Лора Вальден - В долине горячих источников

— Отец, а ты что скажешь? Я бы тоже не отказался от такого автомобиля. — И он громко рассмеялся.

— Милый Питер, даже у меня еще нет этой самоубийственной штуки. Давай посмотрим, выживут ли эти водители, — ответил старший Смит и расхохотался так же оглушительно, как его сын.

— Возможно, мой отец сделает нам на свадьбу такой же подарок, если Питер, став моим мужем, тоже будет заниматься нашим бизнесом, — язвительно заметила Хелен.

— Да Питеру и со своим бизнесом дел хватает. Нет нужды заниматься еще и моим. Кроме того, у меня уже есть преемник — мой милый Дункан! — с гордостью произнес Алан.

— Да, для сына — все самое лучшее, — заметила Хелен. Глаза ее сверкали ненавистью.

Дункан испугался. Что на нее нашло?

Когда гости ушли, Алан попросил семью посидеть с ним еще немного у камина, чтобы, как он выразился, достойно завершить этот радостный день. Он так и лучился хорошим настроением.

— Милый мой Дункан, тебе следует серьезно подумать о том, чтобы сделать Розе предложение в канун Нового года.

— Да, папа!

— Ты женишься на ней? — обрадовался Алан.

— Нет, я этого не говорил!

— Но ведь она красива и в то же время богата. Ну же, подумай хорошенько! Лучшей партии тебе не найти во всем Окленде. Бери ее, мальчик мой! Она тебя боготворит. И, судя по ее телосложению, она наверняка быстро подарит мне внуков.

В этот миг даже Оливия очнулась от оцепенения.

— Ты ведь не собираешься и в самом деле жениться на Розе? — Ее голос дрожал от неподдельного ужаса.

— Мама, нет… да… Я не знаю. Я хотел бы… э… я не знаю. Я хочу сказать, что она… — Дункан запнулся. — Хелен, ты играешь все лучше и лучше.

Оливия пристально посмотрела на него. Она не собиралась менять тему.

— Но, мальчик мой, ты же ее совсем не любишь. Твое сердце все еще тоскует по другой девушке, Пайке. Ты не можешь просто взять и заменить ее этой белой гусыней.

Алан бросил на жену угрожающий взгляд.

— А ты не лезь в это дело! Ты уже дала понять, что поддерживаешь эту чернокожую, но сейчас ты единственная, кому это интересно! Твой сын наконец-то взялся за ум, он ведь мой сын. Ты понимаешь, он весь в меня! Настоящий Гамильтон.

В его голосе звучала гордость.

Хелен вскочила со своего места и беспокойно забегала по комнате. Она была настолько напряжена, что начала грызть ногти.

— Но пойми же, Алан, он любит эту девушку! — в отчаянии воскликнула Оливия.

Алан постучал себя по лбу.

— Милая моя, боюсь, что алкоголь уже повредил твой рассудок. Эта неблагодарная тварь бросила его. — Затем он обернулся к сыну: — Дункан, скажи ей, что она все выдумывает. Скажи ей, что ты вообще и думать забыл о той девушке!

Дункан глубоко вздохнул.

— Мама, как я могу жениться на Пайке после всего случившегося? У нее наверняка уже давно другой муж.

— Ну вот, пожалуйста! — ликовал Алан Гамильтон. — Он ведь мой сын. Я знал, что он не разочарует меня. Они с Розой будут жить в «Гамильтон Касл», а я буду наслаждаться тем, что воспитаю своего первого внука в традициях семьи. — И, довольный собой и миром, Алан откинулся на спинку дивана.

— Твой сын? — раздался пронзительный голос. Перед отцом возникла Хелен. — Я твоя дочь, и я готова сделать все, но ты видишь только его, твоего наследного принца. Однако все совсем не так, как ты думаешь…

— Что это значит? — резко произнес тот.

Хелен ткнула пальцем в Оливию, которая побледнела еще больше.

— Спроси-ка маму, почему она так хочет, чтобы мой милый братец женился на маори. Моя мать, которая всегда с презрением говорила о туземцах. И она вдруг захотела иметь чернокожую невестку? Спроси же ее, почему…

Оливия тяжело поднялась и, пошатываясь, направилась к дочери.

— Замолчи, дитя мое! — измученным голосом взмолилась она. — Замолчи же наконец!

Дункан недоуменно переводил взгляд с одной на другую. В груди поселился какой-то смутный страх. Ему вдруг стало зябко.

— Хелен, говори, что ты собиралась сказать, но только в том случае, если это не беспочвенные обвинения. Если же ты опять будешь язвить и завидовать, убирайся с глаз моих! — презрительно произнес Алан.

— Отец, пожалуйста! — Хелен бросилась перед ним на колени. — Я не вру. В тот вечер я сама слышала, как мама говорила этому маори, что… — Она вдруг умолкла и начала всхлипывать.

Алан схватил дочь за плечи, встряхнул ее и взревел:

— Что, черт побери, ты слышала?!

— Мама умоляла маори в саду, чтобы он дал Пайке благословение на свадьбу с Дунканом. Но тот отказался. «Тогда сделай это не для меня, — взмолилась она, — а ради своего сына!»

На мгновение в комнате воцарилась мертвенная тишина. Всех сковал неописуемый ужас. Первым обрел дар речи Дункан:

— Какой маори, мама?

Алан тоже очнулся от оцепенения. Он грубо вырвался из объятий дочери. Ему было все равно, что Хелен упала на пол и принялась причитать:

— Я не этого хотела!

Алан остался стоять посреди комнаты как вкопанный. Он не сводил с Оливии обезумевшего взгляда.

Она медленно подходила к нему, хотела что-то сказать, схватила его за руку, но он оттолкнул ее от себя. Оливия споткнулась, ударилась головой о каминную полку и безжизненно рухнула на пол. Изо рта и носа потекла кровь.

— Я не этого хотела! — причитала Хелен. — Я не этого хотела!

Марианна с грустью глядела в зеркало. Красивое платье, которое ей купил Вальдемар, не могло развеселить ее. Оно липло к телу, поскольку жара стояла удушающая. Она вдруг вспомнила морозные зимы в Германии, и тоска по дому стала еще сильнее. Здесь же никогда по-настоящему холодно не было. Несмотря на открытое окно, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. В комнате, которую Марианна делила с Фридой, стояла влажная духота, от которой на лбу у Марианны выступал пот. Пока она стенала от жары, воспоминания о детстве в Эспе прояснялись. Она грустила по своей жизни в уютной хижине, пока не вспомнила о том, как ужасно мучилась там от голода и холода, и тут же пришла в себя. Здесь она хорошо питалась, и результат был налицо: костлявое, изголодавшееся существо превратилось в стройную девушку.

Они с Фридой путешествовали с Вальдемаром вот уже почти три года. Сначала он продавал свои товары на рынках, пока обе танцевали, привлекая клиентов. Затем он устроил их в паб, где Фрида каждый вечер танцевала, а Марианна играла на шарманке. Впрочем, это разделение труда давно перестало устраивать Вальдемара, поскольку большинство мужчин предпочитало танцевать с «черной дьяволицей». Но Марианна упорствовала. «Если ко мне прикоснется хоть кто-то из этих пьяных парней, я уйду», — говорила она. И Вальдемар осознавал, что это не пустые угрозы.

А Фриде было все равно, танцевать с мужчинами или не танцевать. Если они начинали слишком приставать, она отшивала их. И, несмотря на это, Марианна тревожилась за подругу, которая кокетничала все больше и больше.

С прошлого лета они оказались в Сандхерсте, на другом конце света. Вальдемар убедил девушек искать счастья в далекой Австралии. Он слышал о сказочном богатстве, которое может заработать каждый, кто рискнет добиться успеха в одном из растущих как грибы после дождя поселков золотоискателей.

В салунах срочно нужны были «hurdy-gurdy girls», как называли здесь танцовщиц и шарманщиц. Марианна согласилась на тяжелое путешествие на судне лишь с одним условием: что ее будут продолжать использовать не как танцовщицу, а как музыканта. Скрепя сердце Вальдемар согласился. Несколько раз пытался убедить ее в том, что, танцуя, она заработает гораздо больше, но девушка не поддалась на провокацию, поскольку прекрасно знала, что он платит Фриде не больше, чем ей.

Впрочем, на заработок девушкам жаловаться не приходилось. В салуне можно было заработать гораздо больше, чем на рынках в Англии, да и Вальдемар фон Клееберг, как он назвался в Сандхерсте, немало повеселив девушек, поскольку на самом деле фамилия его была Шикенданц, был великодушным работодателем. Он платил им настолько хорошо, что они могли покупать достаточно одежды и украшений, а иногда дарил вещи, и Марианна копила деньги, а Фрида транжирила их от души.

— На какие деньги ты собираешься возвращаться в Германию, когда нагуляешься? — часто спрашивала Марианна подругу, напоминая, что нужно экономить. Но Фрида была твердо уверена в том, что однажды Вальдемар женится на ней.

Марианна каждый день пересчитывала свое маленькое состояние, которое неуклонно росло. Еще один год выдержать, а затем она сможет самостоятельно оплатить билет до Германии, где будет жить с матерью, сестрой и братьями. И при этом останется еще достаточно денег, чтобы самой начать торговлю веерами и метлами и накормить всех.

«Тогда мама наконец-то полюбит меня», — решила Марианна, вставляя цветок в черные волосы. Скоро начнется работа внизу, в салуне. И куда только подевалась Фрида? Она ушла больше двух часов назад в своем танцевальном платье и до сих пор не вернулась.

В дверь постучали, и в комнату, не дожидаясь ответа, вошел «прекрасный Вальдемар». Фрида и Марианна называли его так про себя, поскольку он был высок и красив и вышагивал, словно петух. Марианна считала его слишком самовлюбленным, потому что он носил белый жилет с толстой цепочкой для часов. Что до Фриды, то она была от него просто без ума и постоянно ждала знаков внимания.

— Ну что, красавица Марианна, — прошептал он, подходя к ней ближе. Ей даже показалось, что слишком близко. Неожиданно провел рукой по черным кудрям и простонал: — Ты сводишь мужчин с ума. Ты знаешь об этом?

Марианна, испугавшись, замерла. Ей не хватило мужества даже для того, чтобы повернуться и сбросить руку этого бесстыжего типа.