— Я с вами.

— Хорошо…

Я, по-прежнему, не отрывал от нее взгляда и, как зачарованный, наблюдал, как радужка темнеет еще на несколько оттенков, становясь почти синей. Как то вечернее небо, на которое мы любовались вчера вечером, и целовались так, что еще чуть-чуть, и все случилось бы прямо там.

Элли смущенно потупилась и, забрав у меня Хлою, вышла из дома. Я повернулся к Диего, собираясь сообщить, что готовку тому придется закончить в одиночку, как наткнулся на долгий, теплый взгляд старика, который сказал всего одно, но очень правильное слово.

— Поздравляю.

— Пока рано, — усмехнулся я в ответ. — Но, все равно, спасибо.

Телефонный звонок в глубине дома нарушил незримую идиллию. Разрывался стационарный аппарат в кабинете отца. Что-то в трели звонка мне не понравилось сразу, заставило насторожиться, от этого и трубку я поднимал медленно, ожидая, что с обратной стороны может оказаться даже гадюка.

– Привет, братик! – раздалось оттуда излишне натянутое и бодрое.

– Здравствуй, Мария! – все же про гадюку я оказался прав. – Почему не на мобильный?

– Ой, ну, вот что ты начинаешь, – игриво попыталась она соскользнуть с темы. Мне же этого хватило понять, что Ральф, скорее всего, рядом с ней, и Мария продолжает играть любящую сестричку, которой стыдно признаться, что она потеряла номер родного брата. – Я по тебе соскучилась!

– А ты точно мне сейчас решила позвонить? – не выдержал я. – Давай, договоримся, с тобой я готов разговаривать только о Хлое и твоем окончательном отказе от нее…

– Да, вот как раз об этом, – затараторила она, не снижая градус оптимизма в голосе. – Сегодня будет репетиция свадьбы и Ральф настаивает, чтобы ты и Хлоя присутствовали на церемонии, как родственники с моей стороны. Заодно и поговорим. Ты приедешь?

Отчего-то мне показалось, она с удовольствием услышала бы мой отказ, но я не доставил ей такого удовольствия.

– Договорились. Будем, обязательно. Я, Хлоя и Элли.

– Даже нянечку возьмешь? – изумились с той стороны.

– Ну должен же хоть кто-то заменить мать твоей дочери! – прорычал я в трубку, надеясь хоть этим достучаться до сестры.

Нет! Ноль реакции, она лишь продиктовала адрес места, где состоится репетиция.

Я бросил трубку на рычажки и понял, что настроение безнадежно испорчено. Эх, а утро так прекрасно начиналось!

Выйдя на улицу, я подошел к Элли и Хло, с которыми пообещал погулять, и был вынужден произнести:

– Планы изменились. Компанию составить в прогулке не смогу, мне срочно нужно поехать в город.

На лице Элли мелькнуло беспокойство:

– Что-то серьезное?

– Это как посмотреть, – пространно ответил я. – Нужно встретиться с юристом, хочу подготовить бумаги, которые должна подписать Мария, и отказаться от Хлои.

Лицо няни залилось мертвенной бледностью.

– А она подпишет? – снизив голос, будто боясь, что, услышав, Хлоя поймет смысл сказанного.

– Пусть только попробует этого не сделать, – мои пальцы невольно сжались в кулаки. – Я вернусь после обеда, и мы уже все вместе отправимся к моей сестре и ее жениху на репетицию свадьбы. Они настойчиво приглашали.

– Верх наглости, – вырвалось у Элли, и я был с ней полностью согласен.

Как и обещал, после обеда я вернулся на ферму. Хлоя и Элли ждали меня на кухне. Девочка, наряженная в яркое платье с кружавчиками и двумя хвостиками из трех волосинок, напоминала крошечного ангелочка. Глядя на нее сейчас, я не понимал, как родная мать может от нее отказаться. В голове не укладывалось.

Элли наблюдала за Хлоей со стороны, сидя в кресле и не спуская зоркого глаза, чтобы шустрая малышня ничего не натворила.

– Я взяла на себя смелость ее немного нарядить, – рассказала она. – Пусть и репетиция, но все же свадьбы. Будет некрасиво, если вы приедете, как бедные родственники, в обычном…

Сама няня надела строгое платье-карандаш и черные туфли. Когда она встала с кресла и выпрямилась в полный рост, погода внутри души неуловимо потеплела на десяток градусов.

Элли выглядела сдержанно и элегантно, но, при этом, не строго, как заумная Мэри Поппинс. Скорее, она походила на сексуальную Викторию Бекхэм, впрочем, даже красивее. Намного, красивее.

– Тебе очень идет это платье, – признался я и насладился нежным румянцем на ее щеках. – И да, ты совершенно права. Не стоит изображать из себя скорбных родственников. Мы не такие!

И я тоже ушел переодеваться. Фрака и смокинга в шкафу у меня, конечно же, не нашлось, но вполне приличный выходной костюм я отыскал. А затем долго мучился, пытаясь завязать галстук, но у меня никогда не выходило. Еще со времен университета…

Спустившись вниз, я еще раз оглядел своих девочек. Хлою, ползающую по полу за Пусей, Элли, складывающую в большую сумку целую армию детских принадлежностей для выхода в свет с ребенком: несколько памперсов, влажные салфетки, питание, запасная одежда. Девушка подняла на меня взгляд, замерла на мгновение и спросила:

– Позволишь?

Не сразу поняв, о чем она, я кивнул. Элеонора отложила свои сборы, подошла ко мне на расстояние ладони и нерешительно коснулась узла галстука. Очень ловко она распустила его и перевязала заново. Взглянув в зеркало, висящее на стене, с удивлением разглядел образцово-показательный виндзорский узел.

– Ничего себе! Где научилась?

– Редактор газеты, где я работала, не умел, вот я иногда и помогала, – она внезапно осеклась и умолкла.

– Газеты? – переспросил я. – У тебя в биографии ничего не было сказано о газете.

– Не обращай внимания, – отмахнулась она, тут же возвращаясь обратно к сбору сумки. – Это было маленькое издательство в годы обучения в колледже. Ничего серьезного. Не сложилось у меня с журналистикой.

Она как-то натянуто рассмеялась, я же невольно насторожился. Было видно, что про газету Элли оговорилась совершенно случайно, другой вопрос, почему так поспешно свернула тему. Разве есть в этом что-то постыдное? Если только уточнение про редактора… Могли ли быть у них отношения? Элли ведь не уточнила возраст мужчины, зато рассказала про галстук.

А кому обычно женщины завязывают галстуки? Мужчинам, которые уходят от них утром. В этот момент я испытал необъяснимый приступ ревности к неизвестному и, скорее всего, давно забытому начальнику Элли. Просто всегда немного неприятно осознавать, что у женщины кто-то еще был до тебя.

– Поехали, – произнес я, мысленно ругая себя за недостойные мысли.

Да какая разница, кто был раньше. Сейчас же она здесь и у нас, пусть и медленно, но что-то складывается.

Через час мы доехали до места проведения будущей церемонии. И пускай сегодня была только репетиция, у меня зубы сводило от того размаха, с которым все организовала сестренка. Живописное место на берегу реки Арканзас: резной алтарь, увитый цветами, белоснежные ленты, десятки столиков, пока еще без скатертей и букетов, но я был уверен, к свадьбе здесь все украсят. Ральф, явно, не жалел денег на любые желания Марии. Когда мы прибыли, она как раз о громко беседовала с девушкой-организатором:

– Никаких роз, только белые лилии, – Мария была решительно в своих требованиях. – И никакого красного цвета. Ненавижу красный!

Девушка записывала все в блокнот и, судя по усталому виду, это был далеко не первый и не последний пункт бесконечных требований.

– Я хочу, чтобы наш с Ральфом день был идеальным, – подытожила сестра и, наконец, заприметила меня, стоящего метрах в десяти.

Ее жених тоже обернулся, с искренней улыбкой поспешил поприветствовать и пожать мою руку.

И как этого человека только угораздило связаться с моей сестрой. Меня так и подмывало рассказать ему правду, но один взгляд на Марию, поглаживающую еще не выросший живот, заставлял держать язык за зубами.

– Не хотите обнять племянницу? – раздался голос Элли за моей спиной. На Марию она смотрела с плохо прикрытой неприязнью, а вот Хлоя, будто что-то ощущая, потянула ручки к настоящей матери.

Даже мое сердце защемило от этого зрелища, Мария же отшатнулась от ребенка, словно от горящего факела:

– Я бы с радостью взяла ее на ручки. Но мой врач, запретил поднимать тяжести в связи с угрозой.

Ральф тяжело вздохнул и подтвердил:

– Да, доктор посоветовала быть осторожными. У Марии обнаружились кое-какие проблемы, но все будет хорошо если она будет придерживаться рекомендаций.

Ну, еще бы! Так и хотелось высказать, что проблемы абсолютно не удивительны в ее случае, но в этот момент пришел пастор и началась репетиция.

Совершенно неизвестная мне девушка играла подружку невесты. Своих настоящих подруг Мария видимо не позвала специально, мало ли что ляпнут о прошлом “милой невесты”. Шафер со стороны жениха был тоже не особенно многословен, но серьезное выражение лица сохранял от начала и до конца. Ральф светился не хуже рождественской гирлянды, а в минуты перерыва пару раз напоминал Марии, что их свадьба будет самой идеальной, а, главное, его родители, которые прилетят на церемонию, уже соскучились по их будущей невестке и приготовили в подарок что-то особенное...

На протяжении всего этого фарса я и Элли с Хлоей на коленках просидели за одним из столиков, хмуро глядя на счастливое выражение лица моей сестры.

– Не верю, что она может быть такой черствой, – нарушила молчание няня. – Так ведь не бывает.

– Вот, после репетиции и спрошу, – хмуро ответил я, считая минуты, когда закончиться этот фарс, особенно меня поразили клятвы молодоженов. Мария обещала любить Ральфа до скончания веков, я же опасался, что это самое “скончание” наступит в тот же момент, как у жениха закончатся деньги.

Все закончилось примерно через час. Ральф ушел провожать пастора, Элли возилась с Хлоей в отдалении, я же отвел сестру к своему пикапу серьезно поговорить: