Его фаэтон успел за это время, по крайней мере, пять раз объехать вокруг площади.

Он забрался на сиденье и принял у грума поводья.

Потом он, не спеша, поехал назад в Мейфэр, размышляя о том, как насолил Олив.

Он тщательно подбирал слова, которыми воспользуется позднее в клубе и которые станут повторять без конца, как будто целый рой пчел уронил по капельке яду на каждый болтливый язык в высшем обществе.

Глава 4

Мистер Фолкнер дожидался возвращения лорда Алистера домой всего двадцать минут.

Последнюю часть пути лорд Алистер размышлял уже не об Олив, а о том, что же он скажет управляющему.

Когда он поднялся по лестнице и вошел в гостиную, на лице у него было мрачное выражение. Мистер Фолкнер, читавший газету, поспешно отложил ее и встал.

— Добрый вечер, милорд.

Лорд Алистер подошел к письменному столу и бросил на него несколько писем, которые он обнаружил в холле, когда вошел в дом. Потом он заговорил в несколько повышенном тоне:

— Как я понял, вы сообщили моему слуге, что завтра утром я уезжаю с вами в Шотландию.

— Прошу прощения, если сказал ему о том, что ваша милость предпочли бы не разглашать, — неспешно проговорил мистер Фолкнер, — но, уходя от вас нынче утром, я считал, что вы дали согласие вернуться в Шотландию, а в таком случае нам следовало бы уехать как можно скорее.

— Согласен с вами, — отвечал лорд Алистер, — но уехать прямо завтра для меня невозможно, и я не могу поверить, что задержка на двадцать четыре часа имеет мировое значение.

Он говорил насмешливо и заметил, что мистер Фолкнер удивлен.

— Присаживайтесь, Фолкнер, — продолжал он. — Я хочу сказать вам кое-что.

Мистер Фолкнер повиновался, но в глазах у него появилось испуганное выражение.

Лорду Алистеру вдруг подумалось, как странно, если иметь в виду излюбленную отцом тактику устрашения, что мистер Фолкнер, человек очень умный и образованный, так привязан к своему хозяину!

Раньше ему как-то не приходилось об этом задумываться, а теперь показалось даже трогательным, что мистер Фолкнер долгие годы предан семье Макдонон; голос лорда Алистера смягчился, и он высказал новость в совершенно иной манере, чем намеревался.

— Боюсь, — начал он, — что мое сообщение, Фолкнер, чересчур сильно подействует на вас. Вряд ли это приходило вам в голову, но дело в том, что я женатый человек.

Мистер Фолкнер широко раскрыл глаза и воскликнул:

— Женатый, милорд? Ваш батюшка не имеет об этом ни малейшего представления!

— А с какой стати он должен его иметь? — поинтересовался лорд Алистер. — Он не общался со мной с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.

— Его милость интересовался не только вашим благополучием, но и регулярно получал сведения о том, как вы живете.

Лорд Алистер уставился на управляющего.

— Вы хотите сказать, — заговорил он после некоторой паузы, — что отец шпионил за мной?

Мистер Фолкнер почувствовал себя явно неловко.

— Это слишком сильно сказано, милорд, я предпочел бы выразиться так, что его милость проявлял родительское беспокойство о своем младшем сыне.

— С трудом могу в это поверить! — воскликнул лорд Алистер и расхохотался, — Старая история, а, Фолкнер? Большой паук ни за что не отпустит от себя паучат. Я-то верил, что полностью избавился от своего отца, от клана и вообще от шотландских проблем, а он тем временем плел вокруг меня свою паутину. И теперь из нее не выбраться.

Это настолько верно, подумалось ему, что даже странно, как это раньше не приходило в голову.

Разумеется, уже самый факт, что герцог оказывал ему денежную помощь после смерти матери, должен был натолкнуть на мысль, что отец надеется на возвращение сына, либо добровольное, либо, как это получилось теперь, вынужденное.

Мистер Фолкнер нарушил течение его мыслей вопросом:

— Ваша светлость и в самом деле женаты?

— Да, Фолкнер, именно это я вам и сказал! Шпионы отца не разнюхали про это, потому что брак тайный. Даже мой слуга, который по вашему указанию пакует мои вещи, не знает, что у меня есть жена.

— Но вы возьмете ее с собой в Шотландию, милорд?

— Естественно! И теперь вам ясно, что я никак не могу жениться на леди Морэг Макнаин!

Мистер Фолкнер несколько секунд молчал, и лорд Алистер добавил не без удовольствия:

— Это, несомненно, расстроит отцовские планы на мой счет, но я ничего не могу поделать, разве что стану двоеженцем.

Он говорил шутливо, но мистер Фолкнер даже не улыбнулся.

— Не стану уверять вас, милорд, что это не вызовет потрясения, — после новой значительной паузы заговорил он, — но уверен, что маркиза Килдонон будет достойно принята в качестве вашей супруги, и надеюсь, что она привыкнет к Шотландии и к замку.

— Поживем — увидим, — ответил на это лорд Алистер. — Но вам, конечно же, ясно, что, как и мой слуга, жена моя должна уложить свои вещи, собраться, так что мы не сможем уехать раньше, чем послезавтра.

По выражению лица мистера Фолкнера он понял, что тот рад назначению не более дальнего срока. Потом поверенный весьма опасливым тоном позволил себе задать вопрос:

— Не сочтете ли вы слишком дерзким, если я поинтересуюсь, почему ваш брак должно держать в тайне?

Глаза у лорда Алистера сверкнули.

Очевидно, управляющий отца подозревает, что он женился на какой-нибудь актрисе или просто женщине, не принятой в высшем свете, и теперь обдумывает, как отнесется к этому герцог.

Лорд Алистер ждал этого вопроса и подготовил ответ, припомнив мудрый совет одного из своих оксфордских друзей: «Если собираешься соврать, сделай ложь как можно более похожей на правду, тогда ей поверят».

— Моя жена, — заговорил лорд Алистер, — глубоко скорбит о своем умершем отце. Она родом из очень знатной и весьма известной в Йоркшире семьи, для которой известие о том, что она вышла замуж до истечения годичного траура, было бы невероятным ударом.

Мистер Фолкнер вздохнул с облегчением, прежде чем сказать:

— О, я понимаю, милорд. Значит, сообщение о вашем браке может появиться лишь после нескольких месяцев пребывания в Шотландии.

— Я и сам так думал, — ответил лорд Алистер. — Я полагаю, вы уже уведомили газеты о смерти моих братьев.

— Да, милорд! Завтра утром сообщения появятся в «Лондон газетт», «Таймс» и «Морнинг пост».

— При данных обстоятельствах, чем скорее мы уедем в Шотландию, тем лучше, — сказал лорд Алистер. — Могу заверить вас, что моя жена полностью разделяет мои интересы и согласится отплыть даже с такой невероятной поспешностью.

— Я признателен вам, милорд. И с нетерпением жду встречи с ее милостью.

Лорд Алистер встал, и мистер Фолкнер сказал ему:

— Я должен пойти и отменить наш завтрашний отъезд, а также позаботиться о том, чтобы мы попали на другой корабль, который, как я знаю, отплывает с приливом в четверг около полудня. Ваша светлость желает получить одну или две каюты?

— Две! — быстро ответил лорд Алистер. — Если море неспокойно, как это неизменно бывает, никто не нуждается в зрителях.

— Но если ее милость плохо переносит море, то, может, вашей светлости стоит предпочесть поездку по суше? Это, конечно, гораздо дольше, но я как-то всегда считал, что женщины страдают от морской болезни сильнее, чем мужчины.

— Я об этом никогда не задумывался, — ответил лорд Алистер, — но сухопутное путешествие утомительно и чрезвычайно скучно. Уверен, что жена отдаст предпочтение борьбе с волнами, а не скверным дорогам, почтовым клячам и опасности шотландских туманов.

Мистер Фолкнер позволил себе короткий, сухой смешок.

— Красноречие вашей светлости укрепляет меня во мнении, что чем короче поездка из Лондона в Килдонон, тем лучше для всех нас.

— Отлично, Фолкнер, так позаботьтесь обо всем! Лорд Алистер проводил поверенного до двери, и только когда тот ушел, спохватился, что не предложил старику выпить.

— Но у меня слишком много дел, — извинил он себя и направился к письменному столу.

У него ушло довольно много времени на то, чтобы сначала набросать черновик, а потом окончательный текст соглашения, которое Эрайна должна была подписать на следующее утро.

Эрайна не походила на женщину, способную на шантаж, но кто знает… После разочарования в Олив он боялся угодить в новую ловушку.

При одной только мысли об ошибке в чувствах Олив между бровей у лорда Алистера появилась складка, а губы сжались в тонкую линию.

Он возненавидел ее: она оказалась первой в его жизни женщиной, которая отказала ему в том, о чем он просил.

Он был убежден, что многие заверения в любви, полученные им в прошлом, были искренними, и мог бы назвать, по крайней мере, полдюжины женщин, которые, оказавшись на месте Олив, были бы счастливы получить от него обручальное кольцо.

Он уверял себя, что страдает скорее от уязвленной гордости, чем от разбитого сердца, но сознание этого отнюдь не улучшило его отношения к Олив, и когда два часа спустя он, великолепно одетый в вечерний костюм, отправился в наемной карете в клуб «Уайтс», то по дороге снова строил планы, как побольнее наказать эту женщину.

Он вошел в клуб и тотчас встретил троих самых близких приятелей.

— Мы уж думали, что не увидим тебя сегодня вечером, Алистер, — заметил один из них. — Пошли, выпьем. Джеймс говорит, что почти уверен в выигрыше на скачках в Аскоте на будущей неделе. Он захочет рассказать тебе об этом.

— Очень охотно послушаю, — отвечал лорд Алистер.

Они направились в бар, но по пути наткнулись на компанию друзей, угощающихся шампанским, и были приглашены принять в этом участие.

Они только-только расположились за столом, как вдруг лорд Алистер, сидевший лицом к двери, увидел, что в комнату входит некто, вызывающий у него малоприятные ощущения.

То был маркиз Харроуби — последний, кого лорд Алистер хотел бы видеть в данный момент.

Лорд Вустер также заметил маркиза и воскликнул: