Он заказал ужин и попросил немедленно прислать к нему в номер бутылку вина.

— Pronto, Excellency! Pronto![7] — воскликнул хозяин, непрерывно кланяясь и расшаркиваясь в восторге оттого, что такой важный гость, да еще с туго набитыми карманами, почтил присутствием его гостиницу.

— Через час сюда явится мальчик и будет спрашивать меня, — предупредил лорд Линк. — Проследите, чтобы его пропустили ко мне.

— Si, si, Excellency![8]

— Если с ним придет портной, пусть пропустят и его.

— Si, si, Excellency!

Если хозяин гостиницы и был удивлен, то, во всяком случае, не подал виду: он привык к причудам знатных постояльцев. Затем он поспешно отправился дать необходимые указания повару и достать ключи от винного погреба, находившегося глубоко под землей.

Лорд Линк расположился у камина и вытянул ноги. «Какая тоска», — подумал он. Он уже заранее предчувствовал, каким скучным и лишенным элементарных удобств окажется путешествие до Мадрида. Да и от самой столицы не приходилось ждать ничего хорошего.

Он тихо выругался, но тут же сказал себе, что пути к отступлению уже отрезаны. Он сам во всем виноват, хотя это и было слабым утешением.

* * *

Он отчетливо помнил разговор, который произошел у него с его дядей, министром иностранных дел герцогом Ньюкаслом.

«Мне стыдно за тебя, Хьюго», — объявил герцог своим четким, сухим голосом.

«Не вижу почему», — ответил лорд Линк, размышляя, как много может быть известно дяде, и испытывая нехорошее предчувствие относительно того, что последует дальше.

«Мне стыдно, и я очень огорчен», — повторил герцог. «Может быть, вы сообщите мне, что вас так огорчило, милорд?»

«Думаю, тебе это известно не хуже, чем мне, — ответил герцог. — Я послал за тобой немедленно после разговора с лордом Растингтоном».

Бомба взорвалась! В глубине души лорд Линк ожидал этого. Тем не менее он надеялся, что ему удалось не показать, как много это имя значит для него.

«Лорду Растингтону все известно», — внушительно произнес герцог.

«Надеюсь, что нет!»

Это восклицание вырвалось у лорда Линка против его воли, и герцог принял еще более суровый и добродетельный вид.

«Хьюго! Ты сын моей самой любимой сестры. Я всегда пытался делать для тебя все, что было в моих силах. После смерти твоего отца я всячески старался помогать тебе, направлять тебя. Как это ни прискорбно, но я потерпел неудачу. Это явственно следует и из твоего теперешнего образа жизни, и из тех ужасных разоблачений, которые я услышал сегодня из уст лорда Растингтона».

«Мне очень жаль, если мое поведение так огорчает вас, — сказал лорд Линк. — Но позвольте напомнить вам, дядя, что я давно уже не мальчик. Более того, меня уже можно считать мужчиной средних лет, поэтому я имею право вести себя так, как мне заблагорассудится».

Герцог Ньюкасл вздохнул.

«В свои двадцать девять лет, мой дорогой Хьюго, ты повторяешь те же ошибки, которые сделали до тебя многие другие глупцы. Никто из нас не имеет права поступать так, как ему заблагорассудится. Мы несем ответственность не только перед окружающими нас людьми, но и перед нашей страной».

«Нашей страной, сэр?»

«Да, Хьюго, нашей страной. Любой скандал в настоящее время может нанести непоправимый вред монархии».

«Я об этом не подумал», — невольно вырвалось у лорда Линка.

«Именно это я и предполагал, — сухо произнес герцог. — Но, к несчастью, леди Растингтон занимает пост фрейлины при ее величестве. Именно по этой причине лорд Растингтон и явился ко мне, вместо того чтобы самому решить этот вопрос либо посредством дуэли, либо посредством развода».

«Развода?»

Лорд Линк был ошеломлен.

«Да, развода».

«Бедная Шарлотта! — пробормотал лорд Линк. — Но, разумеется, я не брошу ее в беде».

Герцог Ньюкасл посмотрел на него с некоторым недоверием.

«Быть может, ты простишь мне, если я напомню тебе, мой дорогой Хьюго, что ты не испытывал подобных сантиментов по отношению к другим дамам, которых вовлек в не менее громкие скандалы. В их числе, насколько я помню, были и леди Уинслоу, и эта хорошенькая миссис Фитцджеральд, и леди Маргарет…»

Лорд Линк поднял руку.

«Хорошо, хорошо, дядя. Увольте меня от необходимости выслушивать весь перечень моих прегрешений. Но леди Растингтон — совсем другое дело. Я… я люблю ее».

Герцог снизошел до того, что изобразил сочувствующую улыбку.

«Слово «любовь» имеет слишком много значений. Я всегда был убежден, Хьюго, что ты не любишь никого, кроме себя. К тому же хочу напомнить тебе, что леди Растингтон на десять лет старше тебя. И ты напрасно так уверенно полагаешь, будто она горит желанием провести остаток своих дней в твоем обществе. Если на то пошло, она на коленях умоляла мужа простить ее».

