XXIV.

Вечеромъ шумъ дѣвичника увеличился до невыносимости; съ шести часовъ начали съѣзжаться аристократическія семейства изъ сосѣднихъ имѣній, и всѣмъ гостямъ отведены были комнаты въ нижнемъ этажѣ. Изъ города привозили цѣлые коробы съ театральными костюмами, такъ какъ актрисы должны были костюмироваться въ виллѣ. Парикмахеры и портнихи поминутно пробѣгали по корридорамъ, а въ большую залу все еще не переставали вносить громадныя померанцовыя деревья и различные сорта пальмъ.

Не смотря на безпрерывный шумъ и возню въ нижнемъ этажѣ, Генріэтта впала въ легкій, послѣобѣденный сонъ; въ сосѣдней комнатѣ молча сидѣла Нанни и усердно нашивала серебряныя блестки на большой кусокъ бѣлаго газа; по страшной быстротѣ, съ какой она двигала своими пальцами, можно было судить на сколько она торопилась. Минуту спустя, въ комнату отворилась дверь и на порогѣ показалась Кети; она вѣжливо попросила дѣвушку присмотрѣть за больною и не отлучаться изъ комнаты до ея возвращенія, – потомъ Кети тихо спустилась съ лѣстницы съ намѣреніемъ отправиться на мельницу, чтобы сдѣлать нѣкоторыя распоряженія.

Не желая проходить по главному корридору, гдѣ народу было и безъ того много, Кети повернула въ боковой корридорчикъ, шедшій вдоль залы. Здѣсь не замѣтно было большаго оживленія, но въ узкихъ дверяхъ, выходившихъ во дворъ, стоялъ совѣтникъ въ легкомъ пальто и соломенной шляпѣ, очевидно собираясь отправиться въ башню. Онъ разговаривалъ со стоявшимъ рядомъ съ нимъ камердинеромъ Антономъ и посылалъ его въ городъ съ новыми порученіями.

– Не торопись возвращаться, – крикнулъ ему вслѣдъ совѣтникъ. – Я не буду переодѣваться раньше восьми часовъ.

Кети медленно приближалась впередъ, надѣясь, что совѣтникъ выйдетъ въ садъ, но онъ машинально положилъ руки въ карманъ пальто и не двигался съ мѣста, внимательно осматривая великолѣпный паркъ, величественно растилавшійся передъ его глазами. Картина была дѣйствительно восхитительна: вся живописная мѣстность была какъ бы обтянута розовымъ газомъ отъ красноватаго оттѣнка вечерней зари, и только кое гдѣ еще ярко мерцали послѣдніе лучи заходящаго солнца.

Молодая дѣвушка замѣтила по движенію головы совѣтника, что глаза его не переставали блуждать по окрестностямъ, а отъ порывистаго, учащеннаго дыханія грудь его положительно дрожала, какъ въ лихорадкѣ. Она видѣла, какъ его правая рука судорожно сжалась, какъ онъ внезапно вздрогнулъ и провелъ лѣвою рукою по разгорѣвшимся щекамъ. По всей вѣроятности онъ боролся съ болѣзнью, которую старался преодолѣть, чтобы не разстроить вечерняго торжества.

Кети ускорила шаги; совѣтникъ обернулся.

– Твоя головная боль усилилась? – спросила она съ участіемъ.

– Да, и къ тому-же я чувствую сильное головокруженіе, – отвѣтилъ онъ не твердымъ голосомъ, и надвинулъ шляпу на глаза. – Ничего нѣтъ мудренаго! Если-бъ я только зналъ, сколько хлопотъ и непріятностей связано съ празднованіемъ этого дѣвичника, то навѣрное не сталъ бы затѣвать его. Эти глупыя головы рабочихъ ничего не съумѣли сдѣлать, какъ слѣдуетъ, такъ что все, что они слѣпили и сколотили въ недѣлю моего отсутствія, нужно было содрать и вновь сдѣлать въ нѣсколько часовъ. Очень весело теперь возиться до послѣднѣй минуты и вбивать гвозди въ тотъ моментъ, когда долженъ взвиться занавѣсъ.

Разсерженный хозяинъ спустился со ступеней и медленно пошелъ, точно передъ его глазами все кружилось.

– Не принести-ли тебѣ стаканъ сельтерской воды? – спросила Кети, останавливаясь на порогѣ. – Не лучше-ли, чѣмъ такъ страдать, послать въ городъ за докторомъ?

– Нѣтъ, Кети, благодарю тебя, – возразилъ онъ ласковымъ тономъ, обращая свои влажные глаза на стройную фигуру молодой дѣвушки. – Впрочемъ напрасно было бы посылать за Брукомъ; онъ такъ занятъ постоянной практикой, что и послѣ завтра его придется вести къ вѣнцу отъ постели какого-нибудь больнаго.

Насмѣшливая улыбка скользнула по его губамъ.

– Самое лучшее лекарство – это мой прохладный, винный погребъ, – продолжалъ совѣтникъ, – я тотчасъ-же отправлюсь туда и займусь выборомъ самыхъ лучшихъ винъ для нашего ужина; холодный, свѣжій воздухъ благотворно подѣйствуетъ на мою голову.

Кети ничего не отвѣчала; она крѣпко завязала ленты своей шляпки и спустилась съ лѣстницы.

– А ты вѣроятно собралась идти на мельницу? – спросилъ онъ небрежно какъ бы мимоходомъ, но Кети все таки показалось, что при этомъ простомъ вопросѣ дыханіе остановилось въ его груди.

Отвѣтивъ утвердительнымъ наклоненіемъ головы, она спокойно пошла черезъ площадку и обернувшись увидѣла, какъ совѣтникъ быстрыми, невѣрными шагами направился къ башнѣ; онъ вѣроятно сильнѣе страдалъ, чѣмъ показывалъ!

При этой мысли, Кети содрогнулась и всѣмъ ея существомъ овладѣло непонятное чувство страха. Больной человѣкъ, страдая сильнымъ головокруженіемъ, одинъ въ страшномъ погребу! Въ головѣ Кети моментально мелькнула та ужасная мысль, которая однажды испугала ее въ виду развалинъ.

– Прошу тебя, Морицъ, будь остороженъ съ огнемъ въ этомъ страшномъ подвалѣ! – крикнула она ему вслѣдъ.

Былъ-ли онъ слишкомъ углубленъ въ свои мысли, или же нервы его были раздражены до послѣдней крайности, но, услышавъ слова Кети, онъ взрогнулъ, точно въ него выстрѣлили.

– Что ты хочешь этимъ сказать? – возразилъ онъ хриплымъ голосомъ. – Что у тебя за странныя идеи! – прибавилъ онъ, разразившись громкимъ хохотомъ, и затѣмъ исчезъ въ густой аллеѣ парка.

Пробывъ на мельницѣ болѣе получаса, Кети снова возвращалась въ виллу; но такъ какъ свободнаго времени у ней оставалось еще довольно, то она пошла въ обходъ, вдоль берега рѣчки, чтобы хоть украдкой полюбоваться на старый, милый домикъ тетушки Діаконусъ. Какъ сильно забилось ея сердце, когда она сквозь частую листву прибрежныхъ березъ увидѣла золоченые флюгера и красную крышу дома. Она приходила, какъ изгнанница, желающая еще въ послѣдній разъ бросить взглядъ на благословенную землю!

Прислонившись къ высокимъ тополямъ, молодая дѣвушка вспоминала ту картину, которую видѣла въ послѣдній вечеръ своего отъѣзда изъ виллы. Въ пылкомъ ея воображеніи живо воскресла фигура высокаго мужчины, гордо стоявшаго у садоваго стола съ судорожно сжатыми руками на груди.

Теперь все было тихо вокругъ милаго домика; фруктовыя деревья, которыя весною были покрыты только бѣло-снѣжнымъ цвѣтомъ, сгибались подъ тяжестью спѣлыхъ плодовъ, а вдоль высокихъ заборовъ въ роскошномъ изобиліи висѣли сочныя, темносинія и свѣтлозеленыя виноградныя кисти.

Кети робко посмотрѣла на угловое окно, возлѣ котораго стоялъ письменный столъ; въ комнатѣ было пусто, докторъ не возвращался еще изъ города; да вѣдь онъ уже не жилъ болѣе въ этомъ уютномъ уголкѣ.

