У Ольги аж дух захватило, таких денег она никак не ожидала, у тех, кто работал в школе, и сто долларов считалось хорошей зарплатой.

— Только, — продолжал шеф, — есть один нюанс. Сами понимаете, на такую работу желающих более чем достаточно, только дай объявление, такие толпы набегут — отбиваться придется, выбирай любую опытную, профессиональную секретаршу. Но нам любые не нужны. Понимаете, мы часто ведём переговоры, в основном с мужчинами. В подобных ситуациях неоценимо присутствие женщины, девушки, но не молоденькой дурочки, а умной, образованной, которая может разбавить мужскую компанию, с которой есть о чём поговорить. Но и не только поговорить, а и расслабиться, в гостинице, на даче, в баньке попариться. Я думаю, вы меня понимаете, говорю с вами абсолютно откровенно, чтобы у нас не возникло недоразумений. Назовём это «эскорт-услуги», они тоже — обязательная часть вашей работы, но за них, конечно, оплата отдельная. Ответа сейчас не требую, думайте, решайте спокойно, но чтобы потом ситуаций «хочу — не хочу», «дам — не дам» не было, это бизнес, работа. В общем, так, если завтра выходите на работу, считаем, что все условия приняли и к разговору этому больше не возвращаемся, если нет — то и суда нет.

На улицу Ольга вышла будто оплёванная, будто вся её так тщательно накануне отстиранная и отглаженная одежда была заляпана грязью. Нет, она не была наивной дурочкой и прекрасно понимала, что зачастую помогает женщине устроиться в жизни. Она даже как-то вскользь подумала, глядя на шефа, проводившего собеседование, что, пожалуй, при определённых условиях могла бы с ним… Но когда её вот так, буднично, по-деловому, начали нанимать в проститутки… Да-да, пусть высокооплачиваемые, но проститутки, в трудовые обязанности которых входит по первому приказу шефа раздвигать ножки… Нет, тут в ней что-то перевернулось и восстало.

— Ну что, Оль, ты как? — Наташка остановилась, перегородив Ольге дорогу. — Ты как думаешь? Рискнём?

Видно было, что она нервничает, хочет сказать что-то совсем другое, но не отваживается или не знает что, поэтому и говорит каким-то неестественным для неё деловым тоном.

— А что? — продолжала Наташка всё тем же деловым тоном. — Работа есть работа. И бабки крутые. Выходим завтра?

— Нет! — Ольга категорически замотала головой и даже передёрнула, будто в ознобе, плечами. — Нет, ты как хочешь, а я не пойду.

— Ты что! — Наташка даже задохнулась, — Ты что, да такой шанс раз в жизни выпадает! Штука баксов в месяц, да можно ещё сверху одну или две выколачивать. — Она, правда, постеснялась сказать, как эти, сверху, выколачивать придется. — Да с такими бабками ты через полгода будешь на своей крутой тачке раскатывать, в фирменных магазинах одеваться, а не на рынках дешевку выискивать!

— Всё я понимаю, Нат, но не могу.

— Да ладно тебе из себя целку-недотрогу строить. Я что, не помню, как ты в лагере оттопыривала!

— Я там сама решала, когда и с кем. Меня ни под кого не подкладывали. А тут что, девочкой по вызову? Нет, не хочу, не могу просто.

— Ну и дура! Могу — не могу! Года за три тут можно хорошие бабки сделать, а там и на другую должность в фирму пристроиться или замуж выйти. Ну что, завтра идём?

— Нет, ты как хочешь, а я не пойду!

— Как хочешь! — Наталья резко повернулась и зашагала прочь.

Ольга пришла домой, закрылась в своей комнате, буркнув маме, что с работой ничего не получилось. Сняв свой единственный парадно-выходной чёрный костюм и белую блузку, она накинула старенький халатик и уселась, привычно поджав ноги, в старое продавленное кресло.

«Что же я наделала! — думала она, бессмысленно глядя в окошко на верхушки шелестящих зеленью деревьев. — Август уже, месяц как диплом получила, ара-боты всё нет. Где её найдёшь такую, чтобы и платили много, и уметь особенно ничего не нужно было. Ведь что я умею? Да ничего, ничего, что помогло бы найти хорошую работу. И лет мне уже достаточно, не девочка семнадцатилетняя. Денег ни копейки, мать тоже из последних сил тянет. Может, нужно было соглашаться? Позвонить, что ли, Наташке и сказать, что завтра выйду с ней на работу?» Она обвела взглядом свою «девичью светёлку», как называл её отец, и остановилась на его фотографии, висящей на стене. Классе, кажется, в восьмом, она жаловалась отцу, что одноклассники относятся к ней с пренебрежением. «Уважай себя сама, тогда и другие уважать будут», — ответил он непонятной для неё тогда фразой. «Нет, всё правильно я сделала», — подумала она, глядя на отца. «Нет, всё правильно, — повторила она, представив, как чужие руки лапают её тело. — Всё правильно».

На следующий день, бесцельно бредя через парк, она вдруг увидела школу. Нет, она видела эту школу и раньше, но просто не обращала на неё внимания, а теперь, повинуясь какому-то инстинктивному чувству покорности судьбе, неожиданно для себя самой, она вдруг зашла внутрь. Через час она вышла на улицу уже учителем математики.

Глава 3

— Я никуда не пойду! — Ольга испуганно-бешеными глазами глядела на Вику. — И не уговаривай меня! И не говори мне ничего!

Весь ужин Ольга молчала, только «да», «нет», «не знаю», а придя в номер, заявила, что никуда не пойдёт, что в гробу она его видела, что она устала и вообще ложится спать.

— Да не уговариваю я тебя, придурошная, — фыркнула Вика, — только он ведь сам может прийти, если мы не придем, посидит-посидит, да и пойдёт выяснять, что случилось. Да кто он такой, в конце концов, ты мне толком скажешь или нет?!

— Мы работали вместе, в одной школе, три, нет, два с половиной года назад. Он, как и ты, иняз заканчивал, английский преподавал. А к нам он не придет, мы ему номер комнаты не сказали.

— Ой, не смеши меня, он же тут работает, ему это узнать — раз плюнуть. Ну работали вы вместе, и что?

— И ничего. Работали и всё.

— Только не надо меня за дурочку держать! «И ничего». Да на вас посмотреть, вы, как ошалевшие, были. Тоже мне, встреча бывших сослуживцев. Ты до сих пор, будто мешком из-за угла стукнутая.

— Ничем я не стукнутая, просто устала, прямо с ног валюсь и спать хочу. Между прочим, мы утром ещё в Москве были, и встала я чуть не в четыре утра, и вчера спать легла поздно, всё собиралась. Могу я отдохнуть в конце-то концов!

— Ну и спи, бабка старая! — Вика сердито отшвырнула только что вынутую из чемодана летнюю светлую юбку. — А я пойду потусуюсь, отсыпаться дома буду, что я, сюда за такие бабки спать, что ли, приехала? Предупредить твоего Вещего Олега, чтобы не ждал? А то ведь сюда припрётся навестить. Хотя, может, ты этого и хочешь, а я просто мешаю? Ты только скажи, подруга, я ему и номер комнаты шепну, и вернусь не раньше двенадцати. Хватит вам четыре часа? Или мало? За три года-то маловато будет.

— Ой, Викуля, ну тебя на фиг. Иди куда хочешь, а ему скажи, что я очень устала и легла спать. А то действительно ещё припрётся. Голова у меня разболелась, в конце концов!

— Оль, как ты думаешь, в джинсах и футболке нормально будет? Не хочу я шорты надевать, у меня ноги жирные.

— Вовсе они у тебя не жирные, нормальные ноги, и в джинсах нормально.

— Ладно, я полетела.

— Вали, дай поспать. Если, когда придешь, меня разбудишь — убью!

Уже стемнело, и в отеле начиналась ночная жизнь. Где-то, наверное на дискотеке, глухо гремела музыка, разновозрастные пары неспешно прогуливались, сидели за столиками баров. В основном слышна была русская речь, но проскакивал и иноязычный говор. «Немцы, — отметила про себя Вика, — а это, кажется, поляки».

В баре у бассейна народу действительно было немного, музыка играла восточная, тягучая, с неистребимыми интонациями индийских фильмов. Столики были расставлены, будто в пчелиных сотах, в маленьких беседках, отделённые друг от друга деревянными, решетчатыми стенами, сверху их закрывала такая же решетчатая крыша, обтянутая материей. Всё это совершенно не могло защитить от непогоды, но, наверное, защищало от солнца и создавало иллюзию одиночества. Впрочем, большинство столиков были не заняты и скрывались в темноте своих ячеек, на других столиках, там, где сидели люди, металось в стеклянной чаше пламя зажжённых свечей, освещая окружающих неверным трепещущим светом.

Олег сидел один, загораживаясь рукой от пляшущего света и вглядываясь прищуренными глазами в темноту. Вика чуть постояла, чтобы унять дыхание, и шагнула в круг света.

— Добрый вечер, Олег.

Он узнал её не сразу, черты его лица даже сложились в гримасу неудовольствия, желания избавиться от этой помехи, но быстро разгладились. Он привстал.

— А! Простите, не узнал сразу. Мы ведь так и не познакомились?

— Меня зовут Вика.

— Меня — Олег. Впрочем, да, вы знаете. Присаживайтесь, пожалуйста, Вика. А где Ольга?

Вика, не торопясь с ответом, основательно, по-хозяйски уселась за столик, повертела головой, как бы впервые оглядывая обстановку. «Гм, не понравилось ему, — думала она между тем, — Ольгу ему подавай! Ну уж, дудки! Так просто ты от меня не отделаешься!»

— А здесь уютно, — заметила она, — Ольга? Вы знаете, Олег, она не очень хорошо себя чувствует. Понимаете, из Москвы вылетели очень рано, ночь почти не спали… Нет, нет, ничего особенного, так, голова разболелась. Я ей дала таблетку и уложила в постель на часок, если ей станет легче, она сама подойдёт, мне просто не хотелось, чтобы вы, пока нас ждёте, скучали в одиночестве.

Она ещё раз медленно обвела взглядом всё вокруг, давая возможность собеседнику переварить информацию, и, будто невзначай, остановила глаза на бокале Олега. Сделала она это вроде бы непроизвольно, но так, чтобы Олег заметил.

— Вам что-нибудь принести? — моментально отреагировал тот.

«Вот так-то, миленький», — подумала Вика, но вслух сказала совсем другое: — Ну что вы, мне неловко, мы же с вами совсем не знакомы.