Не успела она найти никакого подходящего ответа, как он повернулся и вышел. Можно подумать, ей было приятно лежать в его постели.

И вдруг ей пришло в голову, что она встретилась с ним лицом к лицу и не умерла. Ведь он даже не собирался злорадствовать над ее чувством стыда? Поистине она совершенно не понимала его. Он упустил прекрасную возможность еще больше унизить ее.

Она бросила взгляд на одежду, которую он оставил на кровати, и замешательство ее еще больше усилилось. Она знала, почему ей выдали одежду, предназначенную для слуг, — для того, чтобы эта грубая одежда постоянно напоминала ей о ее новом положении. И вот здесь перед ней лежало ее собственное нижнее белье из тончайшего полотна. Оно могло защитить ее кожу от грубой верхней одежды, которую она должна будет все еще носить, но эта грубая одежда для слуг больше не будет оставлять ссадин на ее нежной коже.

Озадаченная, она смотрела на дверь, за которой только что скрылся Уоррик. Этот жестокий человек не дал ей умереть с голоду, не дал ей замерзнуть, хотя эта забота и была проявлена ради дитя, которое она носила под сердцем. Но теперь он не хочет, чтобы ее кожу натирала та самая одежда, которую она носила по его приказу, и это уже было не ради дитя. Это было только ради нее. Жестокий? Да, конечно, он был жестокий, но, может быть, в нем все-таки осталось хоть что-то человеческое?

Но нет, что это она вообразила? Никакой доброты в Уоррике не было ни капли. Безусловно, у него были какие-то скрытые мотивы, чтобы вернуть ей ее нижнее белье. Этот его шаг, похоже, должен был вызвать некое смятение в ней. Отвратительный человек. Неужели ему больше нечем заняться, как только изобретать все новые способы ее мучить?

Она быстро оделась, с удовольствием ощутив знакомое приятное прикосновение ее тонкой белой сорочки и удобной, как раз по размеру, красной верхней рубашки, которая была достаточно длинной, ниже лодыжек, как это и должно быть у дамы. Грубая, страшного мышиного цвета туника больше не касалась ее кожи, но возникла другая проблема: туника не держалась на плечах, соскальзывая с гладкой ткани рубашки.

Тем не менее, Ровена чувствовала себя настолько лучше из-за того, что надела хоть что-то из своей собственной одежды, что она едва сдерживала улыбку, когда вошла в зал. Увидев, что Уоррика в зале не было и некому лишать ее спокойствия своими холодными глазами, она поискала Милдред за столом у очага, но увидела там лишь дочерей Уоррика с наставницей, обучавшей их шитью. Ровена больше на них не взглянула и поэтому не заметила, как они следили за ней, пока она шла к лестнице, ведущей на кухню, и взгляд у них был почти таким же злым, как у их отца.

— Не обращайте на нее внимания, мои дорогие, — предостерегла их леди Роберта. — Даме не подобает замечать женщин, подобных ей.

— Но она провела эту ночь в его покоях, — отметила тринадцатилетняя Мелисанта. — Силия никогда не проводила с ним целую ночь.

— Силия с ее заносчивостью — едва ли приятная компания, — произнесла Беатрис, презрительно хмыкнув.

Беатрис была старшей дочерью, ей было четырнадцать, если не считать внебрачной дочери, Эммы, про которую их отец никогда не спрашивал и которую его законные дочери не признавали за сестру. Из двух сестер Мелисанта была симпатичнее. У нее были светлые волосы и серые с голубым оттенком глаза. Этот голубой оттенок делал ее глаза не такими холодными, как у отца. У Беатрис были каштановые волосы, карие глаза и слишком узкие скулы. Ее можно было бы считать привлекательной, если бы не постоянно недовольное и измученное выражение лица. Но ведь было хорошо известно, что Уоррик был еще в юном возрасте помолвлен с ее матерью, а та была некрасивей женщиной. А вот мать Мелисанты Уоррик выбрал сам за ее миловидность.

Беатрис не держала из-за этого зла на свою младшую сестру. В конце концов, она была старшей наследницей своего отца. Мелисанта получит приданое своей матери, а Беатрис получит все остальное — если, конечно, не будет наследника-сына. Именно поэтому Беатрис пребывала в страхе из-за того, что появилась леди Изабелла, и тайно радовалась, когда услышала, что девушка пропала и ее, может быть, уже нет в живых. Девочка надеялась, что у отца, занятого войнами и увеличением своей собственности, которая станет ее собственностью, не будет времени подыскивать другую невесту.

Но Беатрис не нравилось появление новой служанки. Уже дважды ей потихоньку сообщали, что эта женщина была беременна и, похоже, ребенок был от Уоррика. Сам по себе этот факт не был угрожающим, ибо Уоррик никогда не женится на простолюдинке, и ребенок простолюдинки никогда не унаследует Фалкхерст, даже если это будет и мальчик. Но до нее доходили и другие слухи: на самом деле эта женщина не была простолюдинкой, а была дамой по рождению, которая просто навлекла на себя гнев Уоррика, — а это представляло всю ситуацию в другом свете.

Беатрис не верила этим слухам. Даже ее отец, который был совершенно безжалостен к своим врагам, не стал бы так обращаться с дамой. Но если это было правдой, и молодая женщина родит Уоррику сына, он, может быть, будет вынужден на ней жениться.

Было известно, что лорд Уоррик хотел иметь наследника. Но Беатрис не могла этого вынести. Она привыкла считать, что все будет принадлежать ей. Она хотела владеть всем, ей это было нужно. Она не обладала привлекательной внешностью Мелисанты. И только права на титул и поместья давали ей возможность получить такого мужа, какого ей хотелось.

— Опять она здесь, — сказала Мелисанта, когда Ровена появилась в зале, на этот раз вместе с Инид.

— Интересно, откуда у нее эта красивая красная рубашка?

— Без сомнения, что это отец дал ей из военной добычи, — ответила Беатрис, прищуря глаза. — Думаю, я ее позову и…

— Вы этого не сделаете, милая девушка, — строго произнесла наставница, прекрасно осознавая, какой злобной может быть ее воспитанница. — Если вы доставите неприятности возлюбленной вашего отца, то они, скорее всего, вернутся к вам. Помните этот совет. Он особенно пригодится вам, когда у вас будет муж.

Беатрис зло посмотрела на старую женщину, но не стала спорить. Она давно поняла, что проще не обращать внимания на мудрые советы леди Роберты и делать, как ей заблагорассудится, когда нет поблизости этой благочестивой старой дуры.

Глава 25

После тщательной уборки спальни накануне Ровене с Инид удалось рано освободиться, и Ровена направилась в ткацкую мастерскую. Одна из дверей, мимо которых она проходила, резко открылась, и ее затащили внутрь.

— Давно пора тебе заглянуть сюда, — произнес похититель ворчливым голосом, хотя она мгновенно поняла, что голос принадлежал человеку, который не желал ей зла.

— Милдред!

— Да. Я все утро прождала, когда ты выйдешь из мастерской. Как я не заметила, когда ты вышла? А почему ты поднимаешься снизу?

Ровена изо всех сил старалась освободиться из объятий старой женщины и не могла ничего ответить. Затем она разразилась тирадой.

— Как ты оказалась в Фалкхерсте? Уоррик тоже хочет тебе отомстить? Я так рада, что ты здесь, Милдред, но только, если это чудовище не обидело тебя. Я думала, что больше тебя не увижу и…

— Говори тише, моя сладкая, — успокоила ее Милдред, усаживая Ровену на стул, стоявший между корзин с шитьем. — Как я могу тебе ответить, когда ты, не переводя дыхания, задаешь мне вопросы? И почему ты не ответила на мои вопросы? Мне сказали, что ты будешь спать в ткацкой мастерской.

Милдред поставила свой стул рядом с ней, но Ровена, глядя на нее, произнесла:

— Я спала внизу.

Заметив яркий румянец, покрывший ее щеки, Милдред сообразила, что не следует спрашивать, где именно. Она только произнесла:

— Меня это не удивляет.

Ровена резко обернулась к ней.

— Не удивляет? Почему не удивляет? Меня потрясло, что ему захотелось, захо… Он уже отомстил мне этим способом.

— Неужели он сделал это?

— Да, все, что сделали с ним, он проделал со мной. Точно по принципу «око за око». А сейчас он сделал даже больше.

— Значит, это было так ужасно?

— Больше, чем ужасно.

— Все?

От этого вопроса Ровена нахмурилась.

— К чему ты клонишь?

Милдред пожала плечами.

— «Око за око», мой ягненочек, означает, что ты должна была испытать такое же удовольствие, как и он, когда находился в твоих руках. Было так? — Щеки Ровены еще больше покраснели. — Вижу, что было. Но другого и не следует ожидать, когда имеешь дело с таким красивым…

— Жестоким…

— Мужчиной, который знает свое дело.

— Единственное, что знает Уоррик де Шавилль, — это как заставить меня расплачиваться за алчность Гилберта! А что ты здесь делаешь? Я боялась, что тебя оставят на руинах Киркборо и лишат возможности вернуться даже в Турез.

— На руинах никого не осталось. Лорд Уоррик не сжег в городе ничего, кроме постоялого двора, где его пленили. Он предложил всем обитателям замка новое жилье на территории своих владений. А что касается меня, то он чувствовал себя обязанным мне за свое освобождение, хотя я ему сказала, что только выполнила твое приказание.

— Я знаю, как он не любит слушать оправданий, — он их просто не желает слушать.

— Да, мне показалось, что он убьет меня, если я произнесу еще хоть одно слово. Он ужасно рассвирепел при одном только упоминании о твоей невиновности, но предложил мне переехать в Фалкхерст, если я соглашусь с этого момента преданно служить ему, отказавшись от тебя. Это был единственный способ последовать за тобой, поэтому я с радостью согласилась. Он только запретил мне общаться с тобой.

Ровена вздохнула: