Джек презрительно засмеялся.

— Не бойся. Если он перестанет суетиться, как испуганная барышня, то поймет, что вода едва доходит ему до пояса. А если он выберется на берег и пойдет по тропинке, то еще до рассвета доберется до Уэстхема.

— Я подам на тебя в суд! — вопил Чилтон. — Я добьюсь того, чтобы тебя вздернули, как последнего вора!

— Но я же оставил тебе твои часы, — равнодушно бросил через плечо Джек. — Когда будешь в суде, не забудь сказать, что я забрал у тебя только Мириам.

Девушка испуганно ахнула. Джек размеренно работал веслами, направляя лодку к середине реки. Они неслись так стремительно, что Мириам пришлось схватиться обеими руками за борта, чтобы не опрокинуться навзничь.

Она гордо подняла голову, стараясь принять как можно более уверенный и смелый вид.

— Ты никуда меня не увезешь.

— Пока нет, — сказал он. Мириам не видела его лица, но была уверена, что он улыбается. — Но я собираюсь это сделать.

— Тогда тебя обвинят не только в ограблении, но и в похищении людей.

— Похищение? — искренне удивился Джек. — Скорее в этом обвинят твоего учителишку, ведь все в Уэстхеме знают, как мы с тобой любим друг друга.

— Джек, с этим покончено.

— Нет, Мириам, не покончено. Особенно после того, как ты открыто пришла к таверне «У Хики», чтобы поговорить со мной сегодня утром. А сейчас ты не сделала ничего, чтобы помешать мне оказаться в вашей лодке, и я не приложил ни малейших усилий, чтобы заставить тебя плыть со мной. Тебе даже в голову не пришло, что можно прыгнуть в воду и убежать от меня. Я не похищал тебя, как не крал и его чертовы часы.

Она ненавидела, когда Джек принимался рассуждать так правильно и логично. Он легко разбивал в пух и прах все ее возражения, но ведь рассудительной должна быть она, а не Джек. Они оказались на середине реки. Мириам почувствовала, как водяные брызги летят ей на шляпу и на спину, и поняла, что больше не может выносить всего этого. Она сорвала с головы намокшую и безвозвратно испорченную шляпу и с силой ударила Джека по руке.

— Чилтон любит эти часы! — закричала она, продолжая лупить Джека по рукам и плечам. — Да, эти часы были его самой дорогой вещью, пока не испортились, когда ты столкнул его в воду!

— Его падение было просто несчастным случаем, — ответил Джек, старательно уворачиваясь от ударов мокрой шляпой. — Это едва ли может служить серьезным обвинением, даже в Массачусетсе. Черт побери, Мириам! Прекрати, а то я швырну твою шляпу за борт.

Но вместо того чтобы остановиться, Мириам ударяла его еще и еще. На этот раз шляпа задела один из пистолетов, все еще висевших у него на поясе. Оружие отцепилось и с громким стуком упало на дно лодки. Мириам испуганно вскрикнула и отпрянула назад, подобрав под себя ноги.

— Господи, чего ты боишься? Он не заряжен, — сказал Джек. — Я не настолько глуп.

— Это ты так говоришь, — сказала Мириам. Она осторожно взяла пистолет и выбросила его за борт. — Вот, теперь вы с Чилтоном квиты. Ты испортил его часы, а я испортила твой пистолет.

Джек прекратил грести и изумленно уставился на то место, где утонул его пистолет. Потеря оружия его не волновала. Пистолет был старым и никуда не годным. Он выбрал его из-за устрашающего вида и длинного ствола. Нет, его беспокоило то, что происходило с Мириам. Казалось, она должна быть благодарна ему за то, что он увез ее от малодушного и трусливого жениха, особенно после его эгоистичного поведения во время так называемого нападения. Какая женщина смогла бы уважать его после всего случившегося?

Но, к удивлению Джека, Мириам продолжала защищать этого Чилтона. И что было еще хуже, похоже, ее совершенно не волновал романтизм их приключения. Раньше он всегда замечал радостный блеск в ее глазах, когда им удавалось отправиться вместе пусть даже в небольшое путешествие. Он снова хотел разбудить в ней те чувства, которые она испытывала девчонкой, видеть, как горят ее глаза, и слышать ее возбужденный смех.

Однако он понимал, что проигрывает. Он опять ошибся. Господи, неужели он не может сделать в жизни ни одной правильной вещи?

Может быть, Мириам действительно изменилась, как сказал Закери? Вдруг, с отчаянием подумал Джек, он напрасно вернулся к ней с другого края земли?

— Ты все еще ничего не понимаешь? — спросил он, бессильно бросив весла и наклоняясь к ней. Он твердо решил не трогать ее, по крайней мере находясь в лодке, хотя искушение заключить ее в свои объятия было почти непереносимым. — Эти часы, купленные в Лондоне, дороже твоему Чаффу, чем… Мириам, неужели ты не понимаешь, что для твоего будущего мужа какие-то часы дороже тебя?!

— Ты спросил Чилтона, и он сказал тебе правду. Я не понимаю, чего ты еще ожидал от…

— Я имел в виду тебя, любимая, — с грустью сказал Джек. — Если бы ты пообещала стать моей женой, то для меня ты была бы самым драгоценным сокровищем на свете. И я сделал бы все ради твоей безопасности. Я и сейчас готов на это. Я думал, что Чафф испытывает то же самое.

— О Господи! — тяжело вздохнула Мириам, с каждой минутой чувствуя все большую неуверенность в себе. — Джек, не нужно тебе говорить мне все это. Я… совершенно не знаю, что там испытывает Чилтон. Он джентльмен и не может подчиняться своим животным инстинктам.

— Например, как я, — сказал Джек. — И как ты, если мне не изменяет память.

— О да, — снова вздохнула она, перебирая в пальцах ленточки уже абсолютно бесполезной шляпы. — Похоже, я совершенно не способна себя контролировать.

— А может быть, тебе нужно перестать это делать? — спросил Джек. Находясь так близко от нее, он чувствовал, что ему становится все труднее контролировать собственное поведение. Он тяжело заерзал на скамье, думая о том, что если Мириам посмотрит на нижнюю часть его тела, то без труда увидит доказательство отсутствия всякого контроля. — Если, конечно, люди для тебя не стали дороже карманных часов.

— Не вмешивайся в наши дела, — сказала она, опустив глаза. Трудно поверить, но она действительно только сейчас поняла, как жестоко пренебрег ею Чилтон. Да, это понимание не сделало ее счастливее, но лучше узнать об этом до того, как она станет женой такого эгоистичного негодяя. Только какого дьявола именно Джек раскрыл ей глаза?

— Прости, любимая, — неуклюже извинился Джек. — Мне действительно очень жаль.

Забыв о своем решении не дотрагиваться до нее, Джек протянул руку и погладил Мириам по щеке. Этим жестом он просто хотел ее утешить. Это было проявление сочувствия, а не ухаживание. Но, к его удивлению, она уткнулась лицом в его ладонь, и теплые нежные губы прижались к его огрубевшей коже. Едва ли это можно было назвать поцелуем, и все случилось так быстро, что он не успел даже что-либо почувствовать. Но когда Мириам подняла голову, след ее губ продолжал гореть на его ладони как немое свидетельство того, о чем невозможно сказать словами.

Мириам со вздохом водрузила на голову свою измятую шляпу и расправила на плечах сморщенные от воды ленточки. Она избегала встречаться взглядом с Джеком, устремив глаза в сторону берега.

— Нас уносит течением, — тихо произнесла она.

Он кивнул и вновь налег на весла. Их действительно уносило, но река не имела к этому отношения. Он ощущал себя словно затянутым в водоворот и не знал, что будет в следующую секунду. Что же произошло с тем рискованным и забавным приключением, которое он запланировал?

Они продолжали путь в полной тишине, которую, однако, нельзя было назвать тяжелой или неприятной. Джек миллионы раз представлял себе долгое путешествие вдвоем под луной в открытом море, и сейчас эти мечты начали сбываться. Он хотел видеть Мириам счастливой. Красивые и благородные мечты мужчины, пусть даже такого не слишком благородного, как он.

Но не все его мечты были столь благородны. Этого не мог отрицать ни он, ни его плоть. Когда его колено случайно коснулось ее ноги, он почувствовал, что между их телами проскочили невидимые искры. Горячие искры желания, которое, по его разумению, не могло возникнуть между джентльменом и леди. Джек стиснул зубы и, стараясь не застонать, принялся грести с новой силой.

К тому моменту как они достигли Уэстхема, его рубашка взмокла от пота. Слава Богу, подумал он, что им осталось плыть совсем немного, не то он рисковал в изнеможении упасть на берег, когда они до него доберутся.

— Мама, наверное, еще не спит, — с грустью промолвила Мириам. — И папа тоже. Вон окна светятся.

Длинная череда домиков и магазинчиков, тянувшихся вдоль берега, была погружена во тьму. Ни одного огонька, и только в окнах «Зеленого льва» горел яркий свет. Из распахнутых окон постоялого двора раздавалась громкая веселая песня, свидетельствующая о том, что никто из постояльцев и не думал спать.

Мириам снова вздохнула.

— Джек, ты очень плохо повел себя сегодня, — сказала она. — Даже не знаю, что я буду говорить маме и папе о Чилтоне и обо всем, что произошло. А уж как мне объясняться с самим Чилтоном… Господи, я просто не представляю, как мне с ним разговаривать.

У Джека были мысли насчет того, что ей следовало сказать своему неудачливому жениху, но он решил держать их при себе.

У Мириам вырвался еще один тяжелый вздох.

— Сначала, думаю, тебе следует вернуть папину лодку. Во-первых, он здорово разозлится, когда увидит, что ты ее взял. А во-вторых, ее придется послать за беднягой Чилтоном. Ну а потом, если у тебя есть хоть капля рассудка, ты уедешь как можно дальше от Уэстхема, чтобы Закери не смог разыскать тебя и вытрясти из тебя всю душу.

— И оставить тебя, любимая?

— Джек, не начинай, — устало поморщилась она. — А теперь, пожалуйста, высади меня здесь, на причале.

— Но я не собираюсь этого делать, — возразил он, направляя лодку к устью реки. — Неужели ты думаешь, я устроил все это и похитил тебя у Чаффа только для того, чтобы вернуть родителям? Для чего мне это?