— Бандит будет меня сторожить, — сказала Сэм, указывая на вислоухого пса, успевшего усесться у ног хозяина.

— Бандит не сторожевая собака, Сэм. Он охотник, выслеживает дичь. Это огромная разница.

— Ну… если я потеряюсь, он сможет найти меня. Пожалуйста, позволь мне остаться дома. Хотя бы только сегодня. Пожалуйста.

Его добило последнее «пожалуйста». То, с какой нежностью Сэм произнесла это слово.

— Будь я проклят, Саманта Джин. Таких женщин, как ты, надо объявлять вне закона. — И Джонни запечатал ее рот крепким яростным поцелуем, лишившим легкие Саманты воздуха, а голову — рассудка.

Ее слегка шатнуло, когда он отстранился и показал на дверь.

— Забери этого убийцу внутрь, — указал он на Бандита, лениво щелкавшего пастью в попытках поймать муху. — Зайди в дом, запри дверь и не выходи наружу, пока не услышишь звук моего голоса. О'кей?

— Спасибо, Джонни.

Она коротко свистнула. Бандит тут же встрепенулся и потрусил в дом перед Сэм, словно он только что с наивысшей оценкой окончил школу послушания.

Джон Томас покачал головой и нахмурился, когда они захлопнули за собой дверь. Он нехотя взобрался в джип и поехал прочь. Чем скорее он доберется до работы, тем быстрее он ее сделает. Тогда он сможет вернуться домой и разобраться с чувствами, которые они с Сэм тщетно пытаются запрятать внутрь.


— Вижу, вы оставили сегодня прекрасную леди дома совсем одну, — произнес Монти, появляясь в дверном проеме и сдвигая тяжелый оружейный пояс на бедра, где он не жал так сильно.

Джон Томас долго и хмуро вглядывался в невинное выражение на лице своего нового помощника, прежде чем ответить, но когда ответил, его «да» было больше похоже на звериный рык.

— Монти, иногда мне кажется, что ты глуп как пробка, — заметила Кэрол Энн, видя, как солнечное настроение, с которым шериф пришел на работу, постепенно начинает портиться.

— А что я такого сказал? — спросил тот и тут же ухмыльнулся и подмигнул ей, отчего она, воздев руки к небу, ринулась мимо все еще пустого стола секретарши в свой крошечный кабинетик в задней комнате.

— Есть дело для тебя, — сообщил Джон Томас. — Я ждал, когда ты придешь. Уиллис и Лоулер уехали разбираться с тройной аварией на пограничной дороге графства. Так что остались только мы с тобой. Придется ехать расследовать кражу скота на ранчо Уоткинса.

— В вашем распоряжении, — последовал ответ. — Машину поведу я?

Прежде чем Томас Джон успел ответить, они оба услышали телефонный звонок в кабинете диспетчера. Трубку сняли. Судя по тому, как начался этот день, неприятностей будет еще немало.

— Подождите, — выпалила Кэрол Энн, вбегая в главный зал с листочком бумаги в руке. — Хорошо, что я вас застала. Вам срочно нужно заняться этим, шериф. Только что звонила Лиззи Маршал, она в истерике. Сказала, что ее бывший благоверный только что позвонил и направляется к ее дому с ружьем — опять!

— О дьявол! — выдохнул Джон Томас, выхватывая листок с подробностями сообщения из рук Кэрол Энн. — Монти, ты действуешь самостоятельно. Кэрол Энн, объяснишь ему, как доехать до ранчо Уоткинса. Помощник, запомните всю имеющуюся информацию, прежде чем выедете. Возьмите с собой фотоаппарат и…

— Шериф, я хорошо сдал все экзамены. Я знаю, что мне требуется взять для расследования на месте. Оно, знаете ли, будет у меня не первым.

Джон Томас нахмурился, но выбора у него не оставалось. Не мог он послать зеленого новичка вроде Монтгомери Тернера к Лиззи Маршал на встречу с ее обезумевшим бывшим мужем. Когда они в последний раз выезжали к ней по вызову, потребовались два помощника шерифа да еще брат Лиззи, не считая его самого, чтобы усмирить Лема Маршала. Джон Томас пристально посмотрел на горящее энтузиазмом лицо нового помощника. У каждого человека в жизни наступает момент, когда надо проявить себя либо отступить. Очевидно, для Монти такой день настал сегодня.

— Время от времени связывайся с Кэрол Энн. Если ты мне потребуешься, я дам тебе знать, — приказал Джон Томас.

— Слушаюсь, сэр, — выпалил Монти, уже скрываясь за дверью. Джон Томас вздохнул.

— Кэрол Энн, позванивай в течение дня ко мне домой и проверяй, как там Саманта, ладно?

Она кивнула, и шериф вышел за дверь, окликнув Монти, уже садившегося в свою машину.

— Эй, помощник! А куда тебе ехать, ты не хочешь узнать? — спросил Джон Томас.

Монти покрылся багровым румянцем. Конечно, ведь он выскочил из офиса, не поинтересовавшись информацией, которая ему будет нужна.

— Было бы неплохо узнать, — отозвался он и, ухмыльнувшись, последовал за диспетчером внутрь здания.

Джон Томас сел в свою машину и выехал со стоянки, включив сирену и проблесковые маячки, для того чтобы все уступали ему дорогу. Он должен добраться до дома Лиззи раньше Лема Маршала, пока тот не натворил каких-нибудь глупостей: например, не взял в заложники свою жену и семерых детей, черт бы его побрал.


