– Не могу поверить, что я делаю это, – пробормотал Джейк, но его губы предательски дрогнули и расплылись в широкой улыбке.

За детьми приходили родители, и все выражали Джекке свою признательность.

– Лизу иногда приглашают на такие вечеринки, – сказала одна мама, и в ее глазах стояли слезы, – но у нас нет возможности… она всегда сидит в уголке… То, что вы для нее делаете… – Женщина все же не смогла сдержать слезы и отвернулась.

Джекка обняла ее за плечи.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. И помните: Лиза должна быть здесь завтра ровно в десять.

– Я знаю, она мне позвонила, – пробормотала женщина и стиснула руку Джекки своими руками. – Я никогда не смогу отблагодарить вас за все.

Когда женщина ушла, Джекка вернулась к работе. Им оставалось закончить еще шесть комплектов одежды. Девочек стало больше, для каждой шили два комплекта, так что объем работы здорово увеличился. Миссис Уингейт договорилась с местным парикмахером и его сестрой, чтобы они пришли в салон в субботу ровно в шесть часов утра. Джекка нарисовала прически для каждой девочки. Двух следовало подстричь.

Все это делалось в обстановке большой секретности.

– В Эдилине умеют хранить тайны, – сказал Тристан, впрочем, не слишком уверенно.

В полночь он заставил Люси и Джекку погасить свет.

У двери спальни Джекка сказала:

– Я так устала, что… – Но, заглянув в глаза Трису, она замолчала. В них не было физического желания – только нежность и забота.

Трис отвел ее в ванную и помог раздеться. И все время говорил о том, как хорошо она справилась, какую отличную работу сделала, как отлично ей все удается.

Джекка стояла под душем и чувствовала, как к ней возвращаются силы. Она потянулась к нему, но он отступил, взял флакон с шампунем и стал медленно намыливать ей волосы. Его сильные пальцы приятно массировали голову, и Джекка поняла, что действительно адски устала.

Трис тщательно высушил ее волосы, потом завернул Джекку в толстое махровое полотенце и понес в спальню. Там он помог ей надеть не красивые шелковые и кружевные штучки, которые она всегда надевала с ним, а ее любимую старую футболку.

После этого он откинул покрывало, уложил любимую в постель и нежно поцеловал в лоб.

Джекка решила, что он собирается уйти, и схватила его за руку.

– Не волнуйся, – прошептал Трис. – Тебе не удастся от меня избавиться. Я только приму душ и сразу вернусь.

Улыбаясь, она уснула, и когда Трис лег рядом – на нем были только пижамные штаны, – уютно устроилась рядом, прижавшись губами к теплой коже. Кажется, она даже сказала:

– Я люблю тебя. – Хотя это вполне могло ей присниться.

И Трис вроде бы ответил:

– Я знаю.

Если, конечно, это был не сон.


В пятницу после полудня, за день до шоу, Роэн заявил, что у него есть некоторый актерский опыт. Поскольку никто не понял, какое это имеет отношение к делу, никаких комментариев не последовало. Гигант Роэн, обладатель громового голоса, был когда-то актером? Вполне возможно.

– Ладно, – сказал он. – Поскольку никто не понял моего намека, скажу прямо: я сам все организую.

– Ты имеешь в виду модное шоу для детей? – спросила Джекка, пришивая сделанные Джейком розы к платьям.

– Именно это я имею в виду, – сказал Роэн. – Трис, сегодня твоя очередь заниматься ленчем. Мне нужно поговорить с родителями участников.

Когда Джекка начала задавать вопросы, Роэн ответил, что ни она, ни Люси все равно ничего не узнают. Им надо заниматься шитьем. А помогать ему будет Эдди.

– И ради этого я должна отказаться от работы, согнувшись в три погибели за машинкой? – пробормотала Эдди, с удовольствием потянувшись. – Ни за что на свете.

Пока Люси и Джекка заканчивали шитье, остальные занялись претворением в жизнь совершенно секретного плана Роэна.

Люси не задавала вопросов, а Джекка желала во что бы то ни было все узнать, и Трис уже почти сдался, но Нелл не позволила ему открыть тайну.

– Ты все испортишь, – увещевала она дядю, – мы же хотим устроить для Джекки сюрприз.

И Трис стоически держался.

Ближе к вечеру дети, участвовавшие в шоу, собрались в доме миссис Уингейт с мамами и одним разведенным отцом.

Джекка слышала музыку, топот и смех. Ей очень хотелось знать, что происходит, но совершенно не было времени.

Субботнее утро было ярким и солнечным. В небе не было ни облачка.

– Как настроение? – поинтересовался Трис у только что проснувшейся Джекки. Они ночевали в его доме.

– Прекрасное, – сказала Джекка. – Это всего лишь небольшой праздник для местной детворы. Ничего больше. Нет никаких причин нервничать. – Она отбросила одеяло, встала с кровати и оступилась.

Трис успел поймать ее раньше, чем она шлепнулась бы на пол.

Джекка села на край кровати, Трис устроился за ее спиной, обхватив ее своими длинными ногами.

– Вся будет хорошо, – прошептал он и поцеловал ее в щеку. – У тебя много помощников, и каждый знает, что надо делать.

– Я знаю, – вздохнула она, – только…

– Что тебя тревожит?

– Меня волнует, понравятся ли мои модели. Если публике они не понравятся, все будут смеяться над этими малышами, а они так много работали…

Трис снова поцеловал ее, потом еще и еще…

– Я видел все модели. Дети выглядят потрясающе. Ты бы видела их с Роэном. Они чувствовали себя чужаками в школе и никогда не пытались изменить это положение. Джекка, милая, ты даже не представляешь, что для них сделала. А если к этому добавить то, что запланировал Роэн…

– Все хорошо?

– Сказочно! И даже не думай о том, чтобы попытаться выведать у меня секреты.

Она слегка потерлась ягодицами о его мужское естество, которое сразу начало увеличиваться в размерах.

– Ни одного намека?

– Джекка, – тоном мученика взмолился Трис, – мы должны встать, одеться и… – Он застонал, почувствовав, что она снова пошевелилась. – Эти дети обладали скрытыми талантами, и Роэну удалось их обнаружить. Все! Больше я ничего не скажу даже под пыткой. – Он решительно встал. – Пойдем на кухню, и позволь мне накормить тебя хорошим завтраком. Тебе потребуются силы, когда Саванна поймет, во что ты превратила ее модное шоу.

Джекка натянула одну из футболок Триса и пошла за ним на кухню.

– Ты шутишь, да?

– Нисколько. Как ты думаешь, три яйца помогут тебе продержаться до одиннадцати?

– Сколько джина ты добавляешь в яйца?

Трис хмыкнул.

– В яйца я добавляю только ром, да и то лишь когда пытаюсь сломить твое сопротивление. Иди оденься, иначе я не смогу сконцентрироваться.

Джекка порывисто вздохнула. Трис видел, что она по-настоящему взволнована, поэтому отошел от плиты, взял ее за плечи, прижался лбом к ее лбу.

– Джекка, послушай. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. – Оба знали, что он уже много раз говорил это, но Джекка не могла наслушаться. – Твои модели великолепны. Но, что гораздо важнее, ты заставила детей, которые всю жизнь провели на заднем плане, прячась где-то в уголке, увидеть себя в ином свете. Ты…

– И Нелл. Эти ребята – ее идея, а не моя.

– Вы обе молодцы, – сказал Тристан, и в его голосе было столько тепла, что Джекка не могла не улыбнуться. – Твое искусство и твое благородное сердце подтолкнули их к тому, на что никто не считал их способными.

– Надеюсь на это.

– Ладно! – Трис взмахнул рукой. – Иди одевайся. Вижу твои голые ноги и схожу с ума. Боюсь, не смогу сдержаться и займусь с тобой любовью прямо здесь, на кухонном полу.

– Может быть, мы…

– Искусительница! Немедленно уходи! – Тристан повернул ее спиной к себе и подтолкнул к двери в спальню.

Джекка неохотно вышла из кухни и, оказавшись в комнате, начала медленно одеваться. Не один раз она напомнила себе, что это не Нью-Йорк и не выставка ее картин. Здесь не будет злобных критиков, которые разнесут ее творения в пух и прах, навсегда изменив ее жизнь. Все равно она нервничала, очень уж не хотелось подвести детей.

Сможет ли маленькая Кейлин пройти по подиуму перед сотней зрителей? Девочка настолько застенчива, что даже говорит не поднимая глаз. Джекка представила себе Кейлин, стоящей в начале подиума и наотрез отказывающейся идти вперед, и чуть не расплакалась.

В той или иной степени все дети, для которых шили костюмы, за исключением Нелл, плохо приспосабливались к окружающим условиям. Над ними смеялись или издевались в школе.

Джекка снова подумала: интересно, как Роэну удалось воздействовать на этих детей? Нелл сделает все, что ей скажут, но остальные…

Она решила, что сегодня ей не следует привлекать к себе внимание – день принадлежит только детям, – и потому надела черное платье, которое привезла с собой из Нью-Йорка. Потом, расправив плечи, вошла в кухню.

– Вау! – одобрительно воскликнул Трис. – Когда ты в этом платье, на детей никто не посмотрит.

– Вообще-то я старалась одеться как можно незаметнее.

– Не получилось, – констатировал Трис и поставил перед ней тарелку с яйцами и беконом.

– Ты так думаешь, – сказала она, – только потому, что… – она не договорила всего два слова – «любишь меня», потому что не смогла их произнести. Не должна.

– Да, это так, – торжественно проговорил Трис и пошел одеваться, велев Джекке позавтракать.

Спустя тридцать минут они уже сидели в машине: Трис был в смокинге, Джекка – в черном платье и в туфлях на высоких каблуках. Ее короткие темные волосы были уложены респектабельными волнами, макияж был едва заметным.

Трис поцеловал ей руку и спросил, готова ли она.

– Думаю, что да, – сказала Джекка, впрочем, без особой уверенности в голосе. Ее буквально трясло от волнения.

– Трепещи, Саванна Макдауэлл, Джекка Лейтон идет! – сказал Трис и завел двигатель.

Место проведения шоу произвело на Джекку впечатление, особенно огромный кирпичный дом. Он был построен в соответствии с тоном, задаваемым соседним Вильямсбургом, и к нему напрашивалось определение «колониальный».