На окнахъ, за пышными кружевными занавѣсями, по прежнему стояли душистые жасмины и левкои, между которыми лежалъ теперь бѣлый, жирный котъ; а въ сосѣднемъ окнѣ неожиданно показались двѣ вяжущія руки, надъ которыми усердно нагнулась женская голова съ сѣдыми волосами, старательно припрятанными подъ бѣлый кисейный чепчикъ. Старая пріятельница тетушки Діаконусъ уже переѣхала туда и заняла кабинетъ доктора. Да, еще одинъ день и гордая, безсердечная Флора встанетъ рядомъ съ нимъ въ бѣломъ атласномъ платьѣ, съ цѣлью сдѣлаться салонною представительницею знаменитаго мужа. Эта мысль терзала душу молодой дѣвушки, она чувствовала себя покинутою, и преступная ревность мучила ея наболѣвшее сердце.

Твердые, мужскіе шаги, внезапно послышавшіеся на мосту, испугали ее. Это былъ мельникъ Францъ, онъ молча прошел мимо и направился къ плотинѣ.

Эта неожиданная встрѣча заставила Кети очнуться, она быстро оставила свой наблюдательный постъ и продолжала путь вдоль берега.

Ей все еще не хотѣлось возвращаться въ виллу; одѣться къ сегодняшнему вечеру ей было не долго, во всякомъ случаѣ придется дожидаться Генріэтту, которая, не смотря на свою слабость, непремѣнно пожелала присутствовать на праздникѣ; а ей, какъ больной, не мало требуется времени, чтобы украсить свое жалкое тѣло и по возможности скрыть слѣды опустошительной болѣзни.

А здѣсь царствовала такая чудная тишина! Никто не видѣлъ ея заплаканныхъ глазъ, ея тяжелой борьбы съ преступнымъ желаніемъ увидѣть еще разъ хозяина маленькаго домика! Да, Кети должна была сознаться самой себѣ, что, увидѣвъ у угловаго окна другое лицо, этотъ дорогой клочокъ земли показался ей пустыннымъ и одинокимъ.

Между тѣмъ мельникъ давно уже исчезъ изъ ея глазъ и Кети все ближе и ближе приближалась къ развалинамъ. Свѣтлая струя рѣчки ярко сверкала между рѣдкимъ кустарникомъ, и изящный мостикъ, перекинутый черезъ ровъ, предсталъ взорамъ молодой дѣвушки.

Въ эту минуту изъ башни вышелъ какой-то человѣкъ, съ длинною рыжею бородою и, обогнувъ развалины, пошелъ черезъ поляну; на немъ была потертая, синяя рабочая блюза и старый сюртукъ, а въ рукѣ онъ держалъ большую палку, которою погонялъ двухъ козуль, испуганно бѣжавшихъ передъ нимъ.

Кети, вѣроятно, не обратила бы вниманія на этого человѣка, такъ какъ рабочіе часто проходили черезъ паркъ, но ее удивило, что этотъ незнакомецъ съ такою поспѣшностью гналъ робкихъ животныхъ и ударялъ ихъ даже палкою, тогда какъ совѣтникъ нѣжно любилъ этихъ козуль и никому не позволялъ ихъ трогать. Можетъ быть, это былъ одинъ изъ тѣхъ раздраженныхъ бѣдняковъ, которые вѣчно старались вредить богатому семейству? – Кети внимательно посмотрѣла на работника. Боже мой! какое сходство съ совѣтникомъ. Тотъ-же ростъ, таже осанка, тоже сложеніе; только цвѣтъ волосъ былъ другой, да борода измѣняла общій видъ лица.

Молодая дѣвушка невольно остановилась, какъ прикованная къ мѣсту, и посмотрѣла на башню, откуда вышелъ этотъ русый двойникъ совѣтника. Но снова все было тихо вокругъ, только шумное хлопанье крыльевъ голубей раздавалось въ воздухѣ, да флагъ на башнѣ слегка трещалъ отъ легкаго вѣтра.

Но въ ту-же минуту, точно внезапное изверженіе кратера съ ужаснымъ трескомъ высоко подбросило всю черную массу гранита и мрамора; молодая дѣвушка почувствовала, точно земля обрушилась подъ ея ногами; она упала, какъ пораженная громомъ, на берегъ рѣки и холодныя волны охватили ея дрожавшіе члены.