Николь Джордан - В его власти

— Ты способная ученица, моя сладкая.

Она выдавила из себя улыбку, прежде чем спрятала лицо у него на плече.

«Ты разбил мое сердце…» — в отчаянии подумала она. И ничто в мире не могло избавить ее от этой беды.

Она хотела его и ничего не могла с этим поделать. Найл пробудил в ней неодолимый голод, с таким трудом выстроенные заслоны рухнули, обнажив исконную, примитивную потребность женщины в мужской ласке. Ей стыдно было вспоминать, как она нагая извивалась в его объятиях, умоляла делать с ней такое, чего не позволила бы ни одна леди.

В то же время она чувствовала себя в долгу перед Найлом. Он заставил ее почувствовать себя красивой, желанной, настоящей женщиной. Когда он смотрел на нее с эротичной нежностью, она готова была поверить в то, что он хочет ее почти так же сильно, как она хотела его.

Сабрина понимала, что глупо питать подобные иллюзии. Если даже сейчас он и увлечен ею, то тут срабатывает фактор новизны, разнообразия. Задача, которую он перед собой поставил — превратить ее в одну из тех женщин, что нравились ему, — показалась ему интересной, вот и все. Но стоит ему потерять к ней интерес, и на смену ей придут другие, по первому же его зову.

И очередным напоминанием об этом стал визит Евы Грэм, которая пришла к Сабрине накануне ежегодных весенних празднеств в Белтане, чтобы рассказать о связанных с ними древних суевериях.

— Ты должна умыться утренней росой, чтобы кожа была красивой, — говорила Ева, — и посадить перед дверью своего возлюбленного куст боярышника. А когда наступит вечер, — тут Ева улыбнулась, — зажигают костры, чтобы год выдался урожайным, вокруг костров сгущается тьма, и делай что хочешь. Мне всегда нравился Майский день. Парочки удаляются в леса, и как-то мы с Найлом… Впрочем, прости меня. Я не должна была этого говорить.

Сабрина никогда не умела скрывать своих чувств, и на лице ее отразилось отчаяние. Ей не сравниться по красоте с веселой вдовой.

— Я боялась, что это случится, Сабрина. Он тебя околдовал. Я предупреждала, что сердце надо держать на замке. — Ева вздохнула. — Но ведь этого следовало ожидать. Найл, этот красивый дьявол, знает, как подобрать ключ к женскому сердцу.

— И в чем же его секрет? — спросила Сабрина.

— Все просто, дорогая. Удовлетворение. Он дает женщине то, чего она больше всего хочет. Он обращается с леди как с кабацкой девкой, а с кабацкой девкой — как с леди. Девушка, ни от кого не видевшая уважения, готова боготворить господина, который чтит ее. А знатная дама втайне мечтает о разврате.

Удовлетворение, повторила про себя Сабрина. Да, именно это Найл мог дать. Он может заставить простушку почувствовать себя красивой и желанной.

— Но у меня нет желания изображать из себя развратницу, — произнесла Сабрина.

— Ты не представляешь, сколько женщин отдали бы все золото мира, чтобы оказаться на твоем месте, — промолвила Ева.

Сабрина внутренне собралась. Она не могла не думать о том, что перед ней соперница, готовая увести у нее мужа.

— Будь настороже, дорогая, — говорила Ева. — Найл непостоянен. Подумай о том, как его к себе привязать. Борись за него изо всех сил.

— Не представляю себе, как это сделать!

— Он не должен знать, что завладел твоим сердцем.

— Как это понять?

— Мужчине доставляет удовольствие преследование добычи, Сабрина. Если победа дается ему слишком легко, он теряет интерес к женщине.

— Но вы только что посоветовали мне бороться за Найла.

— Да, но делать это надо осторожно, чтобы не отпугнуть его. Он был со мной дольше, чем с другими, но не потому, что я уделяла ему слишком много внимания. В этом случае я наверняка потерпела бы поражение. Он должен чувствовать, что ты можешь ускользнуть от него в любую ми нуту. Что ты не будешь для него девочкой на побегушках и не явишься к нему по первому зову.

— Согласна, — мрачно пробормотала Сабрина.

— Хорошо, если тобой заинтересуются другие мужчины. Его мужское тщеславие будет уязвлено, и интерес к тебе у него возрастет.

— Выходит, я должна нарушить данные у алтаря клятвы?

— Клятвы тут ни при чем! В битве за любовь все средства хороши, ибо победа в этой битве бесценна.

Сабрина вяло улыбнулась. Победителю в этой битве достанется неверное сердце Найла Макларена.

Ева покачала головой.

— Не понимаю, — сказала она, глядя в глаза Сабрине, — зачем я все это говорю тебе, моей главной сопернице?

У Сабрины болезненно сжалось сердце. Все именно так и обстояло. Вдова явно хотела вернуть Найла к себе в постель.

И тем не менее совет Евы долго не давал Сабрине по коя. Следует ли ей бороться за мужа? Удастся ли добиться его благосклонности? Удержать его?

Следующий день дал Сабрине повод для надежды на луч шее. Все утро она хлопотала — помогала печь пироги, переделала тысячи дел, которые, как обычно, приходится делать в последнюю минуту. На ней был национальный шотландский костюм — лиф из синей домотканой шерсти, белая муслиновая манишка, подоткнутая под него и закрепленная брошью, юбка в синюю и зеленую полоску. Кусок ткани, служивший поясом, был достаточной длины, чтобы перекинуть его через плечо, как плед.

