Опять рука-объ-руку пошли они по улицѣ, ведущей въ городъ, чрезъ узкія ворота, и вышли на площадь по тихимъ еще и безлюднымъ улицамъ университетскаго города. У подъѣзда гостинницы «Золотая Звѣзда» они разстались.

Глава вторая.

Свенъ фон-Тиссовъ былъ послѣдній потомокъ знатной дворянской фамиліи, которая много уже столѣтій существовала въ богатыхъ помѣстьяхъ на берегахъ Балтійскаго моря. У него было нѣсколько старшихъ братьевъ, а такъ какъ родовое имѣніе было маіоратомъ и, кромѣ того, онъ сильно возставалъ противъ обычаевъ и преданій своего рода, обнаруживая большое влеченіе къ наукамъ и рѣшительную склонность къ тихой, созерцательной жизни, то его и предзначали къ гражданской службѣ. Этимъ исключительнымъ направленіемъ ума онъ былъ обязанъ нѣжно любимой матери, прекрасной, тихой, болѣзненной женщинѣ, которая, обладая чудесными дарованіями, дававшими ей право блистать на почетномъ поприщѣ, жила въ уединеніи родового замка, безполезно сгубивъ лучшіе дары природы, совсѣмъ или мало употребляя въ дѣло свои таланты. Ея мужъ, фон-Тиссовъ, былъ тоже младшій сынъ, а потому, слѣдуя фамильному обычаю, былъ предназначенъ къ военной службѣ. Въ ту пору онъ былъ красивымъ, блестящимъ кавалеромъ, пользовавшимся мирною гарнизонного службой, чтобъ переходить отъ одной побѣды къ другой. Его красота, слава его неотразимости, противъ которой никто не могъ устоять, сотни разъ испытанное мужество, не отступающее ни передъ какой опасностью, облекли его волшебною силой въ глазахъ того свѣта, гдѣ онъ добивался побѣдъ; что же мудренаго, что молоденькая жена его полковника, мать многихъ дѣтей, прославляемая всѣми за ея умъ и любезность, рѣшилась на одинъ изъ тѣхъ проступковъ, которые по временамъ обнаруживаюсь печальнымъ образомъ всю неосновательность и глубокую распущенность самой, повидимому, высокообразованной жизни: она убѣжала съ молодымъ поручикомъ.

Разумѣется, отъ такого проступка возмутился свѣтъ, который до того времени съ тайнымъ злорадствомъ наблюдалъ за возникавшими отношеніями и даже покровительствовалъ имъ, но теперь, въ припадкѣ добродѣтельнаго негодованія, предалъ проклятію какъ обольстителя, такъ и его жертву, забавляясь пикантными подробностями скандальнаго происшествія до-тѣхъ-поръ, пока не усталъ сплетничать и осуждать и пока не явилось на сцену новаго скандала не менѣе забавнаго, заставившаго забыть прежній.

Между-тѣмъ молодые люди не видѣли ни счастья, ни радости, какъ и всегда бываетъ, когда люди сворачиваютъ съ прямого пути. Къ ихъ брачному союзу представилось множество препятствій, и молодая, гордая женщина принуждена была долго терпѣть позоръ незаконныхъ отношеній. Наконецъ, когда съ этой стороны горизонтъ ея счастья нѣсколько прояснился, съ другой — тучи еще сильнѣе помрачили его. Скоро фон-Тиссовъ замѣтилъ, что роль женатаго Дон-Жуана очень жалкая роль, но и его жена не замедлила убѣдиться, что самый блестящій бальный кавалеръ можетъ быть очень ничтожнымъ человѣкомъ и при случаѣ весьма грубымъ мужемъ. Къ тому же, красавецъ фон-Тиссовъ не могъ или не хотѣлъ отказаться отъ жизни молодого холостяка, а потому молодой четѣ скоро пришлось вступить въ борьбу съ самыми непріятными заботами. Борьба выражалась со стороны юнаго воина далеко не воинственными жалобами и упреками, а по временамъ совсѣмъ не рыцарскими ругательствами и криками; со стороны же молодой женщины — тою покорностью, самоотверженіемъ, жертвами и неуклонною послѣдовательностью, которою отличаются благородныя женственныя натуры, лишь только настанетъ день несчастья и горькихъ испытаній, обнаруживающихъ истинное достоинство женщины.

Но вотъ настали и лучшія времена. Отецъ и два старшіе брата фон-Тиссова вскорѣ умерли одинъ за другимъ и ему досталось все богатство; до того времени ему не снилась и во снѣ подобная счастливая случайность, хотя онъ увѣрялъ своихъ кредиторовъ въ возможности того. Тогда онъ вышелъ въ отставку, расплатился съ кредиторами, и обнимая свою жену, обѣщалъ ей въ будущемъ жизнь полную очарованій и радостей. На это обѣщаніе она болѣзненно улыбалась, зная лучше чѣмъ кто-нибудь невозможность ихъ осуіществленія. Цѣдые годы отчаянной борьбы съ блестящею нищетой своего положенія, напряженныя усилія поддержать и защищать безхарактернаго мужа надломили въ самомъ корнѣ нѣжную натуру. Нѣкогда столь блистательная женщина, кумиръ и гордость своего кружка, находила теперь единственное развлечете въ случайныхъ посѣщеніяхъ, изрѣдка нарушавшихъ уединеніе деревенской жизни въ родовомъ имѣніи. Фон-Тиссовъ, находя достаточно причинъ быть недовольнымъ свѣтомъ, перебрался въ свое помѣстье вскорѣ послѣ полученія наслѣдства. Отъ природы онъ былъ не дурной человѣкъ, но въ жизни своей очень мало дѣлалъ для образованія своего ума и сердца. О преимуществахъ же своей жены, тѣмъ ярче выступавшихъ, чѣмъ ближе наступало время болѣзней и миновали годы цвѣтущей юности и красоты, онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія. Онъ задыхался въ тихой, осмысленной атмосферѣ, которая разливалась вокругъ его жены. Она вступила на путь, по которому онъ не могъ и не хотѣлъ слѣдовать за нею, и скоро она увидѣла себя совершенно одинокою. Онъ питалъ къ ней высокое уваженіе да и еще любилъ ее по-своему, но ихъ взгляды, мысли и чувства слишкомъ расходились. «Она слишкомъ хороша для меня» говорилъ онъ: «а я, еслибъ и хотѣлъ исправиться, ужъ не могу сдѣлаться лучшимъ противъ того, какимъ созданъ».

Когда фон-Тиссовъ мало-по-малу и почти безсознательно отдалялся отъ жены, неспособный оцѣнить ея достоинствъ, тогда онъ предоставилъ ей полное вознагражденіе въ младшемъ сынѣ своемъ Свенѣ, хотя самъ того не зналъ и не желалъ. Оба старшіе брата Свена были душою и тѣломъ родными сыновьями своего отца, предпочитая конюшню гостиной, поле и лѣсъ саду. По природѣ они были отчаянными охотниками, съ равномѣрной наклонностью къ добру и злу. Очевидно было, что судьба ихъ вполнѣ зависѣла отъ условныхъ обстоятельствъ, въ которыя они попадали.

Свенъ былъ истиннымъ сыномъ своей матери. Подобно братьямъ, онъ былъ высокаго роста и имѣлъ крѣпкое тѣлосложеніе; но этимъ ограничивалось его сходство съ отцомъ. Унаслѣдовавъ отъ матери нѣжную душу, онъ привязался къ ней съ неодолимою силой. На землѣ, быть можетъ, нѣтъ другихъ отношеній, въ которыхъ было бы больше тихаго блаженства, доступнаго человѣческому сознанію, какъ отношенія между благородною матерью и достойнымъ сыномъ. Свенъ сталъ обожать свою мать, какъ только научился себя понимать. Когда мать бывала больна, Свенъ, будучи еще маленькимъ мальчикомъ, оставался у ея постели какъ прикованный, по цѣлымъ часамъ и по цѣлымъ днямъ ухажиживая за нею, оказывая всевозможный маленькія услуги, что доставляло ему гораздо больше удовольствія, чѣмъ веселыя игры съ товарищами. Эта любовь къ матери увеличивалась по мѣрі того, какъ онъ становился старше и умнѣе, по мѣрѣ того, какъ онъ научался цѣнить свою мать по достоинству. Но еслибъ эта любовь потребовала вознагражденія — чего никогда не было — величайшая награда для него состояла бы въ взаимной любви достойнѣйшей женщины, въ безграничномъ довѣріи, которое она ему оказывала, въ неусыпномъ попеченіи, съ которымъ она наблюдала за развитіемъ его превосходныхъ способностей. Для неопытной юности нѣтъ лучшаго наставника, какъ тотъ человѣкъ, который самъ въ своей молодости носилъ дурацкій колпакъ и имѣлъ настолько ума, чтобъ сбросить его, пока еще не слишкомъ было поздно. Въ этомъ случаѣ, какъ и во всѣхъ другихъ, только опытность дѣлаетъ мастера, и потому нѣтъ ничего смѣшнѣе, какъ видѣть юношей, еще почти полумальчиковъ, беру щихъ на себя обязанность воспитателей, и руководителей молодежи, къ которой они сами еще принадлежатъ. Воспитатель юноши Телемака не юноша, но старикъ, и у Ахилла другомъ Патроклъ, а наставникомъ Хиронъ. Изъ этого выходитъ, что госпожа фон-Тиссовъ была превосходною воспитательницей, и когда она описывала опасности, которымъ пылкая юность легко поддается, и радости старости, когда буря страстей улеглась и свѣтило умственной жизни тихо и животворно озаряетъ невозмутимое спокойствіе души — тогда даже божественный Платонъ не могъ бы лучше и убѣдительнѣе говорить.

Съ неудержимою силой Свенъ привязался къ матери по случаю скоро сдѣланнаго имъ открытія, что кромѣ его она ничего не имѣетъ на землѣ, къ чему ея сердце, полное любви, могло бы привязаться, и что безъ этой любви къ нему она была бы самою несчастною женщиной на свѣтѣ. Дѣти отъ разведенныхъ родителей разными способами доходятъ до того, что рано начинаютъ понимать отношенія, которыя слѣдовало бы еще долгое время скрывать отъ нихъ. Вотъ братья и сестры, которые не носятъ ихъ фамиліи и не дѣти ихъ отца, вотъ дядя, который прежде былъ женатъ на ихъ матери, какъ они слыхали, и еще многое подобное. Такимъ образомъ немного времени прошло, какъ Свенъ сталъ мучить себя и свою мать жестокими вопросами: «Почему она развелась съ дядею полковникомъ? Отчего она была несчастлива съ дядею? Въ чемъ именно состоитъ счастье супружества? Счастлива ли она теперь?» И не много прошло еще времени, какъ онъ уже самъ былъ въ состояніи отвѣчать на эти вопросы и понялъ, что она несчастлива потому, что ни первый, ни второй ея мужъ не были ея достойны. Съ того времени онъ сочинилъ собственную теорію о достоинствѣ женщинъ и недостоинствѣ мужчинъ вообще, и по волѣ случая сдѣланное имъ открытіе въ родительскомъ домѣ подтверждалось подобными же отношеніями въ многихъ домахъ родственниковъ и знакомыхъ. Почти во всѣхъ этихъ кружкахъ женщины, получившія высшее образованіе, должны страдать отъ грубости менѣе образованныхъ мужей, все чтеніе которыхъ ограничивалось официальными газетами и журналомъ для скачекъ. Свенъ, обязанный женщинѣ за лучшую часть своего воспитанія, симпатизировалъ женщинамъ и съ страстнымъ увлеченіемъ принялъ ихъ сторону противъ мужчинъ, грубое обращеніе которыхъ отталкивало его нѣжную, благородную натуру. Умная мать не упускала случая исправлять предубѣжденіе, которому она сама невольно подала поводъ.

