— Э-эй! Это же наш босс! Уинслоу, ты тоже приехал разрядить свое оружие?! — расхохотался Бакли.

— Лора не принимает сегодня клиентов, — он не собирался драться из-за уличной девки.

— Меня она примет, — Бакли соскочил с лошади и пошел к двери.

— Она больна! — крикнул ему вслед Уинслоу.

— А ей и не придется ничего делать, надо только раздвинуть ноги.

— Похоже, у нее холера, — Уинслоу верно считал, что может остановить этого похотливого болвана Бакли Брукса.

— Не будем рисковать, Бакли, — сказал один из его провожатых. — Поедем лучше к здоровым шлюшкам, я не хочу здесь заразиться. Чего доброго еще помрешь за минутное удовольствие!

Уинслоу дождался, пока вся троица не убралась. Казалось, в эту ночь уже ничего ужасного не случится, но он ошибался.

Начиналась пурга, дорога покрылась льдом. Холодный ветер пробирал насквозь. Ледяные игл впивались в лицо и руки.

Уинслоу вернулся в Саммит еле живой. Он испытывал ненависть к жизни и к окружающему миру и валился с ног от усталости, мечтая только об одном — скинуть промокшую заледеневшую одежду и согреться в теплой постели, но перед этим он должен был хотя бы на минуту заскочить в клуб и сказать несколько слов людям.

Замерзший, усталый и голодный, он направил лошадь к зданию клуба.

В зале было темно, значит, представление еще не закончилось, решил Уинслоу. У входа он встретил Альберта Стоунлея, пыхтевшего дешевой тарой.

— Как все проходит? — Уинслоу надеялся, что Альберт не станет сейчас по своей привычке приставать к нему с пустыми разговорами.

— Не понимаю, что происходит с миром, возмущением произнес Стоунлей, — ребята носятся по сцене, в чем мать родила!

Уинслоу, не останавливаясь, прошел вперед, решив, что плохо расслышал сказанное Альбертом, который склонен все видеть в черном свете.

О, Боже!.. На сцене была Моллин Кеннеди во всей своей красе, завернутая в простынь… Больше на ней ничего не было, а вокруг нее плясали с воплями маленькие дикие людоеды… Уинслоу в бешенстве выскочил из зала на улицу. Все спуталось в его голове.

— Альберт, я пойду в школу. Скажи мисс Кеннеди, что я жду ее там…

— А ты пойдешь с нами? Сельма специально для тебя напекла ромовые кексы.

— Мне не до кексов сейчас, Альберт! — Уинслоу зашагал в темноту.

Молли пришла в школу через полчаса. Уинслоу ждал ее, сидя на учительском месте. На столе стояла зажженная свеча.

Молли была в таком возбуждении, что, казалось, сейчас пустится в пляс. Постановка получилась лучше, чем она ожидала. Даже уход нескольких зрителей не смутил ее.

— Мистер Стоунлей сказал, что вы хотите меня видеть.

Уинслоу сидел, молча, казалось, что он совершенно спокоен.

— Мистер Форчун?!

— Вы постоянно нуждаетесь в контроле, не так ли?

— Что?..

— Вам необходимы аплодисменты и восхищение публики, без этого вы жить не можете, или я ошибаюсь?

— Я вас не понимаю…

— Что за представление вы устроили? Вам недостаточно того, что случилось в Сан-Франциско? Там вы щеголяли голышом, выставляя напоказ свои прелести перед похотливой публикой. И здесь решили продолжить ту же традицию? Да еще вовлекли в этот стриптиз своих учеников. Вы развращаете эти невинные создания! — Форчун вскочил со стула. — Ни черта на вас не действует!

— Развращаю? Да вы с ума, видно, спятили!

— Да, спятил, когда вы только появились в моей жизни. Вы — беспардонная девица!

Оскорбленная Молли кинулась на него с кулаками.

Уинслоу увернулся от удара и схватил ее за руки.

— Завтра же убирайтесь отсюда. Завтра! Или я лично вышвырну вас из Саммита!

Всеми силами Молли пыталась вырваться. Она несколько раз ударила его ногой и потом еще в пах коленом.

— О-о-о! Идиотка! — Уинслоу взвыл от боли и согнулся, отпустив руки Молли. — Вы сумасшедшая, мисс Кеннеди!

— Пошел к чертям, мистер Форчун! — Вырвавшаяся Молли влепила ему звонкую пощечину.

— Стервозная ведьма! Блядь! — ругался Уинслоу, которому, впервые в жизни пришлось ретироваться от рассвирепевшей женщины. Хорошо еще, что у нее не было под рукой какого-нибудь оружия.

Все еще морщась от боли, он, хромая, переместился к заднему ряду парт. Нога тоже сильно болела после удара, горела щека.

Как он будет завтра смотреть в глаза людям. Они поверили, что он выписал опытную учительницу, а вместо этого приставил к их детям склонную к раздеванию на публике девку. Это же надо — голышом бегала по сцене!

А ведь он знал, кто она такая, и не имел права допускать ее в школу. Надо было сразу посадить ее в поезд до Сан-Франциско и отправить восвояси, без всякого сожаления! А он пожалел ее, и вот чем дело кончилось.

Дьявол! Зачем он обманывает сам себя? Он оставил ее потому, что мечтал с ней переспать. Вот, в чем правда, это же понятно, как ясный Божий день! С самого начала он хотел трахнуть ее, хочет этого и сейчас, хотя она и двинула ему по предмету мужской гордости.

Уинслоу застонал от боли. Что скажут люди после того, как их чада носились в одних набедренных повязках по сцене? Да, его просто линчуют, как только узнают…

— Эй, Уинслоу, ты еще здесь?

Он затаился в ожидании расправы. В классе появился Билл Макдональд.

— Приятель, ты пропустил такое представление! Я не видел ничего лучшего за всю свою жизнь. Уинслоу уставился на него в полном недоумении.

— А она действительно очень талантлива, эта мисс Кеннеди. Ты знаешь, она сама написала сценарий! Детишки с таким мастерством исполняли свои роли! Это было просто замечательно! Я думал, что помру со смеху.

— Но Альберт сказал, что они были совсем нагишом!

— Старый дурак даже минуты не посидел в зале, все время прохлаждался на улице, смакуя свои табачные окурки. Зато он первым явился к праздничному столу. А куда Молли пропала? Ее все ищут и хотят поздравить с удачной постановкой. — Черт ее знает, где она теперь… — Джордж Франклин требует, чтобы она произнесла речь.

— Думаю, она устала. Волнение… и все такое. Уинслоу ничего другого не оставалось, как следовать в клуб за Макдональдом.

Все поздравляли Уинслоу с удачной постановкой, как будто это он стоял на сцене, прикрывая наготу простыней. Уинслоу глупо улыбался. Голод давал себя знать, и он накинулся на ромовые кексы, все время поглядывая на дверь, чтобы поскорее улизнуть.

— А какой начался переполох, когда одна из ламп упала, и начался небольшой пожарчик! — продолжал делиться впечатлениями один из зрителей.

Уинслоу в ужасе зажмурил глаза. «Боже, еще один пожар. Из-за нее все время что-то горит!»

— Мисс Кеннеди запаслась ведерком воды. Она обо всем подумала, — Хильда улыбнулась Пэтси Мэрфи и пошла разыскать сына.

Джордж Франклин шмякнул Уинслоу сзади по плечу.

— Ты выглядишь сегодня, как поротая задница. Что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке, — Уинслоу с трудом сдержал истерический хохот.


Уинслоу хотелось выпить чего-нибудь покрепче для храбрости, но под рукой не оказалось бутылки, он не держал спиртное впрок. Немного помедлив, он решился постучать в дверь, потом слегка толкнул ее, она легко открылась. От страха кольнуло в сердце. «Почему она не заперта?»

— Молли?! — он вошел в комнату без стука. Молли испугалась и вскрикнула от неожиданности.

Уинслоу, не был бы так поражен, если бы его огрели по голове поленом. Она вскочила из ванны вся мокрая и в мыльной пене.

Молли была совершенно голая.

Когда он решился пойти к ней, чтобы извиниться, то ему и в голову не приходило, что она может быть чем-то занята или просто готовится ко сну. Тем более, он не ожидал увидеть ее в ванной — в этой чертовой ванной с голубыми цветочками.

— Дверь была открыта. Почему вы не заперли ее?

— Вот и закройте ее с другой стороны, — Молли быстро плюхнулась в воду и с ужасом закрыла лицо руками.

Уинслоу захлопнул дверь и стоял, прислонившись к косяку, не в силах сделать ни шагу.

Уинслоу не мог оторвать от нее глаз. Даже в его ночных видениях она не была такой прекрасной.

Молли посмотрела на этого парализованного ее наготой идиота. Она бы запустила в него чем-нибудь тяжелым, чтобы привести в чувство, но к счастью для Уинслоу, под рукой не нашлось ничего подходящего. Мокрая мочалка для этого не подходила.

— Что вы еще хотите от меня? — спросила она срывающимся голосом.

— Я пришел извиниться, — Уинслоу сам удивился, что еще может складывать слова в предложения. — Простите, я был не прав. Я совершил ужасную ошибку…

В комнате было натоплено, и Уинслоу весь вспотел. Он скинул теплую куртку, бросив ее прямо на пол.

— Молли… — он так и не подобрал нужных слов, она не успела сообразить, что он делает. Уинслоу нагнулся к ней и на руках вытащил из ванны.

— О, Господи, Уинслоу, что вы творите… Он прервал ее, крепко поцеловав. Его теплые губы чуть подрагивали. Молли прижалась к нему, обняв руками за шею. Ее язык встретился с его. Она вся дрожала.

Уинслоу решил, что она замерзла. Одной рукой он подхватил полотенце и окутал им Молли, растирая ей спину. Потом уложил ее на кровать и начал срывать с себя одежду.

«А он хорошо сложен,» — подумала Молли увидев крепкий мускулистый торс, покрытый густыми волосами.

Он принялся расстегивать пуговицы на брюках, но она остановила его.

— Дай, я сама это сделаю… — больше всего на свете она хотела сейчас прикоснуться к нему. Неукротимое желание охватило ее.

— О, Боже, Молли… скорее…

Молли откинулась на перину, и Уинслоу лег рядом.

— Не прогоняй меня сегодня!

«Как он может сейчас об этом думать?!»

— Конечно, нет, ведь я хочу тебя.

За окном горные духи дули, что есть сил, завывали и закручивали снежные вихри. Внешний мир был равнодушен и холодил душу, а в комнате бушевали неутомимые и неутолимые страсти.