Лицо лорда Линка потемнело.

«Значит, это он довел ее до такого. Я убежден, что Шарлотта никогда не стала бы так унижаться перед этим напыщенным ханжой, который называет себя ее мужем».

«И тем не менее она сделала это, — резко ответил герцог, — и лорд Растингтон, должен заметить, поступил весьма великодушно и согласился не вспоминать об этой грязной истории, но при одном условии».

«Ну, уж он-то не упустит случая урвать свое, — сказал лорд Линк. — Эдвард Растингтон — самый низкий и жадный…»

«Достаточно, Хьюго, — перебил герцог Ньюкасл. — Оставь при себе свое мнение о лорде Растингтоне. В данном случае он повел себя как настоящий джентльмен».

«Ну и что это за условие?» — напомнил лорд Линк.

«Ты должен немедленно уехать за границу».

«Я категорически отказываюсь, — заявил лорд Линк. — На следующей неделе состоятся скачки в Ньюмаркете, в которых участвуют и две мои лошади, при этом приз будет весьма значительным. Если Растингтон полагает, что он в состоянии заставить меня уехать из страны, то он глубоко заблуждается».

«Боюсь, у тебя нет выбора, — сухо сказал герцог. — Я уже согласился от твоего имени на его условие».

«Вы не могли этого сделать!» — воскликнул лорд Линк.

«Я сделал это, Хьюго, — ответил герцог. — Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы поддерживать международный престиж Англии и сохранять мир внутри страны. В настоящий момент мы не можем допустить скандала при дворе. Младший Претендент, принц Карл Стюарт[9], обосновался во Франции и ждет только удобного случая. Народ волнуется, король обеспокоен».

«И не без оснований, — пробормотал лорд Линк. — Очень многие хотели бы видеть на троне Карла Стюарта».

Герцог пропустил мимо ушей это замечание.

«Таким образом, условие лорда Растингтона касается не только тебя и его жены; от того, примешь ты его или нет, зависит благополучие всей страны».

«Вы так говорите, что можно подумать, будто я необычайно важная персона», — усмехнулся лорд Линк.

«Ты сейчас важная персона только потому, что эта история с леди Растингтон может вызвать неслыханный скандал при дворе, а этого я допустить не могу. Поэтому я принял все необходимые меры, чтобы ты мог немедленно отплыть в Испанию».

«В Испанию! — выдохнул лорд Линк. — Но почему в Испанию? Я ничего не знаю об этой стране, хотя вы и заставили меня выучить в школе их тарабарский язык».

«Это было очень мудрое решение с моей стороны, — сказал герцог. — Я полагал, что знание иностранных языков может когда-нибудь оказаться полезным. Теперь я вижу, что не ошибся».

Герцог подошел к столу и взял какие-то бумага.

«У меня есть две причины направить тебя именно в Испанию, — продолжал он — Первая: королева Испании, Елизавета Фарнезе, не так давно высказала предположение, что брак между воспитанницей короля доньей Алькирой и английским аристократом может оказаться выгодным для обеих стран. В то время на это предложение не откликнулись по той простой причине, что было не совсем понятно, что за ним стояло. К тому же мы не могли найти подходящего жениха».

«А теперь вы решили, что этим женихом смогу быть я?» — спросил лорд Линк.

«Напротив, я считаю, что ты менее всего годишься для этой роли, — холодно произнес герцог. — Но если ты отправишься в Испанию в качестве претендента на руку доньи Алькиры, то будешь благосклонно принят и при дворе, и в дипломатическом кругу».

«Жених поневоле? — сухо уточнил лорд Линк. — Не слишком приятное поручение; к тому же вы не находите, что столь суровое наказание не соответствует тяжести проступка?»

«Наказание, как ты изволил выразиться, может оказаться вовсе не таким уж суровым, — ответил герцог. — Донья Алькира — дочь покойного герцога Каркастилло. Совсем юной девушкой она вышла замуж за графа Талавера. Но вскоре после этого он погиб на охоте в результате несчастного случая. Донья Алькира унаследовала не только его владения, весьма обширные, но и владения своего отца. Она считается одной из самых богатых женщин в Испании и, по слухам, одной из самых красивых».

«Неужели вы и вправду считаете, что я женюсь на женщине, которую не люблю?» — спросил лорд Линк.

Герцог Ньюкасл в ярости ударил кулаком по столу.

«Люблю, люблю! Ты слишком много твердишь о любви, Хьюго! Скольких женщин ты любил за последний год? За последние пять лет? За все десять лет после окончания Итона? Готов поклясться, что и половины не припомнишь! И это ты называешь любовью? Волочишься за женщиной в течение короткого промежутка времени и воображаешь, будто отдал ей свое сердце! — Герцог презрительно хмыкнул. — Когда ты увидишь донью Алькиру, то, без сомнения, сразу же вообразишь, что влюблен и в нее. В любом случае, тебе придется притвориться влюбленным в нее, чтобы ты смог присоединить к своим обширным владениям в Англии владения герцогов Каркастилло в Испании. Это приказ, и он исходит не только от меня, но и от его величества».

«От его величества? От короля?»