А потом, вернувшись за разводом, предъявила ему. Вениамину ничего не оставалось делать, как согласиться на мои требования, он боялся огласки.

– Ты подло шантажировала отца! И ты бы посмела рассказать об этом? – не вытерпела Вера.

– Честно говоря, не знаю, – тихо ответила Оля. – Не знаю, как бы я поступила, если бы он отказался дать мне развод. Но Вениамин согласился на все и сразу. И что мне оставалось делать? Что я получила взамен своей преданной любви, взамен моей умершей дочери, потерянного счастья? Взамен исчезнувшего кумира, божества, на которого я молилась? Измену, предательство, унижения! Нет, Вера, мне не стыдно своего поступка, Вениамин заслужил его! – На лбу Ольги Николаевны выступил пот.

Трофимов, слушая эти ужасные разоблачения, переминался с ноги на ногу. В отличие от полицейского, привыкшего копаться в чужих жизнях, ему было неловко.

– Это и был тот разговор, накануне его смерти? – поинтересовался Сердюков.

– Да, после очень эмоциональной беседы мы расстались. Я ушла к себе, а он остался в кабинете и, полагаю, сильно выпил от расстройства, как всегда.

– Но почему теперь вы стремитесь во что бы то ни стало сохранить тайну?

– Помилуйте, – вдова удивленно вскинулась. – А как же иначе! Ведь его имя, его наследие, все его творчество теперь под вопросом! Да и материальная сторона важна, ведь мы его наследники! Я понимаю, как отвратительно все это выглядит со стороны, но что делать? К тому же, поймите, как я могу смириться с мыслью, что почти десять лучших лет моей жизни, моя безумная любовь, моя всепоглощающая страсть, все мои жертвы, все это во имя кого? Великого и популярного писателя, властителя дум, кумира или жалкого пьяницы, ничтожного неудачника?

Оля закрыла заплаканное лицо руками.

– Я не отдам вам бумаг! Но ведь вы все равно разнесете новость по всему городу? – Она достала батистовый платочек и утерлась им.

– К сожалению, сочувствуя вашему самолюбию, я не могу не отразить в рапорте все, что связано с поиском и похищением бумаг. Впрочем, вы напрасно переживаете, насколько я могу судить, эта новость только подогреет интерес к творчеству вашего мужа. Представляю, какие жаркие споры возникнут на сей счет! Вы только выиграете на шумихе вокруг спора об авторстве, тем более что без подлинных бумаг все это скоро затихнет.

– Как вы циничны! – последовал раздраженный ответ.

– Но я не понимаю, зачем Тамара Георгиевна делала это? Почему она сама не печаталась, почему никто не знал о ее авторстве? И почему сам Вениамин Александрович не обнародовал истину, не взял ее в соавторы? – продолжал недоумевать Сердюков.

– Она делала это для него, потому что слишком любила, любила и жалела его гордость. Видимо, она хотела просто помочь, когда он только начинал, и неплохо начинал. Неплохо, но не так ярко, чтобы стать заметным. Вот она и придала ему яркости и блеску. А потом уже некуда было отступать. Да, она очень его любила, безумно, впрочем, как и я когда-то! – Оля покачала головой. – Теперь в это трудно поверить мне самой!

– Так любила, что довела отца до могилы! – зло вскрикнула Вера.

– Да, Вера Вениаминовна, любовь иногда претерпевает странные метаморфозы! – загадочно произнес Сердюков.

– Господа, господа! – вмешался Трофимов, видя, что у обеих женщин наступает истерика. – Теперь, когда все прояснилось, как я полагаю, нам надо разойтись.

Среди нас раненый, он нуждается в покое.

Да и дамам тоже лучше пойти прилечь и отдохнуть. Я же с вашего позволения, господин следователь, поехал бы на дачу, ведь там, как вы говорите, еще один раненый?

– Вы абсолютно правы, уважаемый доктор! Мы скоро разойдемся. Осталось прояснить еще одно небольшое обстоятельство.

– Какое обстоятельство? – изумился Борис, направляясь к двери.

– Призрак! В момент смерти Извекова посетило привидение его покойной жены.

– Но это понятно, господин следователь! Вениамин Александрович находился, вероятно, в состоянии белой горячки, вот ему и привиделось черт знает что! усмехнулся доктор.

– Но ведь Вера Вениаминовна не пребывала в подобном состоянии, когда видела привидение покойной матери, да и не раз?

Не так ли, сударыня? – Следователь устремил взор на девушку. – Я думаю, что настала пора прояснить и этот вопрос.

Вера оставалась спокойной и, как казалось, равнодушной. Она пожала плечами.

Тогда Сердюков призвал горничную и потребовал, чтобы она принесла коробку, с которой он явился в дом Извековых и которую оставил в передней. Горничная, полная презрения к полицейскому, принесла большую коробку и поставила ее посреди комнаты. По всему было видно, что ноша легкая.

* * *

– Доктор, – обратился Сердюков к Трофимову, – вы долго жили в Англии.

Как на ваш взгляд, много ли там привидений, действительно ли, как утверждает большой специалист по потусторонним явлениям господин Сухневич, эта страна прямо-таки населена призраками?

