30». Наташа украдкой взглянула на часы.

— Я не поеду.

— Что так?

— Отсыпаться буду. Мне сегодня еще работать. Срочный перевод нарисовался.

— Давай я тебе помогу. Вдвоем быстрее выйдет.

— Нет, спасибо, — быстро ответила Наташа. — Я люблю работать одна.

Володя сразу сник.

— Как хочешь, а то я с удовольствием.

— Нет, нет, я правда сама. — Глядя на его понурое лицо, она почувствовала что-то вроде угрызений совести. — Знаешь, что я подумала? На Восьмое марта наверняка будут устраивать что-нибудь вроде концерта. Давай подготовим песню и споем под гитару.

Володя оживился. Даже глаза заблестели.

— Шикарная мысль. Что бы такое выбрать?

— Подумаем. Время еще есть. Ой! — Она посмотрела на часы, на этот раз не таясь. — Десятый час. Беги, кино началось.

— А ты? Может, ну его, этот твой перевод?

— Нет, труба зовет. Пока.

— Пока.

Оставшись одна, Наташа улыбнулась своим мыслям. Труба зовет. Еще как зовет. Майкл, наверное, уже там. Ждет ее.

Вот будет номер, если Володя вдруг вздумает прийти в офис и проведать ее. От этой мысли у нее похолодели ладони. Нет, нет, ведь у пьяных и влюбленных есть свой ангел-хранитель. Кто-то очень наблюдательный давным-давно подметил это.


Володя с трудом разыскал свободное место и плюхнулся на скамью рядом с Лолой.

— Полегче, медведь, — прошептала она. — Все ноги отдавил.

— Извини, я хоть и медведь, а в темноте не вижу. Давно началось?

— Минут двадцать. Слушай, ты к Наташе не заходил? Мы с ней разминулись.

— Заходил. Она не придет. Переводит что-то срочное.

— Надо же, совсем заработалась девушка. Надо будет к ней заглянуть после кино, узнать, будить ее завтра на пляж или как.

— Или как. Я спрашивал, сказала, не поедет.

— Все равно надо ее проведать, в качестве товарищеской заботы.

— Тише вы, — раздраженно прошипели сзади. — Не наговорились, что ли, за день? Смотреть мешаете.

Машина стремительно неслась в сторону Лагоса. Наташа поудобнее устроилась на сиденье и, включив радио, завертела ручку настройки. Выезд с площадки прошел без сучка, без задоринки, и она постепенно начала успокаиваться. Мысль о Володе отползла куда-то в дальние закоулки сознания и на время затихла. Сейчас весь ее мир был надежно заключен в покачивающемся корпусе машины. Только она и Майкл, одни на целом свете. Все прочее осталось в темноте позади, куда уносятся сверкающие вывески бензоколонок и ночных супермаркетов, отблески костров на обочине и ломаные силуэты пальм.

Из динамика неслись обрывки мелодий, отточенные голоса дикторов, зазывные рекламные песенки.

— Драйв ё мото джа-джа, ога драйва! Текси-драйва, мейк ю ноу килл е'селф![12] — пропел густой баритон. — Ога-о! Драйв ё мото…

Майкл рассмеялся и сделал погромче.

— Знаешь, о чем он?

— Примерно догадываюсь, хотя до конца понять трудно.

— Великолепный образец местного пиджин-инглиш[13]. В каждой англоговорящей стране он свой. Наверное, ни один язык в мире не претерпел столько искажений, как английский.

— Мне нравится, как вы, англичане, относитесь к этому, — сказала Наташа.

— Как?

— Невозмутимо, как, впрочем, и ко всему остальному.

— Поверхностное наблюдение, — заметил Майкл. — Просто мы хорошо умеем скрывать свои чувства.

— Прославленная английская сдержанность, — подколола его Наташа.] — Снаружи айсберг, внутри вулкан.

Майкл и бровью не повел.

— Так и есть. Надеюсь, что еще не раз заставлю тебя убедиться в этом.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулась Наташа. — Нет, правда, французы, например, очень болезненно реагируют на ошибки и всегда дают тебе это понять. А от англичан или американцев только и слышишь: «Как прекрасно вы говорите по-английски!»

— Но ты Действительно говоришь великолепно.

— Я не о себе. Я в этом смысле скорее исключение, чем правило.

— И еще воплощение скромности.

— Скромность не всегда украшает, — парировала Наташа. — Какой смысл отрицать очевидное? Кстати, я знаю еще один язык, который тоже коверкают все, кому не лень. Русский.

— И как же к этому относятся сами русские?

— Спокойно. И с юмором. Так что это была за песенка?

— Предупреждение водителям, чтобы осмотрительнее вели себя на дороге. «Джа-джа» на йоруба значит «осторожно». Крутят по всем каналам с утра до вечера. На мой взгляд, пустая трата времени. Но сам факт заботы о человеке вызывает уважение.

Наташа снова принялась крутить ручку.

— Ищешь что-нибудь?

— Так, кручу наугад. Вдруг попадется.

— Что именно?

— Тогда в баре… э-э… в «Мериленде». — Наташа вдруг смутилась. Слишком много воспоминаний было связано с этим словом. — Там играли одну песню, на испанском. Я испанского не знаю, поэтому разобрала только одно слово — эль амор.

— Эль амор. Любовь. — Майкл помолчал. — Значит, ты запомнила. Это лишний раз доказывает, что мы с тобой существуем на одной волне.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она твердо выдержала его взгляд. Ее лицо загадочно белело в темноте.

— Это был Хулио Иглесиас. Испанец. Новый Хампердинк, сладкоголосый соловей и кумир женщин. Очень модный сейчас человек. Неужели ты о нем не слышала?

Наташа покачала головой:

— До нас эта информация доходит через третьи руки и очень не скоро. А ты, я вижу, увлекаешься современной музыкой.

— Как раз нет. Предпочитаю классику. Но Иглесиас испанец, а я к Испании неравнодушен.

— Синдром Хемингуэя?

— Можно и так сказать. Тебе не нравится?

— Да нет, ничего.

— Вот погоди, надменная леди, я отвезу тебя в Памплону на фиесту. Посмотрим, что ты тогда скажешь.

— Ну конечно, в Памплону, куда же еще! Только я не Брет Эшли[14], мне не понравится коррида.

— Никогда не отказывайся от новых впечатлений. Это обогащает, — наставительно сказал Майкл.

— Очень умно!

— Это не я сказал, а Ретт Батлер. И между прочим, правильно сказал. Кто знает, вдруг в тебе дремлет зверь, жаждущий крови?

— Нет, я — член общества охраны животных.

— Там об этом как-то не думаешь.

Он сбросил скорость и резко вывернул руль. Машина запрыгала по гравию подъездной дорожки и остановилась у высоких ворот. За бетонным забором белел невысокий двухэтажный дом, полускрытый разросшимися деревьями. Откуда-то доносился рокот океана.

— Где мы? — почему-то шепотом спросила Наташа.

— В конце нашего путешествия. Наташа удивленно посмотрела на него.

— Это — наше пристанище на ближайшие два дня. Я его снял на уик-энд. Так что добро пожаловать. — Он всмотрелся в ее лицо. — Ты не рада?

— Я не могу отсутствовать целых два дня. Меня будут искать.

— Будем считать, что я тебя похитил.

Он выбрался из машины и пошел открывать ворота. Наташа не долго думая пересела на его место. Сиденье еще хранило тепло его тела. Ключ торчал в зажигании. Пора проверить, не пропали ли зря уроки последних дней. Она решительно повернула ключ.

Мотор ожил и утробно заурчал. Майкл еле успел отскочить в сторону. Машина просвистела мимо него и встала как вкопанная перед ступеньками входа.

Наташа наблюдала в зеркальце заднего вида, как он закрывает ворота. Руки слегка дрожали, сердце стучало. Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Напряжение потихоньку уходило.

Майкл распахнул дверцу и наклонился к ней. Наташа почувствовала его дыхание на своем лице.

— Ну и напугала же ты меня. Я…

Она не дала ему договорить. Подавшись вперед, прижалась губами к его губам. Недосказанные слова так и остались недосказанными.