Ханна замерла, пораженная новой гранью самого сложного из всех людей, которых она когда-либо знала.
– Вы... изобретатель?
Так вот куда он ездил поздно вечером, чтобы ослабить боль, преследовавшую его в музыкальной комнате.
– Флосси преувеличивает. Я кое-что мастерю, но...
– Мастерю? Ну надо же! Мистер Данте сказал, что у него будет горячая вода, и теперь горячая вода есть на каждом этаже усадьбы.
– Горячая вода? Это невозможно! – Ханна помотала головой. – Это невозможно сделать.
– Если кто и может это сделать, так только мистер Данте.
Почему он...
– Хватит, Флосси! Я сдаюсь! – Кажется, Остен был готов повеситься на собственном платке. – Я возьму пирог!
– Конечно, сэр, – вставил Энок. – Вам понадобится вся сила, какую возможно заполучить. Я принесу скрипку, чтобы поиграть у вас на дне рождения. А мой старший сын принесет оловянную свистульку.
– Дне рождения? – повторила Ханна.
– По-моему, все поместье гудит о том, что произойдет через три дня. Вы слышали об этом? – поинтересовалась Флосси.
Ханна перевела взгляд с Флосси на Остена.
– Я слышала, что будет праздник, но никто не сказал, что будут праздновать день рождения мистера Данте.
– Да-да, день рождения! – крикнул мальчик лет восьми.
– Мистер Данте устраивает самые чудесные праздники во всем Йоркшире! Там бывают танцы, игры, да и призы можно выиграть! И все получают то, что хотят. В прошлый раз Томас получил оловянную свистульку. Хозяин старается сделать так, чтобы и у малышей была возможность что-нибудь выиграть.
– Нам пора, – перебил Данте мальчика. – Я хотел узнать, нельзя ли взять вашего Кристофера на денек на этой неделе, Флосси. Чтобы они могли поиграть с Пипом, вместе побегать по саду.
Флосси по-матерински взглянула на Пипа и мягко улыбнулась.
– Сейчас Кристофера нет, он занимается овцами. Но он с удовольствием придет, я в этом уверена. И вам не нужно бояться, что он будет слишком сильно шуметь, мастер Пип. Кристофер знает, когда надо быть тихим, как мышь.
Пип улыбнулся дрожащими губами.
– Иногда я и сам люблю тишину.
– А теперь, мисс Грейстон, если вы имеете хоть какое-то влияние на мистера Данте, попросите его отвезти вас к Поттерз-Лейк. Это заброшенный пруд в очень красивом местечке, туда редко кто ходит. Там тихо, сладко пахнет, а окрестности усыпаны цветами. Там и отведаете пирог.
Ханне хотелось лишь сидеть у очага этой женщины и наслаждаться ее простой мудростью и теплотой. Эта женщина – мать, к которой могут подбежать дети и рассказать о том, что их беспокоит. Они могут быть уверены, что им в руку сунут кусок пирога и чмокнут в щеку. Она обязательно послушала бы...
– Спасибо, миссис Дигвид.
– Флосси. Просто Флосси.
Женщина сжала руку Ханны загрубевшими от работы пальцами.
– Я получила такое удовольствие от встречи с вами, мисс.
Она сунула пирог Ханне в руки.
– Позаботьтесь о хозяине за меня. – Она критически взглянула на Данте. – Он очень плохо заботится о себе.
Что-то в болтовне хозяйки сильно смутило Остена, потому что в то же мгновение он оказался рядом с Ханной с поводьями в руках. Но, вместо того чтобы тронуть фаэтон с места, замешкался. Ханна почувствовала, что он наконец-то собрался спросить о том, ради чего сюда приехал.
– Энок, нога... как она заживает?
– Костоправ говорит, что достаточно хорошо. Мы закончим вашу новую жатку раньше, чем вы поймете, что произошло.
– Жатку? – повторила Ханна. – Никогда не слышала о такой машине.
– Однажды услышите, мисс. И каждый фермер в Англии будет славить мистера Остена Данте.
– Энок, не надо. Когда мы экспериментировали в последний раз, ты чуть ногу не потерял. Я так и не понял, что пошло не так.
– Мы ее в следующий раз починим, – настаивал фермер. – А насчет ноги не беспокойтесь, сэр. Энок Дигвид крепок как дуб.
Он постучал по лубку.
Ханна увидела, как Данте поморщился, Дигвид тоже это заметил.
– Я никогда бы не рискнул ее испытывать, если бы не был уверен в безопасности конструкции, – настаивал Остен.
– Вашей вины в этом нет, сэр, – ответил фермер. Но когда фаэтон отъехал от домика, сопровождаемый прощальными криками и взмахами рук, Ханна поняла, что Энок ошибался. Остена и в самом деле никто не винил. Но он винил себя сам.
Глава 15
Любой здравомыслящий человек отвез бы всех в Рейвенскар-Хаус, вернулся к себе в кабинет и приказал принести ему самый лучший бренди, какой есть в подвале. Но кажется, бессердечный хозяин Рейвенскара, наводивший ужас на всех жителей деревни Ноддинг-Кросс, был беззащитен перед парой умоляющих серо-зеленых глаз, затененных светлыми локонами мальчика.
Он никогда не искал оправданий. Наряду с охотой, выпивкой, верховой ездой и стрельбой один из уроков, которые преподал ему дед, заключался в том, что состоятельный человек не должен ни перед кем отчитываться.
И все же Остен был уверен, что мог бы найти какую-то причину для возвращения в Рейвенскар-Хаус, если бы постарался.
Можно придумать, что лошади устали, что у него дела или достаточно просто сказать «нет». Но вопросы Пипа о том, увидят ли они «то самое красивое озеро, о котором говорила женщина с пирогом», исключали мысль о возвращении.
Проклятие! Когда этот эгоцентричный Остен Данте дошел до того, что стал обращать внимание на чувства других людей? Тот самый Остен Данте, которого боялись все в поместье, не смог вынести даже тени разочарования на лице мальчонки. Что же с ним произошло, черт возьми?
Он взглянул на Пипа, дремавшего под сучковатым дубом, и решил, что ни за что не будет сожалеть о проявленной слабости.
Крошки пирога и вишневый сок были смыты, капли воды все еще блестели на волосах Пипа, словно бриллианты. Вымокшие в пруду вещи мальчика были разложены на камне, а его тельце утонуло в сухой рубашке Данте. Длинные полумесяцы его ресниц прилипли к опаленным солнцем щекам.
Данте лежат на спине в искрящейся прохладной воде и не мог сдержать улыбки.
Кажется, обучение плаванию – утомительное занятие. К счастью, эта затея оказалась гораздо успешнее, чем скрытый мотив Данте, – ему хотелось охладить пламя, которое начало разгораться в крови от того, что Ханна Грейстон была так близко.
Когда он занес Пипа на руках в воду и почувствовал, как ребенок доверчиво за него ухватился, он испытал то, что невозможно было передать никакими словами, – такая в этом была прелесть.
Но даже раздевшись до пояса, плескаясь и плавая, дразня и окуная мальчика в воду, Данте постоянно ощущал присутствие женщины, усевшейся на огромный камень, выступавший над самой водой.
От необычайно теплой погоды пряди рыжеватых волос прилипли к ее изящной шее и просто манили мужские пальцы нежно откинуть их. Ее чулки были засунуты в треснувшие, стоптанные ботинки, стоявшие в тени. Вода плескалась о босые ноги, изящные лодыжки обнажились, когда она приподняла юбку. Данте знал, что ей стоило огромных усилий не поднимать глаз, но, пока он резвился с Пипом, время от времени ощущал на себе ее внимательный взгляд.
Он пытался угадать, о чем она думала, что чувствовала. Она выглядела такой красивой, такой тихой, что ему хотелось удержать ее вдали от того жестокого человека, который обижал ее, сделать так, чтобы она не узнала о полицейском с Боу-стрит, которому он заплатил за то, чтобы тот раскрыл ее тайны.
Такое вероломство не прощается. И все же Остен знал, что рискнет гораздо большим, лишь бы она оставалась в безопасности.
Даже когда Пип устал и выбрался на берег, чтобы отдохнуть, Данте остался в воде и плавал, пытаясь каждым гребком, каждым ударом по серебристой поверхности пруда отбросить ощущения вины и сожаления, а еще унять возбуждение в чреслах, которое он ощущал каждый раз, когда ловил на себе взгляд Ханны Грейстон.
Проклятый Уильям Аттик! Это из-за него каждый взгляд, каждый вздох, каждое касание рук, когда он помогал ей сесть в фаэтон, напоминали о сплетнях и пересудах.
Лучше всего выйти из воды, взять Пипа с Ханной и отправиться домой. Ведь он уже выполнил желание Пипа.
Сейчас, когда Пип спал, ему хотелось затащить Ханну в пруд и обжечь ее усыпанные каплями губы поцелуем.
Он представлял себе, как приведет ее сюда ночью, когда небо будет усыпано звездами, а луна прочертит серебряную дорожку через весь пруд. Он разденет ее и будет ласкать до тех пор, пока тела их не сольются в блаженстве.
Данте следовало держаться от Ханны на почтительном расстоянии, но ее белая сверкающая лодыжка и нежные пальчики, трогающие воду, притягивали его словно магнитом. Волдыри и шрамы, которые он увидел, когда разул ее той ночью, зажили. Ему хотелось смыть и другие ее раны, сердечные и душевные, печаль, затаившуюся в серебристых глубинах ее глаз.
Он подплыл к ней под водой и, когда оказался на расстоянии вытянутой руки, поднялся во весь рост и выпрямился. Она вздрогнула и отдернула ноги от края камня, на котором сидела.
В это мгновение его заинтересовало, как бы она поступила, если бы он схватил ее за ногу и потянул в пруд. Если бы поцеловал ее настойчиво, горячо и требовательно.
Он изо всех сил старался скрыть эмоции и решил подразнить ее.
– А вы сами не хотели бы поучиться плавать? – спросил он, изогнув бровь. – Уверен, вы могли бы держаться на поверхности так же хорошо, как и Пип, просто вам нужно немного помочь.
– Нет, спасибо, – ошеломленно произнесла Ханна.
«Вряд ли мне когда-нибудь пригодится умение плавать», – подумала она.
«Оно может понадобиться тебе, когда я здесь буду заниматься с тобой любовью, чтобы можно было загнать тебя в воду, поймать и щекотать, пока ты не рассмеешься и не исчезнут все твои страхи».
Господи, что за мысли лезут ему в голову? Он ощущал на себе взгляд Ханны, скользивший по его поблескивавшим обнаженным плечам. Его охватила дрожь, когда он вспомнил, как она прижимала руку к его обнаженной груди.
"Утренняя песня" отзывы
Отзывы читателей о книге "Утренняя песня". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Утренняя песня" друзьям в соцсетях.