Придворные – и прежде всего дон Хуан – вздохнули с облегчением: кровавые казни прекратились.

Знакомя короля с Марией Падильей, канцлер собирался лишь развлечь своего государя. Он вовсе не предполагал, что король воспылает к этой женщине подлинной страстью. Поэтому разговаривать о браке с французской принцессой Педро наотрез отказывался, тем более что Мария только что родила ему дочь. Он был счастлив и большую часть времени проводил в обществе любовницы в своем роскошном дворце в Севилье. Окруженный преданными ему слугами – в основном евреями и маврами, – он пировал, охотился и предавался неге, словно восточный владыка. Ему нравились прозрачные одеяния, украшенные жемчугом или вышивкой, которые очень шли смуглой Марии. Чтобы доставить удовольствие своему повелителю, Мария, не стесняясь королевской свиты, купалась в старинном бассейне и позволяла всем любоваться ее телом. Те, кого Педро дарил своим расположением, удостаивались чести испить из ладони красавицы воды, в которой она только что плескалась.

Однажды некий стражник отказался сделать сей «почетный глоток», приведя этим короля в дикую ярость. Строптивец запросто мог бы лишиться головы, но он не потерял самообладания и быстро сказал в свое оправдание:

– Я испугался, что, отведав соуса, не удержусь и захочу попробовать куропатку…

Король расхохотался, и дерзкий стражник сохранил голову.

Дон Хуан прекрасно сознавал, что и его жизни угрожала опасность, ибо, несмотря на явное нежелание кастильского монарха, он вынужден был настаивать на браке с французской принцессой, ссылаясь на государственную необходимость этого союза. Но талантливый дипломат и хитрый царедворец вел себя крайне осторожно и очень умно, так что Педро Кастильскому пришлось в конце концов смириться…


И вот церемония венчания осталась позади. Держась за руки, новобрачные вышли на залитую солнцем соборную площадь. Под колокольный звон и песнопения они направились туда, где их ждали два совершенно одинаковых мула в роскошных попонах. Но не успели они дойти до животных, как Педро оставил жену в одиночестве, ловко вскочил в разукрашенное драгоценностями седло и возглавил кортеж.

Король повел себя с юной супругой столь холодно и пренебрежительно, что его мать Мария Португальская не на шутку разволновалась. Какая же брачная ночь, думала она, ожидает молоденькую белокурую Бланку, которая недоуменно смотрит сейчас вслед мужу?

Дон Хуан Альфонсо, счастливый, что его стараниями эта свадьба все-таки состоялась, попытался успокоить вдовствующую государыню, но чем больше он старался, тем сильнее тревожилась королева-мать. И предчувствие ее не обмануло.

Как только закончился свадебный пир и дамы отвели новобрачную в ее покои, Педро исчез…

Все полагали, что он в своих апартаментах готовится к брачной ночи, все ждали его появления в спальне юной супруги… Но ожидание затягивалось, и дамы встревожились. Мария Португальская, лучше других знавшая привычки сына, пошла к нему. Тут-то и выяснилось, что после пира Педро приказал оседлать лошадь и куда-то ускакал. Легко было догадаться, куда он направился: конечно же, в замок Монтальван к Марии Падилье!

Молодая женщина встретила короля со смешанным чувством радости и страха. Она, разумеется, была ему рада, потому что любила Педро, а ни одна влюбленная женщина не захочет, чтобы ее место заняла другая. Но Мария боялась… Она боялась того, что своим поведением Педро жестоко оскорбит короля Франции, который не преминет отомстить кастильцу.

На следующий день взволнованная и несчастная Мария все же решилась попросить:

– Ваше Величество… друг мой… умоляю вас, вернитесь к жене…

Педро с любопытством взглянул на любовницу, но ничего не сказал.

– Пожалуйста, пускай французские послы увидят вас рядом с Бланкой… – сквозь слезы прошептала Мария. – Тогда они спокойно вернутся домой…

И Педро внял мудрым словам своей любовницы. Сердито нахмурившись, он развернулся на каблуках и молча ушел. Вскоре женщина услыхала стук конских копыт: король поскакал обратно в Вальядолид.

Пробыл он там недолго – всего два дня, то есть ровно столько, сколько понадобилось французам на сборы в дорогу. Едва лишь кавалькада нарядных иностранных вельмож скрылась из виду, Педро тоже отправился в путь. За эти два дня он ни разу не удостоил жену своим посещением; никакая сила не смогла бы заставить его переступить порог спальни Бланки. И хотя юная принцесса была очень хороша собой, Педро не собирался к ней прикасаться. Почему? Трудно сказать. Возможно, он считал, что Бланка слишком юна и невинна, чтобы удовлетворить его в постели, а может быть, не хотел изменять Марии… Кто знает? Доподлинно известно лишь то, что Педро никогда не делил ложе со своей супругой.

И все же он увез ее с собой в Севилью – но только для того, чтобы Бланка жила в Алькасаре, куда уже переехала Мария Падилья.

– Она, – пренебрежительно сказал Педро епископу Севильскому, указывая пальцем на жену, – не должна покидать стен замка, и вы отвечаете за нее головой.

Изумленный прелат безмолвно поклонился. А несчастная маленькая королева робко спросила:

– И что же мне делать в таком огромном доме?..

Не удостоив жену взглядом, Педро съязвил:

– Вышейте для меня знамя: герб цвета ваших слез на фоне цвета вашей крови!..

И король уехал…


Через год Педро I решил расторгнуть свой брак с Бланкой де Бурбон.

– Я отправлю принцессу в Кадикс, там ее посадят на корабль, и она поплывет во Францию, – сказал он епископу Саламанки.

Но потом король передумал. Он приказал увезти Бланку из Алькасара и под стражей содержать в крепости Медина-Сидония, которая возвышалась среди пустоши между Хересом и Альхесирасом. Это угрюмое каменное сооружение однажды уже сослужило службу кастильцу: именно здесь была убита Леонора Гусман…

Не на шутку перепуганная столь жестоким поведением возлюбленного, Мария Падилья не переставала уговаривать короля проявить снисхождение к ни в чем не повинной Бланке. Но добилась красавица лишь того, что ее господин бросил в сердцах:

– Неужели ты думаешь, что имеешь право приказывать мне?! Ты вовсе не единственная женщина на свете!

Педро, которого в то время уже называли Жестоким, расстался со своей любовницей. Он решил еще раз жениться, хотя Бланка де Бурбон по-прежнему была его супругой. Вскоре Мария узнала, что новой избранницей короля стала прелестная уроженка Севильи Хуана де Кастро и что спустя всего несколько дней Педро прогнал жену прочь…


Шло время. Над головой Педро Кастильского стали сгущаться тучи. Арагон, извечный враг Кастилии, объявил ее королю войну. Государственная казна была пуста, и кастилец обратился за помощью к своим друзьям евреям. Посулами и угрозами он выманил у них немного денег, но этого оказалось недостаточно. И тогда Педро решился на страшный поступок: он ограбил могилы своих предков, велев снять со скелетов все драгоценности. Он даже посягнул на часовню Пресвятой Девы. Педро считал себя скорее мусульманином, чем христианином, и потому не понимал, что достоин лишь презрения. Зато ему удалось заполучить больше двух тысяч драгоценных камней – сапфиров, изумрудов, топазов… И он не уставал восхищаться великолепным рубином величиной с голубиное яйцо, украшавшим прежде эфес шпаги короля Фердинанда.

Раздобыв средства, необходимые для ведения войны, кастилец задумался о том, чтобы укрепить свой трон. Ему не нравилось, что в живых все еще оставались пятеро сыновей Леоноры Гусман и короля Альфонсо – пятеро графов Трастамаров, сводных братьев Педро, которых он в глубине души боялся, но отчего-то не трогал.

Призвав к себе мавров-арбалетчиков, весьма и весьма искусных стрелков, король приказал им убить Трастамаров.

Вскоре мавры вернулись. К их седлам были приторочены головы трех братьев. Двоим удалось ускользнуть. Впрочем, дон Федрике, старший из Трастамаров, всего лишь неделю спустя появился в Алькасаре. Он надеялся, что король помилует его, ибо когда-то был дружен с Педро. Однако кастилец не собирался менять своих намерений… Когда к его ногам бросили обезображенный труп дона Федрике, король кивнул и отправился обедать.

Что же до Энрике, последнего оставшегося в живых графа Трастамара, то он нашел убежище в Арагоне. Разумеется, Педро впал в ярость и, дабы несколько успокоиться, велел безжалостно убивать всех сторонников Трастамара, имевших неосторожность остаться в Кастилии. Некоторых из них сожгли на кострах, некоторых четвертовали… Педро любил разнообразие и сам придумывал казни. Например, всю знать города Миранды живьем сварили в огромных котлах…

Неудивительно, что в стране начались волнения. Педро Жестокий возбудил в своих подданных такую ненависть, что кастильцы восстали. Однажды короля даже схватили, увезли в Арагон и заключили в крепость в Торе, но ему удалось бежать и вернуться к своей армии…


Кровавые события в Кастилии и двоеженство ее короля привлекли внимание Папы Иннокентия VI. Он не пожелал равнодушно взирать из Авиньона на беззакония, творимые в самом сердце Испании, и, возмущенный действиями Педро Кастильского, отлучил его от церкви. Подданных же тирана он освободил от греха неповиновения. Но Педро Жестокий не убоялся папской анафемы. Король только ухмылялся, когда Мария Падилья, его давняя любовница, к которой он вновь вернулся, умоляла его одуматься и примириться с Его Святейшеством. Будучи доброй католичкой, Мария так страшилась церковного проклятия, что решилась сбежать от Педро и искать укрытие в монастыре. Она снова была в тягости, и король ворвался в святую обитель и силой увез женщину в Алькасар.

На этот раз Мария разрешилась от бремени мальчиком, и кастилец захотел объявить сына своим наследником. Для этого ему надо было срочно жениться на Марии. Но что же делать с Бланкой? Ведь она по-прежнему оставалась единственной законной супругой короля Кастилии… (О Хуане де Кастро Педро даже не вспоминал – ведь их брак никак не мог считаться действительным.)