Николь Джордан - В его власти

— Ты недооцениваешь себя, мышь.

— В самом деле? Будь я для тебя желанной, ты не искал бы других женщин.

— Других?

— Я видела тебя с Евой Грэм в саду. Не смей этого отрицать.

Он долго смотрел на нее, лицо его пошло пятнами.

— Сожалею, что ты это видела.

Сабрина отвернулась, ругая себя за невоздержанность. Она не хотела ставить Найлу в упрек его проступок, и в то же время его реакция ранила ее. Она отчаянно надеялась, что он станет оправдываться, но этого не случилось.

— Я слишком расчувствовалась, — сказала она как можно спокойнее.

— Думаю, ты делаешь далеко идущие выводы из того, что видела.

— Разве? Как это пошло — требовать от мужа верности!

Он поднял брови:

— А что ты скажешь о Кейте Бьюкенене? Ведь у тебя с ним было то же самое, что у меня с Евой?

— Я не занималась с ним любовью! И не целовалась. Найл мрачно смотрел на нее, Сабрина судорожно сглотнула.

— Напрасно я так расстроилась. Я же знала, что ты распутник.

— А разве я притворялся другим?

— Нет. Я тоже не притворялась, что страдаю. Я много раз говорила тебе, что ты свободен утолять свою похоть с кем хочешь.

Он небрежно облокотился о косяк, скрестив на груди руки.

— Мне не требуется твое разрешение, мышь.

— В самом деле, на что оно тебе? Сомневаюсь, что ты станешь по мне скучать. Вдова Грэм с удовольствием предложит тебе утешение в мое отсутствие.

— Вполне вероятно.

— Даю ей мое благословение! — выпалила Сабрина. — Впрочем, тебе ни к чему ограничивать себя ее обществом. Пока меня не будет, ты можешь спать со всеми девками подряд.

— Может, этим я и займусь.

Она не станет плакать. Его черствость била по сердцу, как паровой молот, но она не доставит ему удовольствия упиваться ее болью.

Собрав в кулак все свое достоинство, Сабрина повернулась к нему:

— Раз нам нечего больше сказать друг другу, я могу ехать?

Найл молча смотрел на нее. Он знал, что это он виновен в той боли, что сверкала в ее глазах, в том, что они влажны от слез.

В этот момент в дверь постучала миссис Петерсон, что бы сказать, что Колм готов.

Найл не стал провожать ее. Даже не посмотрел в окно, когда она, взяв собаку, уехала прочь.

Он стоял, прислонившись к стене, и чувствовал, как она уходит. Уходит из его жизни.

Мрачное настроение не покинуло Найла и с отъездом Сабрины. Колм вернулся в Крегтурик, доложив о том, что благополучно доставил леди Макларен в Эдинбург, и хотя Найл поклялся себе после отъезда Сабрины зажить по-прежнему, это у него не получалось. Он не переставал думать о ней. Ему не хватало ее не только в постели. Он скучал по их ссорам, по ее упрямству, по ее нежности, по ее остроумию.

Все напоминало ему о ней. Не было ни одного уголка, где он мог бы забыться. У него стал портиться характер. Как-то, фехтуя с Джоном, он, парировав удар, сделал выпад, словно забыв о том, что бой тренировочный. Джон вскрикнул и схватился за руку, по которой потекла кровь.

Найл выругался и шагнул к другу, чтобы осмотреть рану, но Джон отмахнулся от него:

— Тебе надо найти девчонку посговорчивее, чтобы успокоила тебя. Ты похож на дикого кота, которому вожжа под хвост попала. И покуда не уймешься, ко мне не подходи. Надоело мне быть для тебя мальчиком для битья.

Джон ушел, а Найл остался, проклиная себя. Вернувшись домой, Найл налил себе виски и плюхнулся в кресло. Черт бы его побрал, но ему действительно нужна женщина. Однако не просто женщина, а та самая, которая послала его ко всем чертям.

Найл мрачно уставился в потухший камин, вспоминая, что говорила ему перед отъездом Сабрина.

«Я не хотела выходить за тебя. Меня вынудили к этому обманом…

Нам ни к чему терпеть друг друга дальше…

Я не та женщина, которую ты желаешь, я для тебя всего лишь помеха…»

Быть может, его заставил жениться на ней долг чести. Но теперь он не нуждался в свободе. По каким-то непонятным ему причинам Сабрина стала для него драгоценной и единственной. Найл сделал большой глоток крепкого напитка, приятно обжигающего горло. Он не знал, скольких женщин любил в этой жизни, но Сабрина была особенной. Она заполнила пустоту в его душе, о существовании которой он прежде и не подозревал.

Будь она неладна.

Она покорила его своим духом, своей силой, своей невероятной мягкостью, тем, как она возбуждалась в порыве страсти. Он научил ее наслаждаться и неожиданно получил взамен то, чему она его научила, — душевное наслаждение. Все в ней его возбуждало. Даже ее острый язык.

Из нее получилась отличная жена вождя. Несмотря на то, что он боролся с каждым проявлением самостоятельности в ней, она заставила его забыть о слепой ненависти и попыталась принести мир в горы. Из нее, несомненно, получилась бы прекрасная мать. Она родила бы ему сильных сыновей и страстных дочерей.

Найл закрыл глаза, гоня прочь эту мысль, но перед мыс ленным взором настойчиво всплывал образ Сабрины, баюкающей у груди ребенка с нежной улыбкой на устах. Его ребенка. Ребенок мог бы привязать к нему Сабрину сильнее, чем необходимость объединить кланы.

Эмоции захлестнули его при воспоминании о той горечи, что сопровождала их расставание. А всего-то надо было признаться в том, что связь с Евой ничего для него не значит.

«Будь я той женщиной, которую ты желаешь, ты не стал бы искать другую…»

Найл снова наполнил стакан. Он не мог, не желал поверить в то, что потерял Сабрину. Она принадлежала ему. А захотев женщину, он всегда ее добивался — неудач на этом поприще Найл не знал.

Он поднес стакан к губам.

Несколько часов спустя Ева застала его в той же позе. В комнате уже сгустился сумрак. Ева включила свет.

— Я думала, вам тоскливо и одиноко. Ведь леди Макларен уехала. Но не думала, что вы в таком состоянии. Надеюсь, вы не больны?

— Болен, — признался Найл. — Меня бьет дрожь. Хочу женщину.

Ева присела на корточки у его ног и положила ладонь ему на грудь.

— Знаешь, я могу тебя вылечить. Могу заставить тебя забыть о ней.

Найл покачал головой. Он не мог забыть. Не хотел забывать.

Ева приподняла точеную бровь, остановив на нем пристальный взгляд.

— Не могу поверить, — сказала она. — Ты влюблен в собственную жену. Ты, величайший любовник Европы, попал в капкан.

Он невесело рассмеялся.

— Какая горькая ирония, не правда ли? Она поднесла руку к его губам.

— Позволь, дорогой, развеять твою печаль.

— Тебе не удастся.

— Значит, нет?

— Нет. Ты ведь не Сабрина, — сказал он просто.

Ева поднялась, пытаясь скрыть свое разочарование. Найл следом за ней направился к двери.

— Куда ты? — спросила Ева.

— В Эдинбург, — ответил он мрачно. — За женой.

Над Эдинбургом вставало солнце, но ни перестук лошадиных копыт, ни грохот колес по мостовой не отвлекали Сабрину от горьких дум. Она стояла у окна своей девичьей спальни и смотрела в пустоту. Глаза у нее горели от бессонницы и слез. Четыре дня прошло с тех пор, как она покинула горы, и четыре дня сердце ее истекало кровью.

Будь он проклят! Зачем только она позволила себе его полюбить?

Зажмурившись, Сабрина принялась растирать виски. Голова буквально раскалывалась. С самого начала он прямо заявил, что ему не нужна ее любовь. Мысли о нем не покидали ее, боль не стихала. Какой же она была дурой! Она ведь поклялась себе не впускать его в свое сердце, но это оказалось выше ее сил. Не надо было ей уезжать из Эдинбурга. Тогда не пришлось бы так страдать. Она могла лишь молиться о том, что когда-нибудь рана затянется и боль утратит остроту, а пока ей оставалось лишь терпеть.

Она не собиралась возвращаться. Чарлз еще не совсем оправился от болезни, но в сиделке не нуждался, а в счетоводе очень даже. Пусть жизнь ее не будет изобиловать приключениями, зато сердце останется в безопасности — подальше от обманщика и сердцееда, сделавшего ее навек несчастной.

Теперь, когда мир с Бьюкененами был делом почти решенным, она больше не нужна была своим соплеменникам, а мужу без нее будет лучше. Сабрина до боли прикусила губу. Без жены он сможет развлекаться со своей любовницей.

Сабрина отошла от окна и принялась убирать в спальне.

Спустя некоторое время она вдруг услышала знакомый голос, и сердце ее учащенно забилось. Найл здесь? Что он тут забыл? Ей не хотелось с ним встречаться. Она услышала шаги, стук сапог о деревянные ступени — он перескакивал через одну. Когда Найл появился на пороге, ей показалось, что он заполнил собой всю ее маленькую спальню.

На нем был плед, на поясе меч, он был небрит, волосы в беспорядке, небрежно схвачены лентой на затылке. Синие глаза сверкали — горский воин до мозга костей, подумала Сабрина. Должно быть, он скакал всю ночь. Как, интерес но, ему удалось узнать расположение дома отчима?

— Что-то не так? — спросила она тревожно, гадая, чем вызвана такая срочность его визита.

— Все не так, — ответил он, пожирая ее взглядом.

— С моим дедом?

— Ангус здоров.

— Тогда… Зачем ты приехал? — прошептала она едва слышно.

— Я приехал забрать свою жену.

Сабрина не верила своим ушам. Лицо его выражало усталость и мрачную решимость.

— Я… я не понимаю.

— Мне не хватает тебя, Сабрина. Я хочу, чтобы ты вернулась домой.

— Домой?

— Да, в горы, где тебе и надлежит быть.

Она в недоумении покачала головой. Она хорошо помнила те резкие слова, которыми они обменялись перед ее отъездом.

— Мне надлежит быть здесь. И я не хочу возвращаться. Я нужна моему отчиму.

— Слуга сказал, что Камерон поправился. Он ушел к себе в контору рано утром.

— И все же он еще слаб. Мой дом теперь здесь, Найл. Ты зря проделал весь этот долгий путь.

Найл прислонился плечом к косяку. Судя по всему, он не собирался уходить.

— Ты не хочешь оставаться моей женой?