Она вспыхнула от удовольствия, встретив одобрительный взгляд мужа.

— Отлично выглядишь, мышка.

«До тебя мне далеко», — подумала Сабрина. На нем был килт и плед клана, и выглядел он горцем до мозга костей.

— Я думала, вырез покажется тебе слишком скромным, — сказала она.

Он ответил ей многозначительной улыбкой.

— На мой вкус — слишком скромен, но для хозяйки клана Макларенов вполне годится.

— Я польщена сверх всякой меры.

— Вредина, — незлобиво ответил он, и в глазах его блеснули озорные огоньки.

Предложив жене руку, Найл повел Сабрину к лужайке недалеко от дома, где уже начинался праздник.

Предвечерний воздух полнился ароматами жареного мяса. Пиво и виски лились рекой. В дальнем конце лужайки мужчины швыряли на дальность кабер — длинный деревянный шест — и снопы сена с помощью больших вил. У края поляны, на опушке березовой рощи, музыканты настраивали волынки и скрипки.

У Сабрины сердце упало, когда она увидела, сколько тут собралось бывших пассий ее мужа. Бетси Макнаб, молочница из Банеска, Джин Макларен, Ева Грэм и Фенелла Флетчер. Последняя привела с собой своих двоих сыновей.

Сабрина с удивлением обнаружила, что и у нее есть почитатели.

У Джорди глаза едва не вылезли на лоб, когда он увидел ее при полном параде, облаченную в национальный костюм.

— Как вы красивы, госпожа! — воскликнул он, словно громом пораженный.

Сабрина рассмеялась. Усилия Найла сделать ее привлекательной не пропали даром.

— Хотела бы я, чтобы мой дед, увидев меня, сказал то же самое.

Джон Макларен протянул ей руку для приветствия.

— Мы гордимся вами, миледи, — произнес он с восхищением.

Сабрина присела в реверансе, одарив его улыбкой.

— Из ваших уст это настоящий комплимент. Я опасалась вызвать ваше неодобрение.

— Напрасно. Я рад, что Найл выбрал вас в жены. С тех пор как умер его отец, я ни разу не видел его таким счастливым.

Она обернулась, чтобы взглянуть на мужа. Он принимал приветствия соплеменников.

— По правде говоря, все мы рады, что вы стали нашей хозяйкой, — добавил Джон.

— Мне никогда не сравниться с матерью Найла. Говорят, эта женщина была просто святой.

— Это верно, но ты нам сгодишься.

Сабрина порозовела от этой непритязательной похвалы.

К своему удивлению, когда начались танцы, Сабрина обнаружила, что она нарасхват. Найл пригласил ее на первый танец — шотландский народный, потом ее стали наперебой приглашать мужчины обоих кланов. Сабрина раскраснелась.

Мужское внимание вскружило ей голову. Джорди не отходил от нее, взяв на себя роль защитника, но она не отказала себе в удовольствии попробовать применить на практике то, что узнала об искусстве флирта от мужа.

День угас, и Найл вернулся к ней, чтобы проводить за стол, где всех ждал изысканный ужин. Он оставался подле нее и когда пала ночь и развели костры.

Жар от костров разогнал ночной холодок. Взошла луна — полная, белая и таинственная. Парни и девушки стали водить хороводы вокруг костров — языческое наследие празднования Майского дня.

Языки пламени взмывали в темное небо. Заиграли волынки, и звук их был призывным, хватал за душу. Сабрина в ужасе смотрела, как парни стали прыгать через костер, взрывающийся мириадами искр.

Чем дальше к ночи, тем разнузданнее становилось веселье. В свете костра мелькали беснующиеся в танце тени.

Сабрина тоже почувствовала на себе магическое действие языческих чар. Может, дело было не в мистике, а в виски, которое ударило ей в голову, но близость Найла действовала на нее еще сильнее. А что самое удивительное — он от нее не отходил.

— Сейчас начнутся настоящие шалости, — шепнул он ей на ухо.

— Шалости?

Вместо ответа Найл кивнул в сторону рощицы. Парень с девушкой шли в обнимку, и намерение их было очевидно.

— Осторожно, женщина, а то и тебя кто-нибудь утащит в кусты.

Не иначе как сам дьявол нашептал ей слова, которые она произнесла в ответ:

— Я рискую быть похищенной, сэр?

— А ты хотела бы?

— Пожалуй, да.

В глазах его вспыхнул огонь желания, словно отблеск костров.

Сабрина поежилась под его взглядом, дивясь тому, сколько сил таится в ее женственности. Этой ночью она перестала быть мышкой, перевоплотившись в красивую и желанную женщину. Но не следует сразу сдаваться. Надо подразнить Найла.

— Шалить с собственной женой для такого повесы, как ты — занятие недостойное, — небрежно заявила она.

Он парировал ее выпад неотразимой улыбкой.

— Может, стоит проверить истинность твоего предположения?

Она кокетливо ответила:

— Мне не хочется насмерть замерзнуть, милорд. Ночь слишком холодна для таких безумств.