– Какие кулинарные изыски ты для нас приготовил?

– Цыплята и салат, черешня, сыры. И маринованные огурчики. Я их очень люблю.

– Звучит чудесно. – Джекка уже немного освоилась, нащупала тарелки и приборы. – О чем ты говорил с Ким?

– О тебе. Она велела мне держаться подальше, потому что ты принадлежишь ее брату.

Джекка застыла.

– Ты рассказал ей о нас?

– Тебе все равно, что она рассказывает людям о тебе, как о собственности ее брата. Ты лишь не хочешь, чтобы все знали о тебе и обо мне?

Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

– Знаю, Ким всегда хотела, чтобы мы с Ридом стали парой… Что касается наших отношений, я действительно хотела бы сохранить их в тайне.

– Не понимаю почему! – возмутился Тристан. – Может быть, у тебя где-то есть муж? Или жених?

Джекка намазала сыр на крекер и протянула руку, чтобы обнаружить в темноте его лицо.

Он поцеловал ее большой палец, и она, изловчившись, положила крекер ему в рот.

– Почему у меня складывается впечатление, что ты хочешь выяснить, есть ли что-нибудь между Ридом и мной?

– Потому что так оно и есть, – ответил он и с хрустом разжевал крекер. – Ким считает, что ты и Рид идеально подходите друг другу.

Она намазала сыром еще один крекер, нащупала в темноте руку Триса и вложила в нее еду.

– Она рассказала тебе историю о Фраппе-Пойнт?

– Во всех подробностях. В ее изложении это было повествование о великой страсти.

– Не совсем так. Скорее это была история молодого человека, находящегося в глубокой депрессии, и девицы, потрясенной красотой его обнаженного тела.

Эти слова Трис оставил без комментариев.

– Что ты такого сказал Ким, что она предложила тебе держаться от меня подальше? – Джекка передала ему тарелку.

– Ты поверишь, если я скажу, что ничего? Она сама обо всем догадалась.

– Конечно. Ты не беспокойся из-за этого. Она желает для меня только лучшего.

– А я нет?

– Она знает, что я не останусь в этом городе и в конце лета вернусь в Нью-Йорк. И поскольку твоя жизнь здесь, она беспокоится обо мне, да и о тебе тоже.

– Я знаю, что ты уедешь, – сказал Трис, – но отказываюсь об этом думать. Предпочитаю наслаждаться моментом.

– Пожалуй, я тоже, – улыбнулась Джекка. – Знаешь, я хочу тебя кое о чем спросить.

– О чем угодно, – решительно заявил Трис.

– Что за таинственный мужчина есть в жизни Ким?

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – Трис казался искренне удивленным.

– Еще в колледже мы с Софи заметили, что Ким постоянно ищет какого-то человека в Интернете. Часто заходит на поисковые веб-сайты – ну, те, где ты платишь тридцать пять долларов за поиск адреса интересующей тебя личности. Мне всегда было интересно, нашла ли она его.

– Не знаю ничего об этом.

– Я думала, может, это какой-нибудь парень из старших классов школы.

– Понятия не имею. Когда Ким была в этом возрасте, я учился в колледже. Но могу ее спросить…

– Не надо! – испугалась Джекка.

– Не хочешь, чтобы Ким узнала, что тебя интересуют ее тайны?

– Ты прав, – согласилась Джекка.

– А чем ты занималась днем? – спросил он.

– Твой день представляется мне более интересным. Кому еще ты рассказал о нас?

– Я ничего не говорил Ким или кому-то другому. Просто, когда речь заходит о тебе, у нее просыпается шестое чувство.

– Не хочешь говорить, чем занимался днем? – заинтересовалась Джекка. – Это секрет?

Тристан засмеялся.

– Я пойман и разоблачен. Если ты столь чувствительна в темноте, когда не можешь видеть моих гримас, что будет при свете дня?

– Ты так и не ответил! – Джекка, когда хотела, могла быть упорной.

– Ладно. Мне позвонила сестра. Завтра утром мне придется улететь в Майами.

– О! – Джекка и сама не могла понять, почему ее так огорчило это известие. Значит, больше никаких ночных свиданий…

– Ее мужа, Джейка, выписывают из госпиталя, и я должен помочь им вернуться в Эдилин.

– Как ты можешь кому-то помочь с переездом, если у тебя самого сломана рука?

– На самом деле сестра хочет, чтобы я присмотрел за племянницей – Нелл. Я известная и очень опытная нянька. Из Сарасоты приедет мама и поможет Эдди все организовать. А я должен лишь взглянуть на Джейка и убедиться, что с ним все в порядке и доктора ничего не упустили. Потом Нелл и я будем предоставлены самим себе.

– Я слышала, что вы любите бывать вместе, – сказала Джекка.

– О да. Нелл всегда готова на любую авантюру. Ей понравятся твои картины.

– Ты рассказывал ей обо мне? – удивилась Джекка.

– Еще нет, но обязательно расскажу.

Джекка улыбнулась.

– А как насчет твоих родителей и сестры?

Тристан немного помедлил, прежде чем ответить:

– Когда я скажу им, все станет серьезным. Они захотят узнать, кто твои родители, чем ты занимаешься, какие имеешь планы на будущее – в общем, все.

– Они проявляют такой интерес ко всем женщинам в твоей жизни?

– Только к тем, о которых я им рассказываю. – Трис вздохнул. – Ты согласишься съездить куда-нибудь на недельку со мной и с Нелл?

Джекка подумала, что должна работать, а не сбегать с мужчиной, которого почти не знает. Тем более с его племянницей, которую она вообще никогда не видела. Ведь они были совершенно чужими людьми. Но не смогла заставить себя произнести правильные слова, а вместо этого сказала:

– Куда и когда?

Тристан так довольно заулыбался, что Джекка почувствовала это даже в темноте.

– Нелл давно хочет навестить Роэна в его хижине. Это наш кузен…

– Да неужели?

– Не смейся над Эдилином! Роэн – последний из Мактернов – старейшего семейства Эдилина, которое поселилось здесь в 1760 году. – Джекка понимала, что Трис ее дразнит, но вместе с тем в его голосе звучала гордость.

– Что он делает в хижине?

– Питается белками и опоссумами. – Поскольку Джекка промолчала, Трис расхохотался. – Роэн живет в Калифорнии и преподает философию в Беркли.

– Ах вот как. Интеллектуал.

– Что-то вроде. Но с виду этого не скажешь. У него есть хижина, куда он уезжает при каждой возможности. Сейчас он в творческом отпуске. Пишет. Так что он живет в своей хижине один.

– Что он пишет? Философский трактат?

– Не поверишь. Он работает над детективным романом.

– Шутишь?

– Вовсе нет. Ему надоело преподавать, хочет заняться чем-то другим. Поедешь с нами? У Роэна две спальни. Ты и Нелл займете одну, мы – вторую. Обязанности по кухне будем выполнять по очереди. Ты любишь рыбачить?

– Я люблю рисовать полевые цветы.

– Хорошая идея, – обрадовался Тристан. – Рекламная кампания Ким может основываться не только на орхидеях, но и на маргаритках. Но я бы хотел попросить тебя об одной любезности.

– О какой?

– Я ни минуты не сомневаюсь, что, когда Нелл увидит твои работы, она немедленно захочет попробовать себя в живописи. Не могла бы ты дать мне список того, что ей для этого понадобится, и я куплю все это в Майами.

– Это и есть любезность? Составить список?

– Да, – ответил Тристан. – А в чем дело? Что-то не так?

Джекка была рада, что он не может видеть ее лица. Должно быть, она взирала на него с обожанием. Она знала по собственному опыту, что, когда мужчина просит о любезности, речь идет не о такой мелочи, как помощь племяннице.

– Я позабочусь о Нелл. В любом случае при моей удачливости я скорее всего окончу свои дни, обучая недорослей основам живописи.

Тристан не был уверен, что должен что-то ответить, боясь выдать себя. Ким сказала, что картины Джекки не продаются, но ей совершенно незачем об этом знать.

– В моей собственности пара зданий в деловой части города, а у Роэна их полдюжины.

– Так вы, оказывается, богатые парни? – Джекка не поняла, с какой целью Трис сообщил ей эту информацию.

– Я просто подумал, что в Эдилине до сих пор нет места, где люди могли бы изучать искусство.

Джекка тут же разозлилась.

– Отличная идея! – воскликнула она. – Я могла бы научить стариков рисовать любимых собачек, а детей – расписывать горшки…

– Я все понял, – сказал Трис и засмеялся. – Задала ты мне задачу…

– Какую?

– Если я хочу, чтобы ты осталась в Эдилине, тебе нужно подыскать другое занятие.

Теперь настала очередь Джекки смеяться.

– Не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Лучше скажи, ты часто бываешь в Нью-Йорке?

– Примерно раз в три года.

«Мне будет не хватать тебя», – подумала Джекка и сама себе удивилась. Неужели она действительно будет тосковать по человеку, к которому ходила на свидания безлунными ночами? Когда Трис начал в темноте передвигать тарелки, она поняла, что он делает. Он хочет освободить место, чтобы она могла сесть ближе. Она молча ждала, потягивая шампанское, пока не почувствовала, что он дотронулся до нее.

Ни минуты не колеблясь, Джекка подвинулась к мужчине, расположилась между его вытянутыми ногами и прижалась спиной к его груди. Когда он обнял ее – и здоровой рукой, и больной – ей стало на удивление уютно. Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к плеску воды и ночным звукам.

– Я буду скучать, – тихо сказал Тристан, касаясь губами ее уха. – Не возражаешь, если я позвоню тебе?

– Буду ждать. Каждый день стану рассказывать тебе, каким пыткам аэробикой меня подвергли миссис Уингейт и Люси.

– Кстати, об аэробике: сегодня был танец живота?

– О да. У Люси здорово получается. Миссис Уингейт и мне никогда не достичь такого мастерства.

– Полагаю, вы должны позволить мне стать судьей, – сказал Трис. – Как врач, я мог бы…

– И не мечтай.

Тристан хихикнул.

– Ты ждешь встречи с Ридом?

– Больше ни о чем думать не могу. – Тристан промолчал, и она, повернув голову, удивленно уставилась в темноту. – Понимаю, это невозможно, но мне почему-то кажется, что ты ревнуешь.

– Моя девушка грезит о… как ты сказала… красоте обнаженного тела другого мужчины, а я не должен ревновать?