Полдень пришел и минул. Когда солнце начало спускаться к горизонту, навалилась жара. Медленная, вязкая, размягчающая, казалось, даже кости. Даже Бандит поддался ей, вот уже в третий раз задремав в коридоре, единственном месте в доме, где была тень и обдувал легкий ветерок.

Жара заставила Саманту пойти поискать в шкафах Джона Томаса что-нибудь более просторное и прохладное, чем то, что мог предложить ее собственный, довольно скудный, гардероб. Ей показалось, что подходящую одежду она сможет найти на верхней полке. Сэм придвинула стул и взобралась на него, чтобы добраться до футболок большого размера, которые ей удалось заметить.

Впопыхах она потянула на себя стопку одежды слишком резко, и ворох маек и рубашек, в коробках и без, посыпался на нее. Сердито бормоча проклятия, Сэм слезла со стула и начала собирать их.

И только подняв последнюю рубашку, она увидела письма, высыпавшиеся из старой обувной коробки. Письма, адресованные ей, написанные почерком Джонни. Их было очень много: все запечатаны, и на каждом стоял штамп «Вернуть адресату».

В одно мгновение пятнадцать лет обиды исчезли как дым.

— О Джонни! А я-то думала, ты забыл меня!

Дрожащими руками Саманта собрала письма в пачку у себя на полке, начав сортировать их по датам, указанным на штемпелях. И разложив по порядку, вскрыла первое. Ведь все равно они предназначались ей.

Вскоре закапали первые слезы. К тому моменту, когда она добралась до последнего письма, ей было просто плохо от жалости и раскаяния. Ему было не все равно, он не забыл ее. Он писал. И, несмотря на то что она ни разу не ответила, он все равно вернулся в Коттон, надеясь увидеть ее здесь.

Сэм прикрыла глаза, представляя Джонни восемнадцатилетнего, обиженного и страдающего.

Представляя, как он стоял в своей солдатской форме на похоронах отца, окаменев, без слез глядя, как опускают гроб в могилу, и думая о том, что она бессердечно бросила его.

— Джонни… Джонни. Я не знала. Я не знала. — Саманта упала на пол и, прижимая письма к груди, зарыдала. Из шока ее вывел лишь холодный нос Бандита, ткнувшийся ей в шею.

Она сложила все, что было на полке, в том же порядке, как раньше, оставив себе лишь письма. Они принадлежали ей. Только доставка задержалась на пятнадцать лет. Саманта всхлипнула. Как жаль, что они пришли к ней слишком поздно. Как теперь все ему объяснить?

Она перешагнула через собаку и, сбрасывая на ходу одежду, отправилась в ванную. Если нельзя сходить искупаться, то почти такое же удовольствие она может себе доставить другим способом.

Она собиралась наполнить старомодную, глубокую, на разлапистых ножках ванну Джонни доверху прохладной водой, забраться в нее и вообразить, что она лежит на одном из уединенных калифорнийских пляжей.

В течение последующих двух часов Сэм неукоснительно следовала своему плану. От долгого лежания в воде кончики ее пальцев на руках и на ногах стали напоминать белые морщинистые черносливины, но тело освежилось и помолодело.

Выбираясь из ванны, она услышала, как гавкнул Бандит. У Саманты учащенно забилось сердце, и она стала поспешно вытираться. Может, Джонни вернулся домой пораньше? Это было бы чудесно. Она бы быстренько собрала провизию для пикника, и они пошли бы на берег реки, где, лежа под знакомой старой ивой, она сумела бы рассказать ему о том, что нашла письма. Она найдет слова, которые убедят его в том, что она действительно ничего не знала. Потом они поедят, а затем, может быть…

Ее мечтательные раздумья внезапно прервались, так как Бандит вскочил и начал громко лаять. Нервничая, она с трудом натянула старые джинсовые шорты с бахромой на все еще влажные бедра. Что это с собакой? Почему она так лает на Джонни? Но тут Сэм поняла, что дело не в собаке. Должно быть, за дверью стоит кто-то другой! В майке, облепившей все еще влажное тело, Сэм бросилась по коридору к двери, шлепая босыми ногами по сосновым половицам. Бандит стоял около двери в оборонительной стойке. Когда Сэм попыталась обогнуть его, чтобы выглянуть в окно, пес глухо заворчал, не давая ей пройти.

— Бандит, в чем дело?

Саманта наклонилась и погладила собаку по голове. Он позволил ей сделать это, но все равно не отступил. Звук, донесшийся с той стороны двери, заставил ее замереть от страха. Слышно было, как кто-то ходит по деревянному крыльцу.

Бандит вновь зарычал, после чего оглушающе завыл, и Саманте захотелось закричать вместе с ним. И тут она уловила быстрые шаги по крыльцу, затем глухой удар от приземления на землю. Она задохнулась. Тот человек побежал вокруг дома!

О Господи! Черный ход!

Саманта готова была поклясться жизнью, что она забыла запереть его, после того как выходила выбросить помидорные очистки после обеда. Она рванулась к кухне, впопыхах сбив пару стульев. Она даже упала на пол, ободрав коленку. Не заметив этого, Саманта протолкнула сама себя вперед, сначала на четвереньках, потом карабкаясь на полусогнутых ногах и лишь у самой кухни сумев выпрямиться.

К черному ходу они добрались одновременно. Саманта захлопнула дверь в тот самый момент, когда снаружи на заднем крыльце послышались шаги.