Надоедливая стажерка уже стояла в дверях. В руках у нее был августовский номер нашего журнала с обложкой, на которой были изображены маленькая девочка с мамой, с улыбками на лицах раскачивающиеся в гамаке.

– Нет-нет, – быстро произнесла я. – Это неважно. Я его снимаю.

Глава 2

Я открыла глаза и какое-то время пребывала в блаженном и в то же время пугающем неведении, не понимая, где нахожусь. Потом я услышала тихий плеск волн за окном, и мир наконец обрел ясные очертания.

Я лежала на диванчике, прикрывшись тонким белым покрывалом. На ногах были сандалии, а большой черный чемодан все еще стоял у двери. Я оглядела комнату в плавучем домике, как будто видела ее впервые. Часы показывали без четверти шесть – значит, на Восточном побережье уже почти девять. Осознав это, я испытала шок, поскольку уже много лет не просыпалась так поздно.

Я поднялась с дивана и прошла на крохотную кухню. Пробежав руками по кухонной стойке, нащупала медный ключ, лежавший на извещении с шапкой агентства недвижимости «Уэнтуорт»: «Добро пожаловать в Сиэтл», – прочитала я. – Это запасной ключ. Если Вам что-либо понадобится, позвоните нам». Я сунула ключ в карман. Взгляд упал на кофеварку. Я налила свежую воду в контейнер, засыпала молотый кофе «Старбакс Брекфест бленд» и стала наблюдать, как из дребезжащего аппарата с шипением вытекает темная струя.

Я заглянула в кухонный шкафчик, открыла несколько ящиков, с удовольствием отметив, что в них полно всяческой посуды. Целый набор кастрюлек и сковородок, явно не новых, висел на крючках над плитой. Да, на этой кухне готовили много еды. Винные бокалы выстроились в ряд на открытой полке, а на соседней красовались бокалы для шампанского. Я подумала о том, сколько людей прикасались губами к тонкому стеклу, – и, казалось, услышала звук трещоток и радостные крики «С Новым годом!», увидела, как толпа веселых людей радостно распевает на палубе новогодний гимн «Старое доброе время»[4]. Были ли они счастливы здесь? Буду ли счастлива здесь я?

Сняв с полки кувшинчик, я наполнила его кофе, поднесла к носу… кажется, пахнет неплохо. Я отпила немного и прошла в большую комнату, где напротив белой книжной полки у стены стояли кресло с подставкой для ног и маленький столик для компьютера, на котором можно было бы разместить ноутбук. На полке стояли книги, очевидно доставшиеся в наследство от прежних жильцов – Мейв Бинчи, Стивен Кинг. Я улыбнулась, заметив среди них «Автостопом по Галактике»[5] – когда-то одну из любимых книг Джеймса.

Крепко зажмурившись, я прошла дальше за угол, где нашла компактную стиральную машину, сушилку, бельевой шкаф и крохотную ванную комнату с душевой кабинкой и застекленным потолком. Крошечное квадратное окошечко выходило на причал и простирающееся за ним озеро. Мимо проплыла небольшая моторная лодка, в которой сидела молодая семья – маленькая девочка в розовом надувном жилете и мальчик постарше на корме рядом с отцом. Я отвела глаза, не в силах смотреть на них.

На обратном пути я заметила на стене картину с изображением старого парусника. Прищурив глаза, разглядела название «Каталина», выведенное синими буквами на его борту. Я вспомнила островок неподалеку от побережья Сан-Диего. Девять лет назад – через год после свадьбы – я побывала там по заданию «Санрайз». Мне нравилось наблюдать, как морские птицы, парившие над волнами бухты, стрелой устремлялись к волнам в поисках добычи. Джеймс сопровождал меня в этой поездке. Мы обожали лакомиться панини в маленьком прибрежном кафе… Глубоко вздохнув, я с усилием заставила себя вернуться к картине. Надутые ветром паруса кораблика гордо реяли над деревянным корпусом. Судя по яркой синеве волн, судно бороздило тропические моря. Возможно, где-то в районе Багамских островов или в другом месте Карибского моря. Куда держит путь это суденышко под названием «Каталина»? Оно выглядело так, будто устремилось в бесконечность, оно было наполнено жизнью и бесстрашно неслось вперед. Никакие якоря, никакие опасения не могли остановить его на этом пути. Я протянула руку и прикоснулась к холсту. Знаю, не стоило злоупотреблять гостеприимством и хватать все руками, но я просто не смогла удержаться. Волшебная картина словно притягивала меня. Я пробежала пальцами по очертаниям корабля, чувствуя текстуру краски, нанесенной кистью художника.

За спиной я обнаружила лестницу – она скорее походила на судовой трап, – ведущую на верхний этаж. Пригнув голову, я поднялась по ней… и через несколько секунд под моими ногами заскрипели еловые половицы верхней комнаты, служившей спальней. Там я увидела двуспальную кровать, покрытую накрахмаленным ослепительно-белым бельем, которое выглядело свежевыстиранным и тщательно выглаженным. В углу стоял старомодный комод с медными ручками в виде львиных голов. Над деревянным изголовьем постели находился иллюминатор. Он был распахнут, и я почувствовала дуновение прохладного утреннего ветерка, услышала пронзительные крики пролетающей мимо парочки диких гусей, которые на бреющем полете почти касались лапами поверхности озера.

Я осторожно спустилась вниз по лестнице в гостиную. Через застекленную створчатую дверь я разглядела покачивающуюся на волнах яхту. В офисе арендного бюро мне ничего не сказали о яхте. Ее деревянный корпус был покрыт пятнами цвета меда. Она выглядела старой, но довольно ухоженной. Я отперла дверь и вышла на палубу. У плавучего домика слева от меня я заметила мирно дремлющего золотистого лабрадора. В это время в Нью-Йорке я бы уже сидела за письменным столом в офисе и, поглощая вторую чашку эспрессо, просматривала бы оригинал-макет журнала. Я бы занималась этим до часа, пока кто-нибудь из сотрудников не утащил бы меня на ланч в кафе за углом. Там бы я что-нибудь съела, почти не чувствуя вкуса, а потом стремглав помчалась бы на рабочее место. Как обычно, просидела бы на работе до девяти вечера, когда уже появлялась команда уборщиков, и медленно потащилась бы домой. Моя пустая квартира пугала меня.

Я опустилась на деревянное кресло-лежак, откуда можно было любоваться западным побережьем озера Юнион, где на водной глади уютно расположились лодки и плавучие домики. Справа простирались покрытые изумрудной травой холмы, повсюду высились заброшенные промышленные сооружения, которые выглядели почти как скульптурные группы. Вспоминая сведения, почерпнутые из путеводителя, который я пролистала в самолете, я решила, что это, очевидно, был Гасуоркс-парк, разбитый на месте старого газоперерабатывающего завода. Потом я целый час наслаждалась зрелищем скользящих по водной глади яхт. Ветер доносил протяжные звуки скрипки, но понять, откуда они раздаются, было совершенно невозможно. Я вспомнила, как Джеймс как-то сказал, что звуки, распространяющиеся над поверхностью воды, обманчивы, и иногда можно слышать шепот, произносимый на расстоянии в полмили. Я как зачарованная внимала чудесной мелодии, когда она вдруг прервалась. За спиной послышались шаги, и мужской голос произнес:

– Генриетта!

В его голосе слышалось беспокойство, и на какое-то мгновение я испугалась, уж не произошло ли какое-нибудь несчастье. Я осторожно прошла на край палубы, чтобы посмотреть, что творится на причале. Мужчина стоял ко мне спиной. Он был высокого роста и довольно строен для своих преклонных лет. Он повернулся. Судя по усталому взгляду, ему было никак не меньше шестидесяти. Седые волосы, разделенные косым пробором, падали на лоб, как у Эрнеста Хемингуэя на фотографиях в музее в Ки-Уэст, придавая ему довольно лихой моложавый вид и своеобразную привлекательность.

Наконец он меня заметил.

– О! Вы, должно быть, наша новая соседка. – Его лицо осветила приветливая улыбка. – Прошу прощения за яхту, – продолжил он, указывая на суденышко, пришвартованное у моей палубы. – Я собирался убрать ее оттуда до вашего приезда. Понимаете, я нанял людей, чтобы починить палубу своего дома, и мне пришлось…

– Не волнуйтесь, все нормально, – ответила я, направляясь в его сторону. – Меня зовут…

– Джим, – представился он.

– Ада, – сказала я, пожимая его руку. – Я приехала вчера вечером. Сняла этот дом.

Он улыбнулся.

– Ну что ж, позвольте мне первому поприветствовать вас с прибытием на Лодочную улицу.

Я взглянула на него с недоумением.

– О, мы так называем наш причал, – пояснил мой новый знакомый.

Я улыбнулась.

– Простите, не сразу поняла. Я вижу, вы кого-то ищете? Кажется, вы звали Генриетту?

Улыбка мгновенно исчезла с его лица, он нахмурился.

– Ах да, – он потряс головой. – Хейнс, где ты там, старичок?

Я ждала, что произойдет дальше, окончательно сбитая с толку. Через минуту из-за угла робко выглянула голова селезня. Он вразвалочку поковылял к Джиму, остановившись на мгновение, чтобы посмотреть на меня.

– Понимаете, у этого самого Хейнса есть жена – прекрасная уточка по имени Генриетта. К сожалению, эта парочка часто ссорится, и прошлой ночью они учинили жуткий скандал.

Джим говорил безо всякого сарказма, словно нисколько не сомневался в том, что любовные отношения пары уток заслуживали исключительно серьезного отношения. Я с трудом сдерживала улыбку, но в конце концов рассмеялась.

– Думаете, она от него сбежала? – спросила я, изо всех сил стараясь вновь стать серьезной.

– Да нет, – ответил Джим. – Она просто сидит в каком-то уголочке и дуется. На прошлой неделе я нашел ее в каяке. Она отсутствовала целых два дня, и Хейнс был сам не свой от горя.

Джим опустился на колени перед селезнем, который тут же нахохлился и громко крякнул.

– Вы знаете, утиные пары неразлучны всю жизнь.

– Я слышала об этом, – ответила я. – Это так трогательно.

– Как бы то ни было, – продолжил он, поднимаясь на ноги, – мы надеемся, что хоть в этом году появится выводок утят.

Я невольно повторила с улыбкой: – Утят?

Он озабоченно кивнул.

– Они вместе уже целых пять лет, и пора бы уже иметь наследников.