Стефани Слоун - В его власти

— Мадемуазель, мне трудно судить о давлении, оказываемом на девушку в вашей ситуации, — продолжила Кларисса, всматриваясь в проявляющиеся контуры Кенвуд-Хауса. — Должно быть, это тяжко для, самых покладистых девушек. Но вы? Вы личность, что, как я считаю, хорошо. Однако вам переносить давление значительно труднее, чем другим.

— Он мог погибнуть, — прошептала Айрис, и от Клариссы не ускользнула тяжесть ее слов.

— Но он не погиб и вы тоже. Выучите урок, преподанный вам этой ночью, и никогда не забывайте его, мадемуазель Беннетт, — убеждала ее Кларисса, зная: что бы их ни ждало на предстоящей неделе, Нм придется нелегко.

— Я запомню его, месье. Обещаю.

Кларисса улыбнулась, хотя ей было совсем невесело.

— Я помогу вам в этом.

— Он жив, — бесцветным голосом сказал Бран и поджал губы.

Петтибоун закрыл лицо руками, и вся его хлипкая фигура, казалось, съежилась еще больше. Марлоу сослужил ему службу, отправившись, как Петтибоун и надеялся, за глупой девчонкой, но отказался умирать. Изнутри Петтибоуна пожирала ненависть.

Он ненавидел прикосновения дешевого шерстяного одеяла, свою низкую раскладную кровать. Он ненавидел подушку, на которую укладывал голову последние несколько недель и которая сохраняла зловоние того, кто пользовался ей до него. Он ненавидел одежду, которую был вынужден носить каждый день, ее неудобство, грубую ткань с нестойкой окраской. Он ненавидел жалкую английскую еду, которую был вынужден есть. Он ненавидел глупых болтливых слуг, вынужденный демонстрировать хорошее к ним отношение. Он ненавидел канадскую девицу и ее деньги. Он ненавидел англичанку и ее живопись. Он ненавидел англичанина и его способность оставаться в живых.

Но более всего он ненавидел своего отца. Потому что все, что было плохого в его жизни, оставалось на совести отца. Не будь отца, все происходящее казалось бы дурным сном. Он стоял бы во главе «Монахов», и он не был бы столь глуп, чтобы откликнуться на призыв Наполеона о помощи.

И за все это англичанин заплатит.

— Спасибо вам, Бран. Ваши услуги мне больше не нужны, — глубоко вздохнув, ответил Петтибоун.

— Что вы теперь будете делать?

Петтибоуном овладело раздражение. Ему были ненавистны все эти люди, которых его отец подобрал ему в помощь, а Бран вызывал у него особенную неприязнь. О, этот человек с готовностью согласился сделать с Марлоу то, о чем его попросили. Согласился за гораздо меньшую сумму, чем Петтибоун хотел ему предложить. Но он все равно действовал ему на нервы.

— Это уже не ваша забота, — ответил Петтибоун, не удостоив собеседника взглядом. — Я считаю, вам следует немедленно покинуть дом, пока еще есть время.

— Что вы имеете в виду под словами «пока еще есть время»?

Петтибоун убил бы ненавистного ублюдка прямо на месте, в этой крошечной жалкой комнатке, но он не желал суетиться.

— Мисс Беннетт наверняка поинтересуется, где вы находились в то время, когда должны были защищать ее, как Марлоу. Как вы собираетесь объяснить ваше отсутствие?

— Тогда я возвращаюсь в Париж, — твердо сказал Бран.

Петтибоун опустил сложенные на груди руки и повернулся к Брану.

— Вот как? И что вы скажете Дюрану?

Бран, явно оскорбленный, не спускал с него тяжелый взгляд.

— Я скажу ему, что вы отослали меня домой.

— Нет, — бесхитростно сказал Петтибоун. — Видите ли, это предполагает, что я отклонился от плана, разработанного Дюраном, а мы оба знаем, что он думает о таких действиях.

— Куда же вы посоветуете мне идти? — не отступал Бран, теряя самообладание.

Петтибоун сел, спустив ноги с койки.

— Вообще-то мне все равно. Это не моя проблема. Но я не советовал бы вам возвращаться к «Монахам».

— Я могу отправиться прямо к Дюрану и рассказать ему о вас, вы же знаете.

В ответ на попытку Брана угрожать ему Петтибоун презрительно усмехнулся.

— Пожалуйста, мы оба знаем, что старина ответит на это. Через час вы будете мертвы. Побег скорее всего несколько продлит вашу жизнь.

Бран не стал возражать, и это заставило Петтибоуна улыбнуться.

— Теперь ступайте. Скоро весь дом будет на ногах.

Бран занес было кулак, потом опустил.

— Вы не стоите этого! — рявкнул он, потом добавил: — Дюран узнает, что вы задумали, и вы поплатитесь. — Он подошел к хлипкой двери, открыл ее — деревянные доски скрипнули, когда он шагнул через порог. Он оглянулся на Петтибоуна, нахмурился и закрыл дверь.

— Так, — сказал себе Петтибоун, барабаня пальцами по своему колену. — Что мне теперь делать?

У него появилась блестящая возможность, которую он не хотел упустить. Отец не доверял ему. Отцу необходимо показать, на что способен его сын. Его попытка убить Марлоу провалилась. И ему едва ли удается убедить англичанина бежать, как это удалось ему с Браном. Если он не может избавиться от Марлоу и завершить план самостоятельно, тогда, возможно, имеет смысл провалить план полностью.

Он резко встал с шаткой койки и подошел к старому чемодану, с которым приехал из Парижа. Он поднял крышку и откинул ее к стене. Несколько недель назад мистер Беннетт дал ему поручение, связанное с оплатой портрета, который должен был написать Сен-Мишель. В Эдинбургский банк, с которым Беннетт имел дело, было направлено письмо. В нем содержалось указание снять определенную сумму с его счета и переправить в Банк Франции в Париже. Это представлялось несложным делом, но Беннетт поставил условие: деньги должны храниться в сейфе. Комбинацию, открывающую сейф, следует поместить в другой — маленький, — а ключ от него отослать Беннетту.

Прочитав письмо, Петтибоун нашел, что Беннетт поступил очень умно. Тщательно запечатав письмо, он передал его посыльному.

Но после того как ключ был доставлен в Кенвуд-Хаус, узнать, где он спрятан, Петтибоуну не удалось.

Каждую ночь он пускался на поиски, но безрезультатно.

Он перебрал весь запас одежды, которую привез с собой, вынул вторую пару сапог, потом брюки, прежде чем пришел к выводу, что в чемодане не было того, что он искал.

Беннетт должен был передать ключ Клариссе после того, как портрет будет закончен. Петтибоуну надлежало просто ждать, когда женщина закончит свою работу, после чего ключ будет у него.

А завладев этим ключом, он не только разбогатеет, но и наконец-то сможет лишить отца власти. Совсем не трудно состряпать историю о том, что Марлоу не порвал с «коринфянами», тем более что это могло оказаться и правдой.

В его руках окажутся и деньги, и перебежчик. Он займет место своего отца. И первое, что он сделает, — убьет Дюрана за все, что тот в течение многих лет творил со своим сыном.

Петтибоун закрыл чемодан и взялся за одежду, висевшую на спинке стула, единственного, который имелся в каморке. Одевшись, он достал из ночного столика несколько монет и положил в карман.

Он бесшумно выскользнул из комнаты. Марлоу и леди Кларисса скорее всего посчитают, что он отказался от своих планов и отбыл в Париж. Если ему повезет, они ослабят бдительность. А когда настанет время, он раздобудет ключ и уедет из этой забытой Богом страны, чтобы никогда не возвращаться.

Он поднял подсвечник и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на крысиную нору, в которой ему пришлось жить. «Bon debarras»[20], — пробормотал он в уверенности, что все это скоро окажется в прошлом. Уж на этот раз он не позволит никому стать у него на пути.

Джеймс не мог больше ждать. Он выдержал хирургию Томкинса, который умело зашил на нем три ножевые раны и оказался, слава Богу, совсем нелюбопытным. Потом он как смог доковылял до Кенвуд-Хауса, хотя боль в животе и бедре пронзала его при каждом шаге.

Он ждал Клариссу. Подвинул удобное мягкое кресло ближе к двери и сидел, прислушиваясь, не раздадутся ли ее шаги в холле. Потом вышел и стал ждать у ее дверей.

Не дождавшись, Джеймс позволил себе войти в ее спальню и сел на кровать — надо было дать себе отдых. Эта ночь была, без всякого сомнения, одной из самых изнурительных в его жизни. Казалось, с тех пор, как он, насквозь промокший, шел по лужайке и до того, как нырнул в озеро, прошло немало времени. В тот момент он решил окончательно распрощаться с прошлым, с долгим неприятием Бога и всего на белом свете — особенно Клариссы — из-за разочарования в любви. Любовь. Любовь заставляла его воспарять, бросала как камень в морскую бездну, и в конце концов привела к осознанию, что в жизни нет ничего важнее. Нет ничего требовательнее любви, но каждое испытание стоит пройти, если оно поможет вернуть Клариссу.

Джеймс положил голову на подушку — знакомый запах, присущий только Клариссе, ударил ему в ноздри, и он почувствовал жар в паху. Ему необходимо рассказать ей, что он чувствует, — чем скорее, тем лучше.

Те люди, которые напали на него у «Гнезда, орла», утверждали, что ничего не знают о «Монахах». Он мог бы предположить, что умирающий солгал ему, но после многих лет работы на «коринфян» Джеймс научился разбираться в таких вещах. Кроме того, они дрались как обычные бандиты — не обладали какой-то отработанной техникой, которую можно ожидать от специально подготовленных агентов. Джеймс чувствовал, что тот человек сказал ему правду. Значит, Петтибоун не обращался за помощью к «Монахам», а нанял громил. Почему он это сделал? То, что сообщила Дафна, только усложняло и без того запутанную картину. Петтибоун хотел, чтобы Айрис поехала в игорное заведение. Неужели он просчитал, что Джеймс обнаружит отъезд девушки? А если так, не был ли Джеймс конечной мишенью Петтибоуна?

Он знал, что Петтибоун его не любит, это было очевидно. Но, пытаясь покончить с Джеймсом, тот ставил под угрозу всю операцию. Вероятно, Петтибоун вовсе не был предан идеям Наполеона, как считали «монахи».