А Моллин Кеннеди он держал еще недавно в своих объятиях…

«Так, с этим надо кончать…» — раз Моллин Кеннеди была принята им на работу, значит, он должен ее испытать. Это предстояло пройти каждому, кто попадал в Саммит. И он снова ощутил то волнение, которое возникло в нем, когда он держал ее тело и она прижалась к нему. Воображение его разыгралось. Он представил себе, как в класс входит учительница в наряде богини любви. Совсем еще девчонка! Трепещущая грудь вздымается под тонким шелком… «Все, хватит дурить!»

Он придвинул к себе лежавшую на столе толстую потрепанную книгу счетов, перелистал ее, сверяя цифры, но сконцентрироваться так и не смог, захлопнул ее и отложил в сторону.

С тех пор, как он вернулся из Сан-Франциско, каждую ночь Уинслоу видел один сон — богиня любви вырывалась из всполохов огня. Нужно привести свои мысли в порядок. Что хорошего было в этих его видениях? Что он мог чувствовать по отношению к женщине, с которой встретился впервые.

Вынув из кармана ключ, он отпер замок сейфа. Глупое пристрастие к золотым монетам… Завтра день зарплаты. Он имел привычку расплачиваться этими золотыми монетами, а не просто бумажками. Уинслоу стал пересчитывать деньги.

Сильный порыв ветра распахнул окно, растрепал ему волосы, принес в комнату медовый аромат горных цветов. Столбик золотых монет рассыпался, и монеты покатились по полу. Он опустился на колени, чтобы собрать их и в этот момент услышал шаги, приближающиеся к двери. Он быстро поднялся, запер сейф и приоткрыл верхний ящик стола так, чтобы быстро схватить оттуда пистолет, если начнут стрелять. В этих местах первый выстрел заменял силу закона. Конечно, времена Золотой лихорадки канули в Лету, наступили новые времена, но любители легкой наживы никогда не переводились. Сейф кассы был хорошей приманкой, и поэтому пистолет всегда лежал наготове. Готов был к отпору и Уинслоу Форчун.

В дверь постучали.

— Входите! — голос Уинслоу был громким и резким.

— Мистер Форчун, вы заняты? — В дверь просунулась голова Марка Дэнбери, помощника босса.

— Не очень. Заходи, садись. Какие проблемы?

Дэнбери в контору зря не шлялся, если не возникали вопросы, которые он сам не мог разрешить. Видно, что-то опять случилось с паровым котлом. Дэнбери был очень консервативен, он не признавал новых инженерных изобретений, экономивших время и рабочую силу, и не понимал ничего в котлах и вообще боялся всякой техники.

— Котел накрылся медным тазом!

— Черт бы вас побрал! — было не ясно, кого он крыл, своего помощника или машину.

Паровой котел использовался для спуска готовых к сплаву бревен вниз по реке. Машина была старая и уже никуда не годилась, но она помогала сэкономить множество рабочих рук, хоть и была постоянной головной болью Уинслоу. Возможно, виноват в этом был именно Марк Дэнбери.

— Ну, что случилось с ним на этот раз?

— Не могу понять, шеф. Он пыхтит и весь трясется. Рабочие опасаются, что он может взорваться, — Марк потер лоб. — Конечно, они всегда перестраховываются, но эти чертовы машины приносят одни неприятности.

Уинслоу расхохотался. И через сто лет, такие, как Марк Дэнбери, будут тянуть поезд с помощью лошадей. В отношении техники он абсолютный кретин, зато был отличным помощником в других делах, связанных с лесозаготовкой.

— Проверьте, хорошо ли смазаны поршни, Марк, я зайду к вам попозже, когда закончу свои дела. Плохо, если котел придется остановить.

— Конечно, плохо, босс. Ладно, что-нибудь придумаем…

Когда дверь за Марком закрылась, Уинслоу запер ее, прикрыл и проверил все окна. Ему больше не нужны визитеры, пока он не пересчитает деньги. Он снова отпер кассу и стал выстраивать столбики монет. Двадцати долларов не хватало. Он оглядел пол комнаты и обнаружил одну из распавшихся монет, застрявшую между досками.

Дело сделано, пора было идти домой и что-нибудь перекусить. Анна Макдональд отлично готовит и хорошо знает его слабость к сладкому.

Убирая в стол книгу счетов и чернильницу с ручкой, Уинслоу увидел свернутую в трубочку афишу. Он бросил ее в стол, когда вернулся из Сан-Франциско и забыл о ней. Ему хотелось развернуть и посмотреть на изображение актрисы, задевшей его за живое, но он остановил себя — не к чему, тридцатилетнему мужику, уподобляться мальчишке, возбуждающемуся от картинок голых баб. Он подумал, что хорошо бы предъявить эту афишу мисс Кеннеди и послушать ее разъяснения. Он дал себе слово больше не вспоминать полуобнаженную девицу из «Мажестика».

Встав из-за стола, Уинслоу направился к двери. Вставив ключ в замок, он… развернул свиток, захваченный с собой. Афродита, в сандалиях с перевязью на щиколотках, легкая прозрачная накидка… На него смотрела очаровательная, манящая своими формами, такая страстная Богиня любви на мраморном постаменте. Дыхание участилось, он почувствовал, как кровь запульсировала в его членах. Он представил, как срывает тогу, едва прикрывавшую богатства божественного тела. Из пересохшего горла вырвался мучительный стон. Ослабевшие руки с трудом удерживали легкий лист бумаги, готовый свернуться и скрыть манящий призрак.

«Вашу мать!..» Из дебрей желания, в которые он забрался, нелегко найти выход сыну приходского священника. Он снова представил себе молодую учительницу в этой прозрачной тоге…

Уинслоу скомкал афишу и бросил ее с остервенением на пол.

«Это ты во всем виноват, Сэмпсон Левин», — Уинслоу схватил обеими руками воображаемую шею адвоката и стал душить его. «Посылаю к вам женщину, которую вы искали», — написал Сэмпсон в своей записке, но мог ли вообразить Уинслоу, что это будет она? К черту ее! К черту Сэмпсона!

Он нагнулся и поднял смятую афишу, разгладил ее на столе и снова свернул в трубочку.

«Слушай, богиня! Если ты думаешь, что сможешь надуть меня, то глубоко ошибаешься! Если тебе не подпалило задницу в Сан-Франциско, подожди, пока я сделаю это сам. Ты лжешь, а я ненавижу лгунов, и я докажу тебе это»!

Он вышел из дома, вскочил на лошадь и помчался во весь опор к подножию холма, где ждал его Марк Дэнбери и пыхтящий котел.

Глава 5

Итак, вот он какой, этот Саммит…

Молли приводила в порядок свои впечатления. Пять напыщенных дам устроили ей экзамен. Хозяин компании, нанявший ее на работу, — странный и невоспитанный увалень. Начало — так себе.

Кэйси оставила ее одну и была занята на кухне приготовлением ростбифа и ирландского рагу из картофеля. Молли подошла к окну и принялась разглядывать окрестности. Всего несколько недавно построенных домиков. Аллея фруктовых деревьев, заросли орешника. Небольшая возвышенность закрывала перспективу. Конечно, у нее еще будет масса времени оглядеться. Целые месяцы! Она все осмотрит, если здесь есть, что смотреть.

В комнате было жарко — камин пылал славно. Она приоткрыла дверь и впустила в комнату поток свежего воздуха. Сладковатый пряный запах цветов и трав заполнил комнату. Тени становились длиннее. Заходящее солнце золотило верхушки деревьев и высвечивало края облаков. Скоро вернется Себастьян. Из кухни доносились манящие ароматы.

Хотя Молли и выпила с дамами чай, съела несколько сандвичей, но чувствовала, что уже проголодалась. Во всем виноват горный воздух. Была и другая причина — нервы. Она вспомнила надежные руки Уинслоу Форчуна, его прикосновения… его пренебрежительное отношение, его ироничные глаза. Неужели он считает ее врагом?..

Запахи из кухни становились невыносимыми. Молли прикрыла дверь на улицу и отправилась спросить Кэйси, — не нужна ли ей помощь, хотя она не могла похвастаться своим опытом искусной кулинарки. Что ж, еще одно испытание, на этот раз, по крайней мере, приятное.

Уинслоу вместе с механиком Бакли Бруксом копались в котле, пытаясь выяснить причину неполадки. Уинслоу подозревал, что главная причина, кроется не в самом механизме, а в людях. Он постоянно сталкивался с проявлениями вандализма и саботажа. В любой момент могла случиться новая неприятность. Виновных же найти не удавалось. Впрочем, Уинслоу хорошо знал, кто истинные виновники всех его неурядиц.

Все, что случилось худого, было направлено именно против него, и он часто впадал в бешенство. Вот и сейчас ему хотелось все бросить и поскорее вернуться домой.

Он видел, что мальчишки Макдональдов наловили с утра рыбы, и сейчас, наверное, она, поджаренная, уже покрылась золотистой корочкой. Обильная домашняя пища была одним из наиболее приятных моментов жизни в Саммите. Уинслоу оплачивал кулинарное искусство своей хозяйки, поэтому она заказывала разнообразные припасы, доставляемые из Плейсвилла. Домашняя атмосфера успокаивала Уинслоу Форчуна.

Лицо его просветлело, когда он подумал об Анне Макдональд. Он любил ее, как старшую сестру, заботливую и внимательную. Она приняла его под свое крылышко, как только он появился в Саммите, и всячески опекала. Она умоляла его открыть школу в Саммите и он поклялся, что сделает все возможное для этого.

Из Сан-Франциско ему присылали учительниц самой высокой квалификации — и все сбежали. Как он скажет Анне и Биллу Макдональдам, что эта новенькая, которая пила сегодня чай в гостиной Кэйси, еще неделю назад демонстрировала оголенный зад на подмостках театра? Как объяснит им это?

Пока он шел к дому, то увидел спешащую туда же Хильду Свенсен. Она была портнихой и еще помогала Анне по хозяйству. Хильда нравилась Уинслоу своим неугомонным нравом, она была неутомима, а ведь ей приходилось одной воспитывать десятилетнего сына, — муж Хильды умер и был гораздо старше ее. Хотя ее нельзя было назвать красавицей, но она могла подцепить любого мужчину, к ней многие подбивали клинья, она же, всем давала от ворот поворот. Уинслоу знал, что Хильда мечтает об одном — как бы заарканить его самого.

Теперь у нее появилось еще одно препятствие — Молли Кеннеди. И это была не игра воображения. Уинслоу хотел ее. Ему было стыдно, противно признаваться себе в этом, но это была правда, он втюрился в эту городскую красотку. В одном он был уверен: что бы он не чувствовал, от нее надо избавиться, и чем скорее, тем лучше. Самое удобное — поговорить с мисс Кеннеди пока Себастьян не вернулся домой. Он сам доставит ее в Плейсвилл и убедится, что она села в поезд. Куда она поедет, на север или юг, ему все равно, в какую сторону она отправится. Неужели она, в самом деле, посчитала, что может быть учительницей? И как же расстроится Кэйси, если лишится постоялицы. Он почувствовал себя виноватым перед столькими людьми.