– Съ сегодняшняго утра ты не имѣешъ права говорить этого, Брукъ. Мнѣ сказалъ Морицъ, что ты сдѣлался домовладѣльцемъ. Такъ ты не шутя рѣшился купить эту хижину по ту сторону рѣки, и тѣмъ осуществилъ свою угрозу.

– Мою угрозу?

– Какъ-же прикажешь иначе назвать ту ужасную перспективу будущности, которую ты мнѣ готовишь? Ты вѣдь самъ сказалъ вчера, что на сбереженныя деньги покупаешь клочокъ земли, который мнѣ ужасенъ своей нищетой и безобразіемъ. Но для чего ты купилъ эту землю – мнѣ очень интересно знать, вѣдь не для того-же, что-бъ любоваться ея видомъ и потому я спрашиваю тебя серьозно: кто долженъ тамъ жить?

– Твоя нога можетъ не вступать туда; если ты не хочешь.

– И не пойду, въ этомъ ты можешь быть совершенно увѣренъ…

Докторъ такъ многозначительно посмотрѣлъ на молодую особу, что голосъ ея замеръ и она невольно остановилась.

– Я назначилъ этотъ домъ для моей тетушки и оставляю для себя только одну комнату, гдѣ буду заниматься лѣтомъ въ свободные часы, – сказалъ Брукъ болѣе спокойнымъ голосомъ, чѣмъ можно было ожидать.

– Желаю вамъ веселиться! Такъ это будетъ лѣтнимъ убѣжищемъ! А гдѣ-же вы будете жить зимою!

– Зимою я буду довольствоваться зеленымъ кабинетомъ, который ты мнѣ сама назначила въ нашей будущей квартирѣ.

– Откровенно говоря, наша квартира мнѣ больше не нравится. Окна выходятъ на большую улицу и этотъ вѣчный шумъ будетъ мѣшать мнѣ заниматься.

– Въ такомъ случаѣ я заплачу хозяину неустойку и поищу другую, – отвѣтилъ Брукъ съ невозмутимымъ хладнокровіемъ.

Флора пожала плечами, отошла отъ него и стала передъ сестрами. Кети показалось, что прекрасная невѣста топнула ногою; она посмотрѣла въ потолокъ и какъ будто хотѣла сказать:

– Боже мой, неужели ничего на него не дѣйствуетъ!

Въ эту минуту президентша такъ громко позвонила, что звонъ колокольчика раздался по всему длинному корридору. Пожилая дама казалась нѣсколько оскорбленною – въ ея присутствіи такія безтактныя выходки были непозволительны.

– Ты вѣрно составила себѣ печальное мнѣніе о гостепріимствѣ въ домѣ твоего зятя, Кети, – сказала она молодой дѣвушкѣ. – Тебя даже не попросили снять дорожную кофточку и не предложили тебѣ стула; вмѣсто этого ты волею неволею должна выслушивать неинтересныя распри и стоять на холодномъ каменномъ полу, между тѣмъ какъ тамъ лежатъ теплые, мягкіе ковры. – Съ этими словами она указала на противоположный уголъ комнаты, заставленный чудною рѣзною мебелью и устланный дорогими узорчатыми коврами, затѣмъ, она обернулась къ вошедшему лакею и велѣла приготовить нѣсколько комнатъ для молодой гостьи.

Этимъ кончилось всеобщее напряженное состояніе, совѣтникъ поспѣшилъ снять съ Кети кофточку, а Генріэтта вышла изъ зимняго сада, унося съ собою свою бѣдную голубку.

– Развѣ вы не желаете напиться съ нами чаю? – спросила президентша Брука, видя что онъ собирается уходить.

Докторъ вѣжливо извинился, объясняя свое удаленіе тѣмъ, что его ждутъ еще больные – причина весьма основательная, но тѣмъ не менѣе Флора саркастично улыбнулась и посмотрѣла на него; сдѣлавъ видъ, что не замѣчаетъ этой улыбки, онъ подалъ ей руку, простился съ совѣтникомъ и съ особеннымъ почтеніемъ поклонился Кети, такъ какъ для него она все еще была посторонней дѣвушкой, пріѣхавшей изъ чужой стороны.

– На будущее время, Флора, прошу тебя избавить меня отъ подобныхъ безтактныхъ сценъ, – сказала президентша нахмуривъ брови и возвысивъ голосъ. – Ты имѣешь полную свободу дѣйствій и можешь достигать своей цѣли какими путями желаешь – я никогда не становилась тебѣ на дорогѣ, но я рѣшительно запрещаю тебѣ выводить сцены в моемъ присутствіи и прошу тебя не забывать этого.

– Хорошо, милая бабушка, – отвѣчала Флора съ насмѣшливою улыбкою, – но сознайся, что ты хочешь этимъ сказать: пускай въ этомъ домѣ совершится убійство, или пожаръ, – все равно, лишь бы это не касалось до президентши Урахъ… Отлично, я и не буду этого больше дѣлать. Нашъ домъ настолько великъ, что я могу избавить тебя отъ выслушиванья моихъ сужденій. Я только боюсь потерять всякое терпѣніе.

– Флора! – вскричалъ совѣтникъ умоляющимъ голосомъ.

– Хорошо господинъ фонъ Ремеръ! Я очень хорошо знаю, что должна принимать теперь во вниманіе твое новое дворянское достоинство. Боже мой! Я должна выносить все это на своихъ плечахъ! За что я обречена на всеобщую ненависть?

Она схватила свою шляпку, подобрала бархатный шлейфъ и собиралась выйти, какъ остановилась передъ Кети.

– Видишь, сокровище мое, – сказала она взявъ свою сестру за подбородокъ, – такова бываетъ участь женщины, когда она на минуту дѣлается сантиментальною и увлекается мнимою любовью. Ноги ея запутываются въ желѣзную петлю и она убѣждается на сколько справедливо старинное правило: прежде испытай, а потомъ свяжись на вѣки! Не забывай твоей сестры и будь осторожна, дитя мое! – Съ этими словами Флора вышла и Кети смотрѣла ей вслѣдъ широко раскрытыми глазами. Какая странная невѣста была ея прекрасная сестра!

VI.

Близь западной границы парка лежали остатки стараго барскаго дома Баумгартенъ. Отъ этого рыцарскаго замка, нѣкогда хорошо укрѣпленнаго и окруженнаго канавами, осталась еще довольно обширная башня, къ которой съ одной стороны примыкала каменная стѣна одного изъ боковыхъ флигелей.

Шестьдесятъ лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ это строеніе было разобрано. Прежній владѣлецъ, большую часть года проживавшій за границею, перенесъ господскій домъ на противоположный конецъ своего парка, ближе къ проѣзжей дорогѣ, для того что-бъ во время своего пребыванія на родинѣ „находиться между людьми”, и при сооруженіи новой виллы употребилъ красивые гранитные камни стараго дома. Башню же и возвышавшуюся возлѣ нея руину пощадили и оставили въ видѣ украшенія парка. Она возвышалась на живописномъ искусственномъ холмѣ; вокругъ ея подножья разросся густой кустарникъ шиповника и крыжовника, а вдоль стѣнъ вился дикій хмѣль и разсыпалъ свои зеленые листья по темнымъ красивымъ камнямъ.

Эта развалина, окруженная водянымъ кольцомъ достигла своей цѣли и служила украшеніемъ для парка; но по смерти тогдашняго владѣльца, тутъ поселилось болѣе практическое поколѣніе. Выпустивъ воду изъ канавъ новый хозяинъ засѣялъ превосходную почву овощами. По словамъ сосѣда мельника это было единственнымъ разумнымъ дѣломъ владѣльца и потому старикъ потребовалъ этотъ выгодный клочокъ земли для своего пользованія.

Еще ребенкомъ Кети съ наслажденіемъ гуляла въ этомъ небольшомъ огородѣ и искустно пробиралась съ Сусанною между грядами бобовъ и молодаго гороху, при чемъ она вовсе не помышляла о томъ, что неожиданный напоръ воды изъ рѣки могъ мгновенно залить все зеленое царство и поглотить ее вмѣстѣ съ Сусанной.

Только сегодня, на пятый день своего пріѣзда Кети опять пришла взглянуть на эту отдаленную часть парка и остановилась отъ сильнаго внутреннаго волненія.

На стѣнахъ, какъ частая сѣть все еще вились безлиственныя вѣтви хмѣли и хотя на высохшемъ холмѣ еще не показывалась ни одна травка, но апрѣльское солнце ярко сіяло надъ старой руиной и рѣзко отдѣляло эти развалины отъ темнаго сосноваго лѣса, разстилавшагося на заднемъ планѣ по длинному горному хребту. На стѣнахъ башни не замѣчалось слѣдовъ свѣжей замаски, нигдѣ не виднѣлось новаго камня, но за то старые остались невредимы, только громадныя оконныя ниши, прежде всегда закрытыя сгнившими деревянными ставнями, были теперь открыты и изъ глубокаго мрака по временамъ мерцалъ какой-то странный, слабый свѣтъ. Новая жизнь чувствовалась теперь вокругъ остатковъ замка Баумгартеновъ, надъ шпицомъ башни весело кружились бѣлые и пестрые голуби, а изъ чащи старинныхъ орѣшниковъ, окружавшихъ башню съ южной стороны, робко вышли двѣ козы и стали медленно прогуливаться по дерновому склону. Маленькая долина совершенно исчезла, не было и слѣдовъ знакомаго огорода. Широкая, блестящая водяная лента какъ и въ прежнія времена окружала холмъ и поглотила все, что нѣкогда цвѣло и зеленѣло, какъ будто человѣческая рука никогда не прикасалась къ его почвѣ. Черезъ канаву былъ переброшенъ висячій мостъ и поперекъ него лежалъ огромный бульдогъ, который, склонивъ голову на переднія лапы, строго слѣдилъ за противоположнымъ берегомъ.

– Ты видишь передъ собой царство Морица, Кети, – сказала Генріэтта, стоявшая возлѣ сестры, – прежде это было подземельемъ въ замкѣ, гдѣ хранились орудія пытки, еще четыре мѣсяца тому назадъ здѣсь было неоспоримое жилище совъ, летучихъ мышей и моихъ голубей, а теперь здѣсь зала, спальня и даже касса совѣтника Ремера… Правда, что эта руина имѣетъ весьма печальный видъ и боятся, что-бъ буря не опрокинула стѣну, но въ сущности она еще крѣпка и именно тамъ, подъ нависшими камнями живетъ лакей Морица – не завидно его мѣсто жительства.

Флора тоже подошла къ сестрамъ. – Кому какъ нравится! – замѣтила она сухо, пожимая плечами. Потомъ она прошла черезъ мостъ, однимъ толчкомъ своей прекрасной ножки согнала собаку съ мѣста и стала медленно подниматься вверхъ но дерновому склону.

Молодыя козы робко разбѣжались, услыхавъ шуршанье шелковаго платья, голуби въ испугѣ вспорхнули на верхнія окна башни, даже сердитый бульдогъ заворчалъ отъ неудовольствія и тихо пошелъ вслѣдъ за своею госпожею. Остановившись у двери и положивъ руку на желѣзный замокъ, слегка наклонивъ въ сторону голову съ блестящими русыми волосами, въ серебристо сѣромъ платьѣ съ гразіозно приподнятымъ шлейфомъ, она казалась сказочною принцессою.

Посмотрѣвъ на красавицу, Кети невольно перевела глаза на Генріэтту, которая все крѣпче къ ней прижималась. Эта маленькая, слабая фигура съ угловатыми линиями, въ плотно прилегавшемъ платьѣ яркихъ цвѣтовъ, положительно качалась на чрезмѣрно высокихъ коблукахъ. Она дышала коротко и порывисто, послѣдніе два дня она часто страдала припадками удушья, но ей нехотѣлось казаться больною, никто не долженъ былъ знать, что она страдаетъ. Генріэтга не могла выносить взглядовъ состраданія и сочувственныхъ замѣчаній, но тѣмъ не менѣе она страдала теперь сильнѣе, чѣмъ прежде, потому что докторъ Брукъ, лечившій ее и видимо помогавшій ея страданіямъ, былъ въ отъѣздѣ; вскорѣ послѣ своего послѣдняго визита на виллѣ онъ извѣстилъ свою невѣсту, что одинъ изъ его друзей вызвалъ его въ городъ, гдѣ ему необходимо будетъ пробыть нѣсколько дней.