Джорджетт Хейер - Узник страсти

Похоже, это бойкое объяснение удовлетворило любопытство миссис Скеффлинг.

– А, так вот оно что! – протянула она. – А мистер Сопворти взял себе в голову, что он нас дурачит. «Попомните мои слова, – сказал он, – это все враки. Я так думаю, – сказал он, – у этого молодчика крупные неприятности». Что он подумал, так это то, что, может, он кому-то задолжал или вообще взял и убил кого-то на дуэли.

– Ничего подобного, – резко ответила Роуз. – Он очень приличный молодой человек, и если мистер Сопворти начнет распускать такие слухи, то крупные неприятности будут у него!

– О нет, не начнет! – заверила ее миссис Скеффлинг. – «Что бы там ни было, – потом сказал он, – а меня это не касается, и совать нос в жизнь других людей вредно для бизнеса». Да и к тому же мистер Джек ему понравился. «Что бы он ни сделал, – сказал мистер Сопворти, – я уверен, он не бродяга и не грабитель. В этом я готов поклясться!» И я сказала ему, что это уж как пить дать, потому что мисс Нелл знает его как приличного человека и так мне и сказала. И тогда, – миссис Скеффлинг заговорщически понизила голос, – мистер Сопворти так строго на меня посмотрел и сказал, медленно так, что раз уж мистер Джек друг мисс Нелл, то никто не должен чесать о нем языком. Ведь все, кто желает ей добра, должны радоваться, когда такой славный и крепкий молодой человек, как мистер Джек, начинает за ней ухаживать. Все знают, как обстоят дела в поместье, и значит, у него есть свои причины на то, чтобы явиться сюда тайно. Но мне-то об этом ничего не известно, и я так и сказала мистеру Сопворти.

В ее последней фразе явственно слышался вопрос, и она с надеждой посмотрела на гостью. Мисс Дарворд, которой пришлось соображать очень быстро, поднялась, всем своим видом демонстрируя поспешность, и попросила почтенную вдову ни в коем случае не говорить, что все это рассказала ей она, мисс Дарворд.

– Я уж не знаю, что там подумал мистер Сопворти, и уж точно надеюсь, что распространять подобную ерунду он не станет! И имейте в виду, миссис Скеффлинг! Я вам ничего не говорила и умоляю вас никому ничего не рассказывать!

– Нет, нет! – заверила ее миссис Скеффлинг, возбужденно блестя глазами. – Никому ни слова, мисс Дарворд, мэм!

Убедившись в том, что теперь никто из членов этой маленькой общины, испытывающих самое искреннее расположение к внучке сквайра, не увидит ничего необычного в присутствии в ее двуколке нового привратника, и нисколько не заботясь о последствиях этого разговора, мисс Дарворд попрощалась с самой выдающейся сплетницей Кроуфорда. Выйдя из сторожки, мисс Дарворд застала Джона за оживленной беседой с местным посыльным и из донесшихся до ее слуха обрывков диалога сделала вывод, что он на пути к успеху в освоении просторечия. Как только посыльный проехал через ворота, она сообщила ему, что он должен стыдиться своей речи. Совершенно справедливо расценив упрек дамы как чистую формальность, Джон расплылся в широкой улыбке. При этом глаза капитана так весело заблестели, что если в душе преданной няни и оставались какие-то сомнения на его счет, то теперь они окончательно улетучились. Затем она поспешила посвятить молодого человека в подробности тех фактов его биографии, которые произвело на свет ее богатое воображение, напомнив о необходимости вбить их в голову Бена.

– Непременно, – пообещал он, заключая ее в объятия и целуя в пухлую щеку. – Вы удивительная женщина, Роуз!

– Да ну вас, мистер Джек! – воскликнула она, краснея и снова демонстрируя ямочки на щеках. – Ведете себя как знатный господин и еще хотите убедить всех в том, что вы кузен Брина! Приберегите свои поцелуи для тех, кому они нужны!

– Я с такими не знаком, – горестно сообщил ей он.

– Ну, знаете, меня вам в этом не убедить! – с ехидцей отозвалась Роуз. – Главное, не забудьте все, что я вам рассказала!

– Не забуду. Кстати, как зовут моего отца?

– О боже! Я не в состоянии все за вас придумать!

– Так вы ничего об этом не сказали? Значит, я сохраню свое собственное имя. Я уверен, в Англии больше Стейплов, чем могу себе представить. Но вот что хотел бы знать! Каким образом я мог бы стать полезен вашей госпоже?

Ямочки исчезли, и губы женщины непроизвольно сжались в жесткую линию. Целую минуту она стояла молча, сосредоточенно глядя на стойку ворот. Внезапно подняла глаза, всматриваясь в его лицо.

– Вы действительно хотите ей помочь? – спросила она.

– Еще никогда в жизни я не хотел чего-то так сильно.

Он произнес это совершенно спокойно, но Роуз уловила искренние нотки в его низком голосе и лениво растянутой фразе. Ее губы задрожали, и она быстро моргнула.