Не прошло и полугода послѣ того, какъ Свенъ переѣхалъ въ городъ для дальнѣйшаго образованія въ наукахъ, какъ вдругъ онъ получилъ изъ дома письмо съ черной печатью, въ которомъ отецъ въ короткихъ словахъ извѣщалъ его о смерти матери. Она умерла отъ болѣзни сердца. Свенъ вполнѣ почувствовалъ, что смерть ея ускорилась отъ разлуки съ любимымъ сыномъ; благородная женщина знала, что носитъ смерть въ сердцѣ, но мужественно согласилась на разлуку. Это событіе оставило пустоту въ жизни Свена, которую даже всемогущее время не могло пополнить. Первая буря печали конечно утихла, но скорбь оставалась и облекала самыя свѣтлыя, солнечныя стороны жизни сѣрымъ покровомъ. Онъ чувствовалъ невозможность возвратиться въ родительскій домъ, опустѣвшій для него со смертью матери. По окончаніи курса въ училищѣ, онъ просилъ и получилъ отцовское позволеніе вступить въ университетъ. Здѣсь онъ жилъ въ кругу милыхъ друзей, между которыми не послѣднее мѣсто занималъ Бенно, сынъ пастора въ помѣстьѣ его отца, талантливый и трудолюбивый юноша. Три года прожилъ Свенъ этою мирною жизнью, которая только разнообразилась перемѣною товарищей и случайными поѣздками на время вакацій. Онъ предался изученію науки съ настойчивымъ увлеченіемъ, которое было основаніемъ его характера. Онъ не умѣлъ жить иначе и не желалъ ничего другого, какъ только полагаться на свое знаніе и зависѣть въ будущемъ отъ себя. Но скоро должна была произойти перемѣна въ его положеніи. Не кончилъ онъ еще курса въ университетѣ, какъ получилъ извѣстіе, что его старшій братъ упалъ съ лошади во время охоты съ борзыми и до смерти ушибся; не успѣлъ Свенъ вступить на государственную службу въ столицѣ, какъ получилъ короткое увѣдомленіе о смерти своего отца и второго брата, которые оба сдѣлались жертвами эпидеміи, свирѣпствовавшей въ это время въ ихъ краю. Такимъ образомъ въ минуту своего совершеннолѣтія Свенъ увидалъ себя обладателемъ значительнаго состояния и въ такомъ положеніи, которое позволяло ему вполнѣ слѣдовать своимъ наклонностямъ. Онъ немедленно оставилъ службу, систематическій бюрократизмъ которой началъ возбуждать отвращеніе въ его свободномыслящей душѣ, и рѣшился самъ управлять своими помѣстьями, въ интересахъ многихъ людей, которые смотрѣли на него какъ на своего господина и покровителя. Но скоро ему пришлось убѣдиться, что для этого призванія ему всего недостовало, кромѣ доброй воли. Помѣстья были опять отданы имъ на два года въ аренду. Онъ надѣялся за это время пополнить tabula rasa своихъ хозяйственныхъ познаній и написалъ къ другу Бенно, который въ это время успѣлъ пріобрѣсть добрую славу какъ адъюнкт-професоръ медицинскаго факультета. Свенъ просилъ его совѣта, что ему дѣлать. Бенно на это отвѣчалъ, что лучшаго совѣта онъ не можетъ придумать, какъ то, что Свенъ долженъ опять вступить въ ученье, откуда онъ, по мнѣнію Бенно, слишкомъ рано убѣжалъ, то-есть онъ долженъ возвратиться въ университетъ, для того чтобъ теоретически и практически изучить сельское хозяйство въ сельско-хозяйственной академіи, находящейся при университетѣ, и тѣмъ образовать себя для будущаго желаннаго призванія. Въ академіи пробыть одинъ годъ и за тѣмъ развивать и укрѣплять пріобрѣтенныя свѣдѣнія посредствомъ путешествій. Свенъ нашелъ, что этотъ планъ весьма разуменъ, и не теряя времени рѣшился послѣдовать ему. Послѣ этого прошло немного дней Бенно и имѣлъ радость заключить въ свои объятія друга своихъ дѣтскихъ и юношескихъ лѣтъ, въ виноградной бесѣдкѣ за чашею пунша проболтать съ нимъ короткую очаровательную лѣтнюю ночь, и въ ихъ бесѣдѣ прошедшее, настоящее и будущее казалось имъ прекрасаымъ, сливаясь съ ихъ возбужденными чувствами и глубоко взволнованными сердцами.