− Мы будем притворяться, что не знаем друг друга?

Я бросила на него косой взгляд.

− Нет, конечно. Мы знаем друг друга.

− Да. Жаль, что мы не помним, насколько именно.

Мои щеки горячо покраснели. Хуже того, ветер разносил его голос, и я клянусь, все на автобусной остановке затихли. Эван продолжал, как будто не заметил двух любопытных старушек, очевидно подслушивающих нас.

− Итак, мы должны быть дружелюбными только тогда, когда у нас есть аудитория, или мы можем хотя бы быть друзьями? Настоящие друзья?

− Мы друзья. − Слово прозвучало как иностранное на моем языке. Как Бармаглот. Или тарабарщина. Я потрясла головой и попробовала еще раз, подчеркивая каждый слог. − Серьезно, друзья.

− Хорошо, тогда как друзья, мы должны ходить в школу вместе. − Даже дотронулся до запястья, чтобы я остановилась. − Давай, я сказал, что подвезу тебя.

Несмотря на все одежки, в которые я закуталась, ему удалось найти крошечный кусочек кожи между моими рукавицами и пальто. Я не знаю, было ли это ошибкой или просто его талантом, но я чувствовала тепло, исходящее от его пальцев. Как же ему удается оставаться таким теплым?

− И я сказала «Нет, спасибо» − Два старых бизнесмена нагло смотрели сейчас. Я сопротивлялась желанию прогнать их и смягчила голос. − Как я уже сказала, мне нравится автобус. Это дает мне время ... подумать.

К моему удивлению, Эван рассмеялся, как будто я рассказала ему самую смешную шутку, и обнял меня крепко, одной рукой.

− Боже, ты так упряма, − пробормотал он сквозь стиснутые блестящие зубы. Потрясенный его близостью, я моргнула и остановилась, а его дыхание защекотало мое ухо. − Ты забыла, что мы теперь должны встречаться? Как это будет выглядеть, если я позволю моей девушке ездить на автобусе, когда у меня есть хороший и удобный автомобиль прямо здесь?

А, точно. Да. Я оглянулась через плечо и поморщилась на пятна ржавчины вверх и вниз по пассажирской двери.

− Ты уверен, что знаешь определение комфорта?

Он отпустил меня, но не раньше, чем постучал рукой по затылку.

− Давай, ты можешь думать в моей машине. Не могу позволить тебе опоздать на занятия.

Ай! Я посмотрела ему в спину и потерла голову, когда он уходил. Это было не так больно, потому что моя вязаная шляпа смягчила удар, но это могло быть. Я скрестила руки и осталась там, где была.

Эван не сел в машину. Вместо этого он вскочил и потер руки вместе, дуя на них, чтобы согреться, пока он ждал. Мое раздражение его высокомерием постепенно исчезло. Он старался изо всех сил. И это было мило с его стороны даже подумать о том, чтобы отвезти меня в школу. Особенно, когда он действительно не должен был. Мы могли начать наше представление, придя в школу.

Несмотря на потрепанный вид, салон автомобиля был довольно комфортным. И очень чистым. Мне пришлось отдать ему должное. Серые сиденья погрузили меня в подушки. Это напомнило мне папин диван в кабинете. Немного комковато, как будто это домашнее. На него было не очень приятно смотреть, но на ощупь он был мягким. По моим ощущениям.

И теплым. Как будто я соскользнула в огонь, когда села в машину. Все мое тело покалывало от резкого изменения температуры, но я не возражала. Я спрятала свою сумку под сиденье, так что высовывались только верх и ремни. Затем удовлетворенно вздыхая, я сняла с себя каждый слой одежды,

Для такого маленького автомобиля сиденья были аномально широкими. Мои ноги неловко торчали, как у ребенка с шишковатыми коленями, который не мог дотянуться до пола. Один взгляд на зеркало заднего вида, и я поморщилась. Мои детские волосы под шапкой торчали из кос. Я попытался сгладить их в течение нескольких секунд, прежде чем сдаться. Они просто снова вскочили, как колючие шипы. По крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы соблазнить меня. Дай мне леденец, и я снова буду выглядеть, как в начальной школе.

Ну что ж. Я поджала одну ногу под себя, а другую положила на сумку.

− Я думаю, мы могли бы использовать это время, чтобы узнать друг друга.

− Походит на взрыв.

Обожаю сарказм. Я постучала пальцами по бедру.

− Будет довольно трудно убедить людей, что мы встречаемся, когда мы почти ничего не знаем друг о друге.

Правая сторона его рта изогнулась вверх.

− Это то, как большинство моих отношений, но, конечно, ты хотела бы по-другому. Так что ты хочешь знать?

Я никогда не знала, делает ли он мне комплимент или наносит оскорбление.

− У тебя есть братья или сестры? Чем зарабатывают на жизнь твои родители?

− Я единственный ребенок в семье. А моя мама работает медсестрой.

− А твой отец?

Его улыбка медленно увяла.

− Моя ... моя мама замужем за доктором. Анестезиолог.

− Твой отец анестезиолог, а ты водишь этот старый драндулет?

Его челюсть сжалась, и его пальцы постучали по рогу в центре рулевого колеса, но недостаточно сильно, чтобы заставить его сигналить.

− Во-первых, к твоему сведению, это не старый драндулет. Это BMW 325i 1989 года.

Я покусала свой ноготь, смущенный внезапным порывом напряжения в машине.

− Э-э, это буквально ничего не говорит мне.

− Во-вторых, - продолжил Эван, как будто я не ответила. Он щелкнул левым сигналом и обогнал серебристую машину перед нами. − Он мне не отец. Он мой отчим. Серьезное различие. И в-третьих, эта классическая машина принадлежала моему настоящему отцу, так что не круши ее. Я бы ни за что на свете не променял Руди.

О.

− Руди? − Я глупо переспросила.

− Да, Руди.

Никаких объяснений не добавлено. Могу поклясться, что он покраснел, прежде чем отвернуться. Тема закрыта.

− Так твои родители развелись? − Почему я не могу перестать задавать глупые вопросы?

− Да, и моя мама вышла замуж за придурка.

Я ждала, пока он продолжит, но на этом все. Больше никаких разговоров. Видимо, мой вопрос убил разговор лучше, чем ядерная бомба. Бум!

Напряжение в воздухе росло, пока я не почувствовала удушение. Эван, кажется, не заметил. Он просто смотрел прямо перед собой и продолжал движение. Правая рука так крепко сжала руль, что костяшки пальцев побелели. Мое любопытство заставляло спрашивать дальше, но мои нервы не позволяли мне.

Почему я просто не села в автобус?

Он ускорился, вокруг скопления автомобилей вместо того, чтобы замедляться, когда мы приблизились к мосту шоссе 8. Я нервно потрогала пряжку ремня безопасности, чтобы убедиться, что она надежно закреплена. У меня была сильная акрофобия. Даже небольшого наклона моста было достаточно, чтобы мой желудок сжался от страха. Особенно в сочетании с куском металла на большой скорости.

− Мои родители тоже разведены, − выпалила я, чтобы отвлечь нас обоих.

Это сработало. Был небольшой скрип, когда он немного отпустил педаль газа. Я чувствовала его взгляд на себе, но не смотрела вверх. Я просто сосредоточилась на замедлении сердцебиения.

− Твой отчим тоже придурок?

Мой указательный палец постучал по отшелушивающему пластиковому оттенку стекла, и я уставилась на маленький собачий парк через дорогу. Собаки играют в салки и катаются с насыпи, усыпанной желтыми цветами.

− Нет, он замечательный. Титул осла будет принадлежать моему настоящему отцу.

−На самом деле?

− Да.

Мы снова замолчали. Не зная, чем заняться, я начала расставлять CD-кейсы, сложенные в отсеке сбоку от двери. Поворачивая и укладывая их аккуратно, чтобы все имена были расположены в одном направлении. Наконец я поднял глаза, и на красивом лице Эванса появилось смущенное выражение. Я практически могла видеть, как колеса поворачиваются в его голове, когда он нашел тонкий способ спросить о моем отце, не выглядя слишком любопытным.

− Что не так с твоим настоящим отцом?

Забудь о тонкостях.

− Это довольно сложно объяснить. − Я наклонилась вперед и провела пальцем по приборной панели, протирая тонкий слой пыли, который цеплялся за пластик. Почему я не могла поговорить о чем-то другом? Школа, книги, даже грязные журналы в его комнате были бы лучше. Я ненавидела говорить об отце. Или даже думать о нем. И с той другой женщиной.

− Ты не должна говорить мне, если не хочешь.

Тот факт, что он дал мне выбор, заставил меня сказать ему. По крайней мере, короткая версия. Это и тот факт, что он замедлился настолько, что я больше не волновалась, что мы умрем в автокатастрофе.

− Помимо того, что он изменял моей маме каждый месяц и забывал, что у него даже было две дочери, он был идеальным. Настоящий болтун, который всегда добивался своего. − Я издала смешок −. Опять же, он не просто так был профессором английского языка в университете.

Эван издал низкий свисток.

− Да, похоже, он выиграл главный приз отца года. Так, где он сейчас?

− Я не знаю, и честно говоря, мне плевать. − Моя нижняя губа начала болеть от жевания. Я заставил себя остановиться. − Лучший день в жизни был, когда он, наконец, сделал нам одолжение и ушел. Ну, на втором месте. Самый лучший день был, когда мама вышла замуж за моего отчима.

− Крутой юрист? − Эван улыбнулся моему удивленному выражению лица. − Ты упомянула его и ваши устремления утром, когда мы…ну, ты знаешь.

− Правда. − Я глубоко вздохнул и сложил руки вместе. − Еще вопросы?

− Да, только один. − Он бросил на меня косой взгляд и сморщил нос. − Почему ты все еще ездишь на автобусе, когда тебе семнадцать? Ты не можешь вести машину?

Я прислонилась спиной к подушке, благодарная, что допрос об отце закончился. Одно упоминание о нем навеяло воспоминания о том, как мои родители ссорились каждую ночь. И мамины слезы.

− Технически, это два вопроса, но я отвечу на оба. Да, я могу водить, но я езжу на автобусе, потому что у меня нет машины. И у меня нет машины, потому что я решила взять деньги, которые мои родители собирались потратить на нее, и вместо этого положить их в мои сбережения. Чтобы помочь с расходами на проживание, когда поеду в Колумбию.