– Я не знаю, что с ней будет, когда умрет господин! – произнесла женщина. – Других Сторневеев, кроме нее и мистера Генри, больше нет. Именно ему достанется Келландс, хотя последние шесть лет все дела поместья ведет мисс Нелл! Она стала чем-то вроде управляющего задолго до болезни господина. Именно она разогнала всех нерадивых и никчемных слуг, которые только и делали, что проедали хозяйский хлеб, уже не говоря о том, что бессовестно обворовывали своего господина! Она экономила на всем, разводила свиней, которых покупала на рынке, сдавала в аренду то один, то другой клочок земли и торговалась за каждый пенс, будто заправский мужчина! А после того, как господин слег, продала жемчуг, доставшийся ей от ее несчастной матушки, и все драгоценности, подаренные ей сэром Питером, покуда он еще был в расцвете сил. Никто не знал, что он по уши в долгах. Она продала все, что могла, чтобы отбиться от стервятников, которые слетелись, прослышав, что с сэром Питером покончено! Ушли все изумительные лошади сэра Питера… А у него были гунтеры[6], за которых он платил по сто гиней… И еще четверка лошадей, коей завидовали все вокруг… И ее собственные гунтеры, и фаэтон, и бричка сэра Питера, и элегантное ландо, которое он ей купил и в котором она наносила визиты соседям… Ушло все! Теперь конюшня почти пуста, не считая коня, на котором она ездит, и еще одного верхового жеребца да пары упряжных лошадей, что она оставила для работ на ферме. И никто ей не помог, кроме старого мистера Беркина, жившего в окрестностях Тайдсвелла, он был другом хозяина. Но полтора года назад умер и Беркин. Мистера Генри сюда было не заманить даже. Он знал, что здесь нет ничего, не считая титула да горы долгов! Однако теперь он здесь, мистер Джек, и уезжать, похоже, не собирается! Если бы он не был труслив как курица, я бы назвала его черной вороной. Вот разве что я никогда не видела ворон там, где осталось что-то, кроме груды высохших костей! Я не знаю, что его сюда привело, и мне не было бы до этого никакого дела, если бы он не привез с собой этого мистера Коута! Но он плохой человек, это мне известно совершенно точно, и теперь он чувствует себя в поместье как у себя дома и своими гадкими глазами обшаривает мисс Нелл, пока у меня не начинают чесаться руки от желания вырвать их из его богомерзкой физиономии! Мисс Нелл, она не боится ничего и никого. Однако я за нее боюсь, мистер Джек! Очень боюсь!

Он слушал молча, понимая, что Роуз необходимо выговориться, выплеснуть всю накопившуюся у нее в душе тревогу. Но когда она на мгновение замолчала, инстинктивно схватившись за рукав его сорочки, Джон взял ее руку и сжал своими теплыми ладонями.

– Почему? – тихо спросил он.

– Потому что, когда господин нас покинет, она останется одна! Без пенса за душой, не считая того, что оставила ей матушка, а этого не хватит даже на одежду!

– Но должны же у нее быть другие родственники! Она рассказывала мне о тетке…

– Если вы имеете в виду леди Ривингтон, то она не станет утруждаться из-за мисс Нелл, да и никто из родственников бедняжки миссис Сторневей тоже! Ну как же, когда мисс Нелл была совсем еще юной и хозяин убедил ее светлость вывести девушку в свет, ему пришлось заплатить за все без исключения. Мне-то уж известно, как презрительно относились к ней ее светлость и ее дочки, потому что она такая высокая и больше напоминала мальчика, чем девочку!

– Понятно. – Джон похлопал женщину по ладони и выпустил ее руку из своих пальцев. – Возвращайтесь домой, Роуз, и не тревожьтесь так о мисс Нелл!

Мисс Дарворд сунула руку в карман, извлекла носовой платок и с силой высморкалась.

– Зря я вам все это рассказала! – пробормотала она довольно невнятно.

– Это не имеет значения. В любом случае я все узнал бы.

Она еще раз шмыгнула носом и вернула платок в карман.

– Я не знаю, что на меня вдруг нашло, сэр. Наверное, меня развезло оттого, что вы такой большой!

Он не удержался от смеха.

– Бог ты мой, а это тут при чем?

– Вы не женщина, вам не понять, – со вздохом ответила Роуз. – А теперь я, пожалуй, пойду, сэр… и спасибо вам!

Час спустя к сторожке подъехала старая двуколка мисс Сторневей. Ее конюх спрыгнул на землю, вручил Джону три монеты и, подмигнув, потребовал квитанцию, открывающую ему еще одни ворота, расположенные между Кроуфордом и Тайдсвеллом. Но Джон уже запасся такой квитанцией и отмахнулся от денег, что заставило Нелл запротестовать против подобного обмана траста.

– Никого я не обманываю! – ответил он, усаживаясь в двуколку. – Я не из тех, кто, как говорится, способен купить аббатство, но некоторыми средствами располагаю и на подобную низость ни за что не пошел бы.

– Однако вы не обязаны оплачивать проезд моего экипажа! – возразила она.

– О, обязательства тут ни при чем! Своим широким жестом я рассчитывал произвести на вас впечатление, – торжественно произнес он.

– Пытаетесь подольститься! – нанесла встречный удар она, вызывающе глядя на него в ожидании реакции на эту резкость.

– Именно так! – кивнул он.

У нее вырвался непроизвольный смешок.

– Скажите, капитан Стейпл, вы когда-нибудь бываете серьезным?

– Ну конечно, мисс Сторневей, иногда бываю.

Девушка улыбнулась, и несколько мгновений оба молчали. Он думал, что в ней нет застенчивости, но чувствуется какая-то сдержанность, которой не было накануне. Затем она заметила, как будто считала необходимым заполнить паузу: