Оксана Сергеева - Узел

— Звони Нику. Или завтра?

— Я до завтра помру.

— Я тоже. Звони, а то я нервничаю, — говорит Тося, нетерпеливо подергивая ногой.

— А я, думаешь, нет?

Я не просто нервничаю. У меня поджилки трясутся. Не ощущаю ни радости, ни разочарования — лихорадит от грядущих перемен, которые требуют срочного осознания.

Набираю новый номер Ника, он сразу берет трубку, не дав мне сделать ни одного глубокого вздоха для смелости.

— Ты дома? — обыденно спрашивает.

— Дома, — говорю и замолкаю в нерешительности. Короткая пауза режет по нервам, и я выдаю на одном дыхании: — Никита, я беременна.

— Точно? — спрашивает он на первый взгляд спокойно. Но так четко ощущается его волнение, как будто рядом сидит он, а не Тося.

— Да. И мне очень страшно.

— Все будет хорошо, — снова повторяет он те самые банальные слова, но в эту секунду мне до дрожи хочется в них верить. — Слышишь? Все будет хорошо.

— Да? — Хочется ухватиться за них, как за спасательный круг.

— Не смей ничего делать. Поняла? Не дай бог, ты что-нибудь с собой сделаешь, Настя, я тебе этого не прощу. Не дай бог, ты сделаешь аборт…

***

— Может, давай оставим все, как есть, и двинемся дальше? Я не хочу копаться в прошлом, понимаешь? Что еще я должна сказать, чтобы мы оставили это позади? — делаю безуспешную попытку отдалиться, но Ник хватает меня за руку и снова притягивает к себе.

— Нет! Ты мне скажешь, почему тогда промолчала, чтобы такого больше не повторилось!

— Такого точно больше не повторится!

Сейчас ничего не сможет сбить меня с пути, но подобного опыта никому не пожелаю. Жизнь положила меня на лопатки руками собственной матери. Подняться было трудно. Почти невозможно. Ошеломленная произошедшим, я будто наяву была поймала в силки кошмара и молила лишь об одном, чтобы рано или поздно все закончилось, и вернулось хотя бы некое подобие нормального состояния.

— Я устала, — признаюсь тихо. — Устала от бесконечного давления, от разговоров, от шантажа, что меня лишат средств к существованию. От всего…

Если устало тело, можно отдохнуть и отоспаться. Но что делать, когда устала душа?

Поначалу беременность испугала меня. Она сулила перемены, к которым я вроде бы не готовилась. Но потом я обрадовалась, ведь для нас с Ником это выход.

Теперь никто не посмеет нам указывать. Всем придется смириться с нашим выбором. У нас будет ребенок, мы поженимся, и к черту всех!

— Настюш, — Никита смягчает тон, — не думай, что я пытаю тебя, чтобы упиваться твоими страданиями. Не думай, что мне приятно видеть твои слезы.

Машинально вытираю ладонью щеку, с удивлением обнаруживая, что она мокрая. И не заметила, как снова начала реветь.

— Я хочу знать, что творилось в твоей голове тогда. И сейчас. Я не снимаю с себя ответственности, не говорю, что ты одна во всем виновата. Я тоже ушел! Тоже промолчал! Ты не представляешь, что я чувствую, когда думаю, что мог что-то изменить и ничего не сделал! — Он обрывается. Кровь неровно приливает к его лицу.

— Я сама, понимаешь… получается, я позволила этому случиться. Мне прописали уколы, потому что я заболела… мне просто нужно было, чтобы мне кто-то сделал укол… я же не думала, что она вколет мне какую-то отраву…

Пока Леднёв валялся в больнице, я потеряла не просто ребенка, а наше будущее.

— Ты же не знала, — Ник принимается ненавязчиво меня успокаивать.

— Ну и что! — продолжаю завывать я. — Все равно, получается, я это сама позволила.

— Не получается! — рявкает он и встряхивает меня за плечи. — Послушай! Все просто. Знаешь почему? Потому что в Уголовном Кодексе есть статья. Насильственное прерывание беременности. Твою… мамулю, — с презрением выплевывает, — ее можно было за это посадить! Я не собираюсь винить себя в ее злодеяниях, и ты не должна!

Вздыхаю с облегчением. Кажется, остатки вины Леднёв из меня просто вытряс. Тут же стало легко, как никогда. Да, могу точно сказать, такого душевного состояния я не испытывала очень давно.

— И что ты намерен теперь делать?

— Что бы я ни решил, обещай не мешать, — сообщает со стальными нотками в голосе.

— А мое слово имеет какое-то значение?

— В данной ситуации — нет. Ты уже все сказала.

— Ник, я больше не хочу проблем.

— Я хочу, — отрезает он. — Больших проблем. Для твоей дорогой мамочки.

— Это ничего не исправит. — Не надеюсь его переубедить, просто напоминаю.

— Дело не в этом. Не всегда нужно что-то делать, лишь бы что-то исправить. Иногда нужно что-то делать, потому что бездействовать просто нельзя.

— Никита, я понимаю…

— Ты не понимаешь!

— Ты хочешь отомстить, так тебе будет легче?

— Это не месть, — говорит Ник и замолкает. Молчит, покусывая губы и подбирая слова. — Это что-то большее. Другое. Тогда я ничего не сделал, я не знал и не мог. А сейчас знаю и могу. Неважно, что прошли годы… я должен. Неважно, какой найдется повод, поверь, твоя семейка за все ответит. Да, так мне будет легче. Да, я этого хочу. Просто не лезь, иначе мы крупно поссоримся. Мне плевать, что она твоя мать. Это был мой ребенок… моя жизнь, мои планы. Мои мечты! Или ты думаешь я тогда ни о чем не мечтал и не думал?

…молодость ищет сложности, а зрелость простоты…

Никита

Мы больше не говорим о прошлом, но это не значит, что я о нем не думаю. После таких случаев еще больше начинаешь ценить настоящее. Я забываю и свою обиду, и решение не прощать Климову. Забываю свое обещание ненавидеть ее всю жизнь. Мы перестрадали наше горе, чувства вспыхивают с новой страстью. Не хочется упускать ни секунды, но жизнь толкует свои нехитрые правила. Сегодня Настя задерживается на работе. Я уже дома и мечтаю о выходных. Она опять будет что-то придумывать, планировать, а у меня все банально и просто. Я все еще не могу ею насытиться, мне не нужны ни концерты, ни выставки, ни рестораны. Только сама Климова…

Звонок вызывает приступ тихой радости, но радость гаснет, как только открываю дверь.

— Привет, — со старательной небрежностью говорит Саша. — Извини, что без звонка… была тут рядом, подумала, вдруг ты уже дома. Мне вещи нужно забрать. Я у тебя кое-какие вещи оставила… забыла.

— Без проблем. Только быстро, я занят, — сухо бросаю, впуская ее в квартиру. Понятное дело, что это всего лишь предлог.

— Я думала, ты все-таки мне позвонишь.

— Зачем? Мы все решили.

— Недолго ты грустил, видимо.

— Это бесполезный разговор.

— Ну ты же меня впустил, — многозначительно говорит она.

— Вещи забрать. Они в шкафу, там, где ты их оставила. Можешь пройти и взять.

— Ты мог их просто выбросить, но не стал.

— Поторопись. — Не выбросил, потому что не думал ни о ней самой, ни о ее вещах. Вообще не придал этому значения. Но Саша делает свои выводы. Как обычно, неверные.

Она беспрепятственно проходит в спальню, затем в гардеробную. Когда-то мы с ней были близки. Сейчас же я ничего не испытываю. Даже удивительно, что когда-то испытывал влечение. Будто не со мною было. Будто то был не я. Чужая мне Сашка. Я ее знаю, но не чувствую. Понимаю, что скажет, но не хочу этого слышать. Климова затмила собой все. В очередной раз перевернула мою жизнь с ног на голову одним лишь взглядом, парой фраз…

Впрочем, нет во мне ни злости особой, ни раздражения. Все же в темные дни Сашка пыталась привести меня в чувства своими провокациями. Тогда оказалось зря, а сейчас тем более пустое. Но, как известно, молодость ищет сложности, а зрелость простоты…

— Перестань, Саш. Прекрати. Не надо за меня держаться. Вокруг тебя куча мужиков, ты получишь от них все, что пожелаешь.

— Значит, ты никогда ничего ко мне не чувствовал, ты просто меня использовал.

— Даже если и так, все обоюдно.

— Может быть, ты мне нужен, потому что я люблю тебя.

— Не любишь. — Я не верю в ее «любовь». Страдает она лишь оттого, что не может оставить за собой последнее слово. Убежден, ее интерес ко мне угас бы, как только бы она получила свое. Любовь — это не секс, не похоть и не влечение. Она заключает в себе нечто большее, цельное.

— Почему ты не веришь мне?

— Потому что ты не любишь.

Вот теперь начинаю раздражаться. Мне не нравится, что Настя может застать меня с Сашей. Скрывать мне нечего, но и оправдываться, будто что-то натворил, не хочется.

Естественно, мои опасения оправдываются с лихвой.

— Интересно, а я понравлюсь твоей новой пассии? — Сашка сияет довольной улыбкой, оживляется, принимая воинственный вид.

Я выталкиваю ее из комнаты и иду открывать дверь.

— Настя, только спокойно, — сразу предупреждаю.

Климова уводит взгляд за мое плечо и замирает. В эту секунду понимаю, что не знаю, как она себя поведет и что сделает. Она способна на все. Лишь бы только сопернице в волосы не вцепилась.

Сашка застывает в дверях спальни и тоже ждет.

— О, у нас гости, — наконец оживает Настя и вручает мне только что снятый с плеч жакет.

— Она сейчас уйдет.

— Зачем же? Мы ведь еще не познакомились.

— Только без сцен, ладно?

— Милый, за кого ты меня принимаешь?

Климова небрежно сует руки в карманы широких брюк и подходит к Сашке. Под ее твердым взглядом та заметно теряется, хоть и пытается это скрыть. Даже я пока не понимаю, что Настя задумала.