Дина Лампитт - Уснуть и только

Часом позже Генриетта Тревор сидела перед зеркалом в комнате Рут Бейкер – ныне миссис Вильям Фуллер, и не спеша расчесывала волосы. Она отказалась от услуг Сары, поскольку у той до сих пор дрожали руки, и теперь наслаждалась одиночеством и тишиной, воцарившейся в доме, когда все Бейкеры наконец удалились на покой. Она любила их шумное общество, но сегодня они немного утомили ее. Положив щетку, Генриетта начала рассматривать свое отражение. Холодные зеленые глаза изучали серьезное лицо, на котором сейчас не было и следа шаловливых ямочек.

Генриетта встала и медленно подошла к окну. Отдернув штору, она увидела, что облака рассеялись, и луна во всей красе сияет с небес, ярко освещая церковь и сад. Нигде не было видно ни души.

Мысли девушки вновь обратились к сегодняшнему ограблению. Она задумалась о том, куда мог деться разбойник – и откуда он взялся. Он определенно не был уроженцем Суссекса, что же, в таком случае, удивилась Генриетта, могло привести его в Мэйфилд?

Генриетта уже собиралась отвернуться от окна, но в этот момент какое-то движение во дворе церкви привлекло ее внимание. Она присмотрелась: ночь была не такой уж мирной и безлюдной, как ей показалось вначале. Кто-то ходил возле церкви, и уж, наверное, не замышлял ничего хорошего; по всей видимости, это были контрабандисты: никто другой не рискнул бы безбоязненно разгуливать по улицам в такой час. Перед тем, как задернуть занавеси, Генриетта бросила туда последний робкий взгляд и заметила чью-то тень возле одной из колонн. Очертания фигуры показались ей смутно знакомыми, но она не успела ничего рассмотреть: тень исчезла, растворившись во мраке, и девушке ничего не оставалось, как забраться в постель и, укрывшись с головой, уснуть.

По ясному весеннему небу цепочкой катились облака самой невероятной формы, размеров и цветов: одни были похожи на маргаритки с торчащими в разные стороны лепестками, другие – на сиреневые гиацинты, третьи напоминали белые розы, которые вот-вот должны были распуститься в саду около Венбэнса – большого дома, расположенного в верх ней части Бивелхэмской долины под таинственной сенью леса Снейп-Вуд.

Отражения облаков в ручье, стекавшем с холма на поля, плясали и искажались в такт движению крошечных волн и легкой ряби, а потом и вовсе исчезли, когда чья-то рука, швырнув камень, разбила чудесное водяное зеркало.

Человек, бросивший камень, поднял голову, хмуро взглянув на те же самые облака, которые только что отражались в воде, вошел в дом и, подойдя к одной из дверей, принялся громко стучать, выкрикивая:

– Кит! Кит, ради Бога, проснись! Я принес интересные новости.

Затем он направился на кухню и, несмотря на ранний час, налил себе большой стакан эля. Это был молодой человек весьма необычной внешности: очень маленький и темный, с густой однодневной щетиной на подбородке, до странности светлыми глазами, окруженными глубокими темными тенями, и продетой в одно ухо серьгой в виде золотого кольца.

Поскольку сверху по-прежнему не доносилось ни звука, он подошел к подножию лестницы и заорал во все горло:

– Кит, сдох ты там, что ли? Спускайся сюда! Послышалось невнятное бормотание, и через минуту наверху появился мужчина с заспанными глазами.

– Какого черта? – поинтересовался он. – Эдвард, это ты?

– Конечно, это я, – ответил тот. – Я был в Мейфилде и видел Лихого. Плохие новости.

Кит встрепенулся и быстро спустился вниз.

– Ну, что там? – спросил он, усаживаясь за грубый деревянный стол и, зевнув, тоже налил себе эля.

– Какой-то человек, по внешнему виду джентльмен, нынче ночью ограбил карету сквайра Бейкера на спуске с моста Пенни-Бридж.

Кит выпрямился.

– Со времен Шестнадцати Висельников в наших краях не было ни одного грабителя. Кто же это?

– Никто не знает. Лихой говорит, что у того странное произношение. Он не из здешних.

– Так пусть лучше катится туда, откуда пришел. Я не потерплю здесь чужаков. Выясни, кто он такой, Тед, да поскорее.

Эдвард кивнул.

– Завтра в Сифорд прибывает бренди. Говорят, там будет не меньше сотни бочек.

– И ценные письма в Лондон. Думаю, я прогуляюсь туда сегодня утром, посмотрю, что к чему. – Кит встал. – Но я хочу, чтобы ты остался здесь, Тед. Мне нужно побыстрее разузнать, кто этот малый. Пусть он будет хоть двадцать раз джентльмен, мы не позволим ему портить нам жизнь. Черт бы побрал этого ублюдка!

Эдвард выглядел разочарованным, но не стал спорить.

– Я постараюсь выследить его к тому времени, когда ты вернешься, Кит. – Вспомнив что-то, он вдруг рассмеялся. – Лихой говорит, что в карсте была одна из мисс Тревор, так этот парень ее не тронул.

Кит задумчиво поскреб пальцем подбородок.

– Понятно, любитель красивых куколок. Это не доведет его до добра.

– Ясное дело, не доведет, – согласился его брат.

На чердаке не было окон, и свет проникал туда только через щели в крытой тростником крыше. Комната, однако, была довольно просторной – в ней помещались кровать, деревянный сундук, стул, таз для умывания и кувшин. Повсюду была разбросана одежда: бриджи, рубашка, куртка, плащ для верховой езды, сапоги и черная шляпа. На стуле висели женские вещи: красная нижняя юбка, чулки, платье, чепец с сатиновыми оборками, а рядом стояла пара туфель с пряжками. Владельцы одежды спали в узкой стоящей у стены кровати.

Первым проснулся мужчина и, вытянув руки из-под одеяла, потянулся. Это движение разбудило девушку, она шумно зевнула и тут же с подозрением взглянула на своего любовника.

– Итак, ты уже дома, Джейкоб Чаллис. Я и не слышала, как ты вернулся. Куда ты ездил?

Он рассмеялся.

– К Пенни-Бриджу и назад. Весьма успешная вылазка, Эмми. Первый раз я попытал счастья в Мэйфилде и сразу попал на местного сквайра.

– И много у него было?

– Шкатулка с деньгами, украшения, табакерки.

– Он был один?

Чаллис замялся.

– С ним была женщина, но на ней были только безделушки. Кажется, ее зовут Генриетта Тревор.

– Должно быть, одна из глиндских Треворов. Наверное, старшая, раз ездила в Лондон. У нее необыкновенно красивая мать, а отец умер года два назад. Титул сквайра теперь перешел к малышу.

– К малышу?

– Да, к брату Генриетты. У миссис Тревор было уже девять дочерей, когда напоследок она произвела на свет сына. Полагаю, что старый сквайр был настолько ошеломлен этим, что вскоре отправился на тот свет.

Джейкоб вылез из постели и начал одеваться.

– Мне здесь нравится. Добыча обещает быть великолепной.

Эмми окинула его долгим загадочным взглядом и после паузы ответила.

– Да, пока ты не встанешь поперек дороги Киту Джарвису.

Джейкоб обернулся.

– А это еще кто?

– Предводитель здешних контрабандистов. Он известен всему Суссексу. Его настоящее имя – Габриэль Томкинс, но он предпочитает кличку Кит. Он был каменщиком, пока несколько лет назад не занялся совиным промыслом.

– Совиным промыслом? Что это значит?

– Так называют контрабанду шерсти. Сейчас Кит занимается в основном спиртом и чаем, не говоря уже о шелке и кружевах. Он сторонник Претендента – публично пил за его здоровье, когда Джейми высадился в Англии в 1715 году.

Джейкоб поднял брови.

– Звучит неплохо. Достойно настоящего мужчины.

– А он и есть настоящий мужчина, – мягко заверила Эмили.

Надев сапоги, Чаллис подошел к двери.

– Пойду пройдусь. Просто посмотрю, что к чему.

– Будь осторожен. Смотри, чтобы никто тебя не узнал.

– А меня никто и не видел.

С каким-то сверхъестественным прозрением Эмили вдруг спросила.

– Даже мисс Тревор?

– Даже мисс Тревор. Пожалуйста, поторопись. Я голоден, как волк.

Оставив ее, Джейкоб спустился в кухню, по пути с удовольствием втягивая ноздрями аромат свежеиспеченного хлеба. Возле печи, орудуя ухватом, стояла Лиззи, мать Эмили.

Вынув очередной горячий каравай, она повернулась к Джейкобу и улыбнулась, приоткрыв полу сгнившие коричневые зубы. Когда-то она была такой же хорошенькой, как дочка, но времена эти давно миновали. Теперь она превратилась в бесформенный темноглазый обрубок с седеющими космами, торчащими из-под засаленного чепца. Почему-то всякий раз при виде нее сердце Чаллиса наполнялось дурными предчувствиями.

Когда он подошел ближе, улыбка Лиззи стала еще шире.

– Я слышала, как ты вернулся. Охота была удачной?

– Очень. Мне повезло, наткнулся на сквайра Бейкера, он как раз возвращался из Лондона.

– Но никто не видел, что ты поехал сюда?

– Никто.

– Отлично, – еще раз улыбнулась она.

Лиззи опять повернулась к печи, а Чаллис вышел на крыльцо и с удовольствием поглядел на открывшуюся ему картину. Вокруг простирались изумрудно-зеленые поля, за ними виднелись покрытые темными лесами округлые холмы, заслонявшие Пенни-Бридж и идущий от него крутой спуск, где экипажи вынуждены были ползти, как улитки, чтобы не перевернуться. Кроме трех домишек на вершине холма, вокруг не было ни одного строения. Трудно было представить себе более подходящую местность, где джентльмен удачи мог бы спокойно заниматься своим делом.

Джейкоб сделал глубокий вдох. Бодрящий запах свежего хлеба смешивался с приятными апрельскими ароматами. Внезапно Чаллис почувствовал себя счастливым, как будто вернулся домой после долгого путешествия. Он радовался случайному повороту судьбы, приведшему его в таинственный и прекрасный Суссекс. Теперь Джейкоб был уверен, что принял правильное решение. Он уже полюбил эту землю, получил хороший улов, успел познакомиться с самой привлекательной и волнующей женщиной, которую когда-либо видел. Сердце Джейкоба ускорило свой бег, когда он представил себе эти причудливые ямочки на щеках. Вздохнув, он вернулся в дом, притягиваемый волшебным ароматом горячего хлеба.