Мэдлин с Джарвисом обошли передний двор и, снова подойдя к нижним ступеням лестницы, увидели на крыльце местного приходского священника, мистера Мейпла, который, улыбаясь, разговаривал с Сибил и миссис Интуистл.

— Кажется, время приступать к своим обязанностям, — заметил Джарвис, взглянув на часы над ведущей к конюшням аркой.

Джарвис и Мэдлин вместе поднялись по ступенькам, вокруг них собрались другие члены комитета, довольные, что до сих пор все шло, как задумывалось, и затем мистер Мейпл зычным голосом, хорошо поставленным за многие годы выступлений с кафедры, призвал всех тех, кто присутствовал в переднем дворе, собраться вместе.

— Друзья мои! — Он сияющим взглядом окинул толпу. — Я счастлив пригласить вас на наш ежегодный праздник лета. Как всегда, я здесь, чтобы поблагодарить всех, кто внес свой вклад в этот праздник, и передать признательность от прихожан и нашей церкви за щедрость, проявленную вами в этот день. И поэтому…

Подвинувшись, Джарвис стал рядом с викарием, но немного позади него. Поняв, что Джарвису предстоит выступать следующим, Мэдлин убрала свою руку, собираясь отойти назад к стоявшим там другим членам комитета, но Джарвис снова поймал руку Мэдлин. Она взглянула на него, но он не отрываясь смотрел на мистера Мейпла, пока этот достойный человек нараспев читал молитву, прося Господа благословить их праздник.

— А теперь я уступаю место нашему новому графу, лорду Краухерсту.

Радостно улыбаясь, мистер Мейпл повернулся к Джарвису и сделал шаг назад, так что Джарвис оказался впереди и в центре их маленькой группы, а Мэдлин рядом с ним.

Ей не оставалось ничего другого, как только беспомощно улыбаться и внимательно смотреть на Джарвиса, который вежливо и, несомненно, искренне пригласил всех собравшихся в имение, затем коротко огласил расписание мероприятий, не забыв отметить многочисленные новые развлечения. Он назвал членов комитета — и все поблагодарили их аплодисментами, — а потом закончил, пожелав от себя, чтобы все наслаждались этим днем и плодами трудов своих товарищей, представленными на прилавках, в палатках и под тентами, заполнившими передний двор.

Затем Джарвис провозгласил праздник официально открытым, и присутствующие ответили ему одобрительным гулом.

Толпа стала редеть, люди расходились и заполняли проходы между палатками и помостами. Повернувшись к Мэдлин и другим членам комитета, Джарвис улыбнулся, явно с удовлетворением и облегчением, и сделал комплимент миссис Интуистл, которая теперь, когда ее планы начинали осуществляться, казалось, совершенно успокоилась. Миссис Джулиард и миссис Катерхем, обменявшись короткими ободряющими словами, заторопились прочь, чтобы проконтролировать судейство первых соревнований.

— Не забудьте, милорд, — окликнула Джарвиса миссис Джулиард, спустившись до середины лестницы, — вы будете нужны нам через полчаса, чтобы вручать призы за вязанье и вышивку.

Джарвис кивком дал понять, что помнит, и, готовясь снова спуститься во двор, решительно положил руку Мэдлин в изгиб своего локтя. Мэдлин сказала себе, что она просто чересчур впечатлительна — никто больше, очевидно, не видел ничего достойного хотя бы малейшего внимания в том, что Джарвис так очевидно удерживает ее возле себя.

Вдобавок к этому он, несомненно, вообще не собирался отпускать ее от себя. Мэдлин не могла сказать, видел ли Джарвис в ней отчасти поддержку или защиту, но он явно был уверен, что ее место рядом с ним. Она немного встревожилась, считая, что под руку с ним должна стоять его графиня… А что, если люди подумают, что она сама претендует на этот титул?

Направляясь к миссис Джулиард и к выставке местного вязанья и вышивки, Мэдлин внимательно следила за реакцией всех — как джентри, так и простых фермеров. Но, несмотря на то что по дороге она встречала многих, никто, казалось, не видел ничего необычного в том, что Мэдлин находится рядом с Джарвисом.

Проходя вдоль выставки и наблюдая, как Джарвис старался изобразить интерес, который никто не принимал за настоящий, Мэдлин, придвинувшись ближе к нему, тихо сказала:

— Очевидно, при первом впечатлении тебе трудно уловить различие между тонким кружевом и грубым.

— Ни при первом, ни при втором, ни при вообще каком бы то ни было. А это имеет значение? — Он взглянул на Мэдлин.

— Просто следи за миссис Джулиард, — усмехнулась Мэдлин, похлопав его по руке.

Она собиралась лишь подвести его к этой достойной женщине, а потом отойти в сторону, но как только она убрала руку с его рукава, Джарвис опять моментально схватил ее.

Джарвис держал Мэдлин возле себя — загнал в ловушку между собой и миссис Джулиард — пока, улыбаясь, вручал призы сияющим дамам и пожимал им руки.

— Я не могу все время оставаться при тебе, — заявила Мэдлин, когда они в конце концов двинулись дальше и ее рука снова оказалась у него на рукаве.

— Почему нет? — Джарвис удивленно выгнул брови.

— Потому.

Взглянув в его янтарные глаза, Мэдлин поняла, что не существует какого-то достойного ответа — того, который он согласился бы принять.

Когда они сделали еще один круг по двору, она обнаружила, что больше, чем когда-либо, наслаждается радостями праздника и его атмосферой. Товары, выставленные в палатках и на длинных стеллажах, были красивыми и привлекательными, продукты, разложенные на различных прилавках, соблазнительными. Мэдлин купила кружево, две пары перчаток и длинный моток ленты. Кружево и ленту она рассовала по карманам прогулочного платья цвета зеленого яблока, а для ее перчаток Джарвис услужливо предложил карман своего жакета.

Часы летели; время от времени кто-либо из членов комитета требовал их к себе, чтобы Джарвис мог объявить победителей и вручить призы участникам различных состязаний. Причем соревнование за самый лучший местный эль ему явно понравилось больше всех остальных.

В середине дня все перекусывали традиционной местной едой — сладкими пирожками, пирогами с мясом и сандвичами, — предоставленной местными булочниками и пирожниками вместе с хозяевами таверн, которые установили навесы и скамьи, чтобы обслуживать проголодавшихся участников праздника. Мэдлин сидела на освещенной солнцем скамье рядом с Джарвисом и проворно поглощала пироге мясом, пока он уничтожал три сладких пирожка. В ответ на его вопрос она должна была признаться, что на самом деле получает удовольствие Мэдлин раньше никогда не чувствовала себя так свободно ни на одном из праздников.

Было ли это воздействие теплого солнца, или облегчение от того, что все идет так гладко, или явное ощущение того, что люди вокруг так искренне радуются такому простому удовольствию, как этот праздник, но Мэдлин вдруг показалось, что она смотрит на мир — знакомый, но другой мир — сквозь розовые очки.

Глава 12

Праздник лета 1816 года имел на полуострове колоссальный успех. Позже в тот же вечер, вместе с Мюриэль и братьями возвращаясь в экипаже обратно в замок на праздничный обед, который Сибил устраивала для членов комитета и их семей, Мэдлин вспоминала прошедший день.

В строгой тайне от всех, кроме служащих замка, Джарвис устроил ошеломляющее, феерическое завершение праздника — троекратный салют из больших орудий, которые долгие военные годы стояли на постаментах вдоль обращенной к морю стены замка, продолжая сторожить бухту. Пригласив мистера Мейпла и таща за собой Мэдлин, как он делал весь этот день, Джарвис поднялся на парадное крыльцо замка, попросил внимания у людей, все еще заполнявших передний двор, поблагодарил их, а затем отдал распоряжение произвести салют в честь всех участников праздника.

Первый выстрел потряс толпу, но еще до того, как замерло эхо, люди стали бурно приветствовать друг друга, кричать и аплодировать, а дети бросились на бастионы, чтобы увидеть следующий залп.

Мэдлин с улыбкой вспоминала те минуты — неповторимое окончание великолепного дня.

Их экипаж был последним, который подъехал и остановился перед лестницей замка. Служащие замка и многие местные добровольцы быстро и успешно расчищали двор, чтобы привести его в обычное состояние, а тускнеющий свет скрывал разорение, постигшее лужайки и бастионы.

Обед прошел прекрасно; Мэдлин нисколько не была удивлена, что ее место оказалось рядом с Джарвисом. Честно говоря, не было никого другого, кто имел бы больше прав сидеть там.

После приятной трапезы, во время которой официальность уступила место менее строгим правилам, обычно царящим на семейных приемах, джентльмены решили подняться вместе с дамами и перейти с ними в гостиную, чтобы продолжить обмениваться различными историями и анекдотами, услышанными за этот день.

Перейдя в гостиную, они пробыли там не более десяти минут, когда Мюриэль коснулась локтя Мэдлин.

— Нет, не вставай, — тихо заговорила Мюриэль, наклонившись к Мэдлин, которая, расслабившись, сидела в огромном кресле, — ты весь день была на ногах, как и мальчики. — Она кивком указала туда, где все трое, сидя на скамейке, клевали носами и делали героические усилия, чтобы не уснуть, так же как и сестры Джарвиса, девочки Катерхемов и младший сын Джулиардов. — Я заберу нашу компанию домой — я и сама не прочь уехать, но ты должна еще ненадолго остаться. Я уверена, — взглянув туда, где в широком кресле сидел Джарвис, она не дала Мэдлин возможности возразить, — его сиятельство с удовольствием позже отвезет тебя домой. Тебе нет необходимости лишать себя этого вечера. Ты заслужила немного удовольствия.

— Да, но…

Почувствовав, что застигнута врасплох, Мэдлин посмотрела на Джарвиса и обнаружила, что он улыбается Мюриэль — улыбается очень любезно.

Он встал и отвесил поклон.

— Я доставлю Мэдлин в Треливер-Парк на своей двуколке, как только закончится вечер.

Луна, тусклая и бледная, затянутая высокими облаками, светила урывками, но все же проливала достаточно света, чтобы Мэдлин, откинувшись назад на сиденье двуколки, могла разглядывать профиль Джарвиса, под ритмичный стук колес по плотно утрамбованной дорожке размышляя о том, что на фоне темной поверхности моря он напоминает изображение на римской монете.