– Не знаю, подобные материи, меня как врача и практика не интересуют, – равнодушно ответил Борис.

– А что бы вы подумали, если бы узнали, что дачу писателя Извекова постоянно посещает призрак его покойной жены?

– Я как врач отнес бы это в разряд психических галлюцинаций.

– А если призрака видели несколько разных человек одновременно?

– Тогда бы я решил, что это чья-то неуместная шутка. Злой розыгрыш или попытка испугать.

– Испугать? Вы говорите испугать?

Сильно испугать! До смерти! Возможно ли такое?

– Вполне! Человек может умереть от страха, не выдерживает сердце.

– Особенно если это сердце нездорового, пьющего человека в летах. Вот видите, Борис Михайлович, как мы с вами пришли одновременно к выводу о том, что явление призрака могло быть способом доведения Вениамина Александровича до смертельного сердечного удара.

– Но с какой целью, кто мог придумать подобное?

– Вот на этот вопрос мы тоже сейчас найдем ответ. Я долго ломал голову над тем, кто бы это мог быть? Признаюсь вам, господа, я даже прибег к помощи господина Сухневича, того самого, которого, вы, Павел Вениаминович, нынче ночью чуть было не отправили своим ударом на тот свет. Так вот, этот Сухневич лучший в Петербурге специалист по привидениям и призракам.

Он дал мне подробнейшую консультацию по данному предмету и вызвался помогать в расследовании загадочного феномена.

Правда, теперь он лежит на диване на вашей даче, мадам Извекова, и тяжко страдает. Я много узнал о привидениях, и эти знания укрепили меня в одном. Наш призрак вполне материального происхождения, так как основные параметры появления призрачных существ, как то похолодание, неприятный запах, отсутствие тени и прочее, в данном случае отсутствовали. Об этих обстоятельствах не упоминали ни Вера Вениаминовна, ни Герасим. Кстати, Вера Вениаминовна, не припомните ли вы, в каком платье была одета ваша матушка в последнее в ее жизни Рождество?

– Разве это кстати? – изумилась девушка. – Впрочем, я помню. На ней было розовое бальное платье, пошитое еще тогда, когда она только вышла замуж. Мама сильно похудела во время болезни и носила платья своего девичества.

– А украшения, на ней были украшения?

– Конечно! Розовые гранаты.

– А Ольга Николаевна в чем была в прошлое Рождество?

– К чему эти нелепые вопросы? – рассердилась Ольга Николаевна. – Я и не помню, что на мне было надето!

– Сиреневое платье с черными лионскими шелковыми кружевами, – глухо произнесла Вера.

Лицо Ольги вытянулось от удивления.

Вера же напряглась всем телом, выражение ее глаз стало колючим. Она пыталась понять, куда клонит следователь.

– Вера Вениаминовна, когда мы первый раз говорили о вашей встрече с призраком, вы упомянули зеленое платье, шляпу и бриллианты. Верно?

– Наверно, так, – последовал неуверенный ответ.

– А в чем похоронили вашу матушку?

– Я не помню, – девушка опустила голову, избегая смотреть на собеседника.

– Как же так, сударыня, вы помните такие пустяки, как наряды на Рождество, и не помните, в чем погребли вашу мать?

Мне кажется, что вы пытаетесь уйти от ответа, ведь у вас прекрасная память!

Впрочем, я вам напомню. Вот газета тех дней.

И Константин Митрофанович вынул из кармана сложенный листок «Санкт-Петербургских ведомостей» Газета подробнейшим образом описывала похороны любимейшей артистки. И роскошный с кистями гроб, и многолюдную процессию, и горы венков из свежих цветов. Убитые горем родственники Обезумевший вдовец известный романист Извеков Старуха мать, осиротевшие дети. В том числе и старшая девочка-подросток Вера, долго и с мучительной болью в глазах смотрит на мать в белом кружевном платье, прекрасную даже на смертном одре.

Сердюков отложил газету.

– Что скажете, Вера Вениаминовна?

Вряд ли эта картина испарилась из вашего сознания, ведь такое не забывается!

– Это жестоко – мучить меня ужасными картинами из прошлого! – простонала девушка.

– Простите, коли так! Но я никак не могу взять в толк, если вашу мать похоронили в белом платье, почему она являлась в зеленом? Это подтвердил и дворник Герасим, который тоже видел призрак. Как такое может быть, привидения разве меняют гардероб?

– Я не понимаю ничего! Изверг! Мучитель! – Вера замахала на следователя руками и хотела бежать вон.

– Постойте, сударыня! Давайте же закончим нашу беседу. Что, вы думаете, в этой коробке?

Сердюков наклонился и стал распутывать бечевку, которая связывала края коробки.

– Откуда мне знать! – сердито огрызнулась Вера.

– Узнаете? – Полицейский потянул из недр картонки длинное зеленое платье.

От шелкового великолепия шел упоительный аромат.

– Мама! – выдохнул Павел, и рот его скривился в горькой гримасе.

– Ольга Николаевна! Вы пользуетесь духами? Как долго держится аромат на одежде? Может он так благоухать более десяти лет?