— Я не знаю, — в конце концов, он закрыл глаза.

Каждая мышца в моем теле застыла от напряжения.

Я протяжно выдохнула:

— Тогда больше не о чем говорить.

Я была поражена тем, насколько спокойно я поднялась на ноги. Я надеялась, что он возразит. Он неоднократно демонстрировал свое непоколебимое упорство. Но он этого не сделал. Он просто повержено уставился в пол и дал мне уйти.

Направляясь к выходу, я заметила Томаса. Он сидел в кресле неподалеку, прямо за углом, перебирая какие-то бумаги, впрочем, он сочувственно мне кивнул, когда я проходила мимо. По всей видимости, он не слишком далеко ушел. Никакой уединенности.

Я устроилась на заднем сиденье такси, после чего заплакала. Водитель бросил на меня несколько тревожных взглядов, но сейчас в моем разуме не хватало свободного места, чтобы сосредоточиться на нем. Слишком много боли. Слишком много растерянности. Я понятия не имела, как мне реагировать на то, что произошло. Масштаб лжи Себастьяна до сих пор не укладывался в моей голове. Я не знала, что все это могло означать.

А затем в памяти всплыло то слово.

Если он и правда подразумевал то, что сказал, то как он мог позволить мне уйти? Любовь считалась связью, которая одерживала победу над всем остальным. Я пыталась убедить себя, что это была всего лишь уловка, отчаянная, последняя попытка сохранить то, что у нас было. Но боль в его глазах была настолько реальной, а признание вины в его голосе было настолько явным, что все это не имело смысла.

Ничего из этого не имело смысла.

Глава 13

Следующие несколько дней были не простыми. Я бродила по офису как зомби. Думаю, мое тело пыталось загрузить себя работой только чтобы отвлечься. Похоже, цель была достигнута. Я бы не назвала себя образцовым сотрудником, но я стала им благодаря тому, что большинство выполненных мною задач, по крайней мере, отвечали некоторому уровню компетентности.

Но ночью я снова и снова прокручивала в своей голове сложившуюся ситуацию, которая совершенно выбила меня из колеи. Наши отношения скатились от совершенства к полной катастрофе в мгновение ока. Какого хрена творилось за дверьми «Фрейзер Кэпитал»? Я тысячи раз перебирала в уме кучу всевозможных вариантов. Себастьян был тайным агентом? Членом банды? Частью некого странного корпоративного братства? Каждое предположение было нелепее последующего, но ни одного убедительного варианта, казалось, не существовало.

Мне хотелось рвать и метать, большую часть времени так и было, но как бы я ни старалась, я не могла выкинуть из своих мыслей сказанные им слова. Я ненавидела его за то, что все так усложнил. Если бы он просто держал рот на замке, думаю, было бы легче забыть, что нас связывала далеко зашедшая страсть. Но все изменило одно единственное слово. Оно заставило меня противостоять моим чувствам, лишь бы его удержать.

Моя история любви в лучшем случае была неоднозначна. Я думала, что любила Коннора, но, разумеется, все закончилось хреново. И я снова пошла по тому же пути с Себастьяном – слепое обожествление мужчины, который не был со мной честен. С другой стороны, Коннор никогда не дарил мне изумительное чувство счастья, которое я испытывала, когда мы с Себастьяном были вместе. Даже сейчас, учитывая все случившееся, я часто ловила себя на мысли, что хочу просто раствориться в его объятиях. Это ведь что-то значило, не так ли?

Я чувствовала себя круглой дурой, какой не сыскать на всем белом свете, но часть меня надеялась, что он позвонит и объяснится. Не знаю, смогла бы я принять истину или поверить всему тому, что он должен был сказать, но мне было ненавистно, что он даже не попытался. Это был трусливый поступок – признаться в любви, а потом отступить.

Выходные прошли спокойно. Я чувствовала себя значительно лучше. Первоначальное чувство паники сменилось своего рода мрачным принятием. Он не собирался звонить, и я с этим смирилась. Сейчас, казалось, весь мир лежал в руинах, но земля продолжит свое вращение. Всему свое время, убеждала я себя. Все образуется.

Я ошибалась.

В понедельник утром мне позвонил Эрнест.

— София, не могла бы ты на минуточку зайти в мой кабинет?

Эрнест – руководитель, который не особо любил встречаться лицом к лицу. Он предпочитал общение посредством телефонов и электронной почты. То, что он вызвал меня к себе – было либо очень хорошо, либо очень плохо, но дурное предчувствие подсказывало мне, что, скорее всего, последний вариант.

— Хорошо, сейчас буду, — произнесла я с едва уловимым волнением в голосе.

Как только я открыла дверь и увидела Алана, преспокойно восседавшего за столом, и фальшивую улыбку, расплывшуюся на его лице как кусок масла, мои опасения подтвердились.

— София, — сказал он, — пожалуйста, присаживайся.

Эрнест выглядел каким-то сконфуженным, словно чувствовал свою вину за то, что привел меня в засаду. Я пыталась призвать на помощь всю свою злость, но, по правде говоря, в этом не было смысла. Если бы позвонил сам Алан, мне бы в любом случае пришлось идти.

Я сделала, как мне сказали, заняв один из стульев для посетителей, который стоял перед теми двумя, что занимали они. Внезапно я почувствовала холодок, вернее тот самый озноб, который, казалось, пробирал до самых костей. Я знала к чему все шло.

— Я перейду сразу к делу, София, — сказал Алан. Он будет вести большую часть разговора. Эрнест, скорее всего, присутствовал здесь только из вежливости. — Мы должны поговорить о твоем недавнем поведении.

Я молчала, подозревая, что с легкостью могу максимально усложнить для них этот разговор.

— Откровенно говоря, оно было ненадлежащим, — продолжил он.

— В каком смысле? — спросила я. Мой голос был поразительно тихим, почти зловещим. Казалось, это застало его врасплох.

— Послушай, ты должна понять, мы со всем уважением относимся к поддержанию баланса между работой и личной жизнью – это важный…

— Я не в настроении для твоего гребаного сленга, Алан, — перебила я. – Так что выкладывай суть.

Он чуть покачнулся на стуле, рефлекторно одернув пиджак. По крайне мере, я вывела его из равновесия.

— Ну, ты опаздывала, рано уходила, долго обедала и так далее. Как я уже говорил, нашей целью не является измотать тебя до предела, но фирма рассчитывает на определенный уровень обязательств, которые на данный момент ты не выполняешь.

В некотором смысле он был прав. В последнее время я расслабилась, но, тем не менее, несправедливость данного обвинения прокатилась, как огонь по моим венам.

— Держу пари, если ты напряжешь память и прокрутишь в голове последние несколько лет, — заявила я, — ты обнаружишь, что в целом я проводила за работой больше часов, чем любой другой сотрудник на этом этаже. Возможно даже больше, чем ты сам.

Он рассердился:

— Мне ничего об этом неизвестно. В любом случае, мы все ценим твою преданность компании, но в этом бизнесе ты не можешь просто почивать на лаврах. И факт остается фактом, твоя недавняя работа не дотягивала до высшего уровня.

Меня раздражало, что он продолжал использовать слово «мы», словно они с Эрнестом были пособниками в этой маленькой игре. Эрнест не мог выглядеть еще более сконфуженным, даже если бы постарался.

— Так что же? Я уволена?

Из Алана вырвался смешок, который оказался таким же фальшивым, как его улыбка.

— Ну-ну, давай не будем спешить. Мы прекрасно понимаем, что время от времени эта работа выматывает. Нет, нам просто кажется, что твоя низкая посещаемость наряду с недавними событиями вызвана тем…

— Недавними событиями? — произнесла я, мой тон моментально стал ледяным.

Он в очередной раз замялся, но мне не нужны были его разъяснения. Я поняла все в тот момент как переступила порог кабинета.

— Ты имеешь в виду Дженнифер? — закончила я.

Резкая перемена в выражении его лица подтвердила это. Я недооценила ее. Эта маленькая подхалимка действительно хотела, чтобы меня уволили, а в сочетании с моими недавними промахами в исполнении служебных обязанностей и моей реакцией на ее выходки, я преподнесла ей все необходимые средства для того, чтобы это произошло.

— Да, она упомянула, что ты проигнорировала кое-какие ее распоряжения.

— Ты вообще ознакомился с этими распоряжениями? — прошипела я.

Что-то в моем голосе должно быть задело его за живое, потому что он неожиданно выпрямился, словно вдруг понял, кто кого превосходил.

— Это не важно, — произнес он суровым голосом. — Я верю, что Дженнифер поступила правильно. Все сводится к отношению, София. Речь идет о том, командный ли ты игрок. На то, как распределяется работа, есть своя причина. Когда люди начинают разводить самодеятельность, все разрушается. Работа летит ко всем чертям. Именно поэтому каждый играет свою роль. Если ты не можешь понять этого, возможно, ты не подходишь «Белл и Литтл».

Эрнест по-прежнему не произнес ни слова.

— А что ты думаешь обо всем этом, Эрнест? — сказала я. На самом деле я не рассчитывала, что он тут же ринется меня защищать, но стоило попытаться.

Он заерзал на своем кресле.

— Я думаю, что это на тебя не похоже, София, — он выглядел огорченным, когда говорил это.

Алан откашлялся:

— Именно это я и пытался сказать. Мы считаем, что вероятно тебе стоит немного отдохнуть. У тебя еще есть достаточное количество нерастраченных отпускных дней. Почему бы не воспользоваться ими, чтобы разобраться в своих мыслях? Нет ничего постыдного, что тебе нужно немного отдохнуть и набраться сил.

Его слова звучали как заботливое предложение, но это была всего лишь иллюзия. Я была сослана. Возможно, в этом не было ничего особенного – небольшие каникулы, а затем возвращение к рутине – но я все прекрасно поняла. На самом деле это было завуалированное увольнение. Алану нравилось поступать таким образом: тихо выманить кого-то из офиса, а затем внезапно уволить. Так гораздо меньше мороки. Я видела это по глазам Эрнеста. Он знал, что я не вернусь.