Катриона Флинт - Утраченное сокровище

Молли любила и раньше, но ничего подобного до сих пор не испытывала. Она и не подозревала в Уинслоу такую мужскую силу. Он так долго ждал, что теперь не мог насытиться, бросаясь все в новую атаку. Молли совершенно выпала из-под реальности, и лишь изредка спускаясь на землю в короткие передышки.

Чуть приоткрыв глаза, Молли с благоговейным трепетом коснулась его щеки.

— Это такое блаженство! Ты заставил кипеть мою кровь…

— Любовь моя! Я схожу с ума от одного твоего взгляда! — его поцелуй был глубоким и долгим, и, чем больше он смотрел на нее, тем острее чувствовал желание обладать ею вновь. — Господи, как я хочу тебя!

— И я хочу тебя, моя радость! — Молли ласкала его, впитывая запах его тела, заражаясь его жгучим нетерпением новой близости.

Молли провела рукой по его спине, чуть впиваясь ногтями в кожу. Мышцы на спине напряглись, и Уинслоу взвыл от удовольствия. Ее руки нашли и направили его. Она задала ритм и снова отключилась. Он был в ней, и Молли остро чувствовала накаты теплой волны. Все ее существо сконцентрировалось в ожидании нового прилива…

Ритм все убыстрялся. Она бежала по вершине каньона, разгоняясь, набирая скорость, и вот оторвалась от земли и полетела, чувствуя сопротивление ветра, прорываясь сквозь пелену облаков, рассматривая круживших рядом птиц. Вдруг резкий удар прервал ее взлет. Крик радости и испуга, боли и услаждения разорвал ночную тишину, и, казалось, эхом отозвался в горах. Теперь она камнем падала вниз, сложив крылья. Не имея сил сопротивляться, она зажмурилась, ожидая момента падения с трепетным нетерпением.

Но Молли не разбилась, а погрузилась в блаженную дремоту, все еще содрогаясь от конвульсий оргазма. Ослабевшее тело распласталось на простынях. Дышать не было сил, лишь тихие стоны прорывались у нее из груди.

И так было еще раз и еще — всю ночь.

Огонь в печи едва теплился, когда Уинслоу открыл глаза, пробужденный светлым утром. Они снова закрылись. Сил подняться не было — не хотелось расставаться с теплой постелью. И почувствовал на плече тепло тихого дыхания. Значит, он не один?

«Боже, милостивый, что же я наделал!» — мысль прогнала остатки сна, сознание проявилось. Ему стало ясно, что вся прежняя его жизнь напрочь разрушена. Все тело приятно ломило.

Молли шевельнулась и крепче уткнулась ему в грудь. От этого прикосновения его мышцы напряглись и он почувствовал, как нарастает в нем желание снова окунуться в ее манящую теплоту, слиться с ее жаждущим телом, но боялся потревожить такой спокойный сон.

Уинслоу резким движением скинул одеяло и поднялся с кровати, стал собирать свою одежду, разбросанную по полу.

— Привет! — раздался у него за спиной ее голос.

Не оборачиваясь, он натянул брюки, заправил не застегнутую рубашку и схватился за куртку.

— Ты уже уходишь? — Молли вылезла из одеяла и уселась на кровати, выставив на его зрение свои прекрасные груди. Она вся светилась, как сытая и холеная кошка.

Уинслоу не мог смотреть ей в глаза. Брюки стали слишком тесными, самоконтроль слабел, он снова хотел ее.

— Меня могут увидеть — от этого пострадает ваша репутация…

— Ты вернешься? — мягко спросила Молли, обращая внимания, на его несколько отчужденный тон.

Он отрицательно замотал головой.

— Нет, это было ошибкой, и никогда вновь не повторится, — и дверь за ним резко захлопнулась.

— Какой же ты идиот, Уинслоу Форчун! Ну и пошел к черту!

Молли уткнулась в подушку и разревелась.

Ходжес вышел из бакалейной лавки. На улице его поджидал Марк Дэнбери.

— Мне нужно поговорить с тобой. Встретимся через пять минут за домом Стоунлея.

— Ты что, избегаешь меня? — спросил Марк.

— Почему?

Дэнбери был достаточно наблюдателен, чтобы не заметить изменений, произошедших в этом громиле.

— Я приказываю тебе убить Форчуна!

Ходжес медлил с ответом. На Марка он не смотрел, упершись взглядом в землю. Вытащив из кармана пакетик с леденцами, он засунул один в рот и причмокивая, стал его сосать.

— Я не смогу это сделать, — наконец выдавил из себя Ходжес.

— Ты это сделаешь, тебе за это платят! Симс и Фалмор никуда не годятся!

Ходжес ничего не ответил, но посмотрел на Марка с такой злобой, что тот невольно попятился.

— Роквеллы очень беспокоятся. Уже середина февраля, а Форчун до сих пор жив здоров. Ты же можешь свернуть ему шею одной рукой!

Ходжес продвинулся к Марку и схватил его за грудки.

— Я же сказал — нет!

Марка охватил страх. Он знал, каким монстром становится в ярости Ходжес.

— Но ты же делал это раньше, я сам был свидетелем…

Ходжес легко оторвал его от земли и отбросил в сторону.

— Я сказал — нет!

Марк не решился подняться.

— Ты убьешь его! Или шериф узнает о том твоем убийстве!

Молли стояла на обочине и смотрела, как пара мулов тащила телегу, груженую тяжелыми бревнами. Эдди Ходжес шел рядом и хворостиной подстегивал измученных животных, громко подавая команды.

На телеге сидел Билл Макдональд.

— Приветствую вас, мисс Кеннеди. Посмотрите на Эдди, из него получится отличный возничий.

Молли одобрительно помахала мальчику рукой, и он был горд такой похвалой. Она знала, что только благодаря Уинслоу мальчик не бросил школу. Он стал лучше учиться после того, как Уинслоу поговорил с ним о важности образования для его будущей жизни. После уроков Эдди шел помогать лесорубам, а по ночам, усталый и заспанный учил уроки. Молли знала об этом и не придиралась к нему зря, стараясь всячески поощрять его и не скупиться на похвалы.

Через две недели занятия в школе закончатся и для Эдди, и для самой Молли.

Она сошла с грязной, разбитой телегами дороги и пошла к холмам на севере от поселка. Уже начала пробиваться зеленая травка, набухли почки, а на камнях, покрытых вечным темно-зеленым мхом проглядывали редкие желтые цветочки. Она так полюбила природу этих мест, и после школы всегда любила прогуляться по окрестностям, стараясь не углубляться далеко в лес, где, как знала по своему опыту, легко заплутать.

Она нуждалась в этих прогулках, чтобы снять напряжение дня, подышать свежим горным воздухом, подумать в одиночестве.

Она размышляла о своем будущем, об Уинслоу, о себе. Что их ждет?

Только один раз, после той бурной ночи, он заходил к ней в комнату — постучал в дверь как-то после ужина и попросил разрешения войти. Сердце у Молли заколотилось как сумасшедшее.

Ей так хотелось снова оказаться в его объятиях, сказать о своей любви. Она поднялась с кресла ему навстречу и стояла, выжидая.

— Вы что — беременны?

Его грубый тон и бесцеремонный вопрос лишил ее дара речи.

— Если это так, я должен знать и принять соответствующие меры, — Уинслоу говорил так, как будто его приговорили к повешению.

Молли настолько ранило его поведение, что она всхлипнула, повернулась к нему спиной и отошла к кровати, прикрывая лицо руками, чтобы он не видел ее слез. Как же она ненавидела сейчас этого грубого и бестактного мужлана. Гордость и ярость заставили ее взять себя в руки.

— Молли! — он подошел к ней сзади, обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Оставьте меня в покое! — крикнула она срывающимся голосом.

— Ты носишь в себе моего ребенка?

— Нет! Если бы это было и так, я не собираюсь лизать вам пятки, — это касается только мена одной!

— Скажи мне правду! Я должен знать. Ты беременна?

— Нет, мистер Форчун, — процедила Молли сквозь зубы. — Вам не о чем беспокоиться. Никто не узнает о вашем маленьком грешке. У вас нет никаких обязательств по отношению ко мне. А теперь убирайтесь! Я не желаю вас больше видеть!

И он ушел.

Во время ужинов у Анны, Уинслоу был вежливым и уравновешенным, иногда с безразличным видом спрашивал что-то о школе, — обычные вопросы, на которые получал обычные ответы. Она знала, что он ненавидит себя за проявленную слабость, и так будет всегда. И ей хотелось ненавидеть его в ответ.

Молли осунулась и исхудала. Кроме разбитой любви у нее стали возникать и другие проблемы. Так она обнаружила, что кто-то рылся в ее школьном шкафу и столе. Поначалу она заподозрила, Уинслоу. Кто-то просматривал ее книги и положил их не на то место, где она их оставила. Молли решила, что Уинслоу таким глупым способом проверяет, что она читает детям. Два дня спустя она нашла содержимое ящиков стола на полу. И тут, уж она действительно испугалась. Ведь это мог быть тот же вандал, что напал на нее ночью в ее комнате.

Побоявшись далее оставаться в опустевшей школе, Молли поторопилась к Анне на ужин. На дороге она увидела распустившийся куст дикой розы. Она знала, как Анна любит цветы и сошла с тропинки, чтобы нарвать букет.

Уколовшись о шипы, она увидела, как капелька крови упала ей на блузку. Тут она расплакалась, не от боли, а от жалости к прекрасному цветку, который защищал свою жизнь.

Анна обрадовалась букету роз и тут же поставила их в простой стеклянной вазе на стол.

— Уинслоу просил меня передать, что хочет вас видеть сегодня после ужина в своей конторе.

— Почему бы ему не сказать мне это самому?

Анна недовольно засопела. Эта парочка ведет себя, как два обиженных друг на друга детеныша после глупой размолвки.

— Я только передаю поручение, — ответила Анна. — Возможно, он не придет сегодня ужинать, поскольку уехал куда-то, вроде в Килей.

— Чтобы увидеть Лору Ходжес?

— Вы о ней тоже все знаете?

— Бакли не удержался и все выложил.

— У него язык без костей, это точно. А вы знаете, что Уинслоу дал ей достаточно денег, чтобы она прекратила свой промысел? И то, что он послал к ней врача и оплатил лечение в больнице? У нее подозревают чахотку. Вы не знали этого? И Бакли Брукс об этом не знает. — Анна говорила все это с каким-то непонятным напряжением, со дня их знакомства между Молли и Анной выросла странная стена отчуждения…