Вильям Козлов - Услышать тебя…

Сергей поставил мотоцикл за гаражом пожарной команды и черным ходом прошел в редакцию. Он только что вернулся из командировки и пока не хотел, чтобы его увидели. По пути заглянул в фотолабораторию: пусто. В отделе информации тоже никого не было: Володя Сергеев где-нибудь на объекте, собирает материал. В углу на вешалке его светлый пыльник и шляпа из соломки. Пыльник он иногда надевает, а вот шляпу — никогда. У него такая буйная вьющаяся шевелюра, что и в мороз можно ходить без шапки.

Усевшись за стол заведующего, Сергей набрал номер отдела культуры и быта. Трубку сняла Рика Семеновна. Изменив голос, Сергей попросил Лилию Николаевну. Услышав ее мягкий грудной голос, улыбнулся и, имитируя голос Феликса, сказал:

— Зайдите, пожалуйста, в фотолабораторию, для вас есть снимки.

Лиля удивленно спросила: «Какие снимки?» — но Сергей повесил трубку. Приоткрыв дверь, выглянул в длинный полутемный коридор: никого не видно. Быстро юркнул в фотолабораторию, приоткрыл дверь, вытащил из скважины ключ и вставил с внутренней стороны.

Немного погодя послышались знакомые шаги: частое и негромкое постукивание острых каблучков. Сергей прижался к стене, чтобы дверь, отворившись, прикрыла его. Им овладело веселое возбуждение. Вспомнились детские годы, кленовый парк, игра в прятки. Вот так же чувствовал он себя, спрятавшись на чердаке и нетерпеливо ожидая момента, когда можно будет, опередив водившего, подбежать к дереву и постучать по нему.

Вошла Лиля. Сергей, затаив дыхание, еще плотнее прижался к стене. Не заметив его, Лиля прошла дальше, к столу, за которым обычно сидел Феликс. Не видя никого, пожала плечами и неуверенно спросила: 

— Есть тут кто-нибудь?

Сергей осторожно повернул ключ в дверях и, подкравшись сзади, крепко обнял жену.

— Здесь я! — прошептал он, поворачивая ее к себе. В Лилиных широко открытых глазах изумление.

— Что за шутки, Серёжа! — сказала она. — Ты меня напугал!

Лиля была в платье без рукавов, и Сергей, взяв ее за полные круглые плечи, чуть тронутые загаром, принялся неистово целовать.

— Я соскучился по тебе, — говорил он, подталки­вая ее к двери в затемненную комнату, где печатали фо­тографии.

— Ты с ума сошел! — протестовала Лиля. — Не мо­жешь до вечера подождать?

— Я умру до вечера, — улыбался Сергей, не отпу­ская ее.

— А если кто-нибудь войдет? — сдалась Лиля, зная, что его теперь не переубедишь.

— Не войдет.

Щеки Лили порозовели, ей были приятны ласки мужа. Вспомнился разговор с Рикой Семеновной. Нет, Сергей не изменяет ей. Надо быть чурбаком, чтобы этого не чувствовать. И это бьющее через край чувство мужа захватило ее.

В лаборатории было темно, и Сергей включил красный свет. Лиля отстранилась на миг от мужа и рассмея­лась.

— Ты что? — спросил он.

— У тебя губы белые, а глаза стали синие.

— У тебя тоже. Это от красного света.

Он гладил ее плечи, жадно вдыхал запах волос, це­ловал.

— Тут повернуться-то негде, — заметила Лиля.

— С милой рай и в шалаше, — счастливо засмеялся Сергей и стиснул ее в своих объятиях так, что она ойк­нула.

Сергей еще издали увидел ее. Она стояла на обочине и смотрела в его сторону. Высокая, стройная девушка с русыми свободно падающими на спину волосами. Тон­кая талия — можно пальцами обхватить — затянута ши­роким лакированным ремнем, серая юбка выше загоре­лых колен. Девушка подняла руку. Сергей затормозил и свернул на обочину. Остановился рядом с ней.

Девушка смотрела на него и улыбалась. Солнце об­лило ее с ног до головы, золотом горели волосы, ярко блестел ремень. Он наверняка видел ее, но вот где, никак не мог вспомнить.

— Здравствуй, Серёжа, — сказала она.

 Он узнал ее по голосу, никогда бы не подумал, что эта почти взрослая девушка — та самая Наташка, дочь курьера тети Глаши! Года три не видел ее Сергей. Тетя Глаша заболела, ей сделали в больнице операцию, а На­ташку забрали к себе дальние родственники. В какой же город? То ли в Торопец, то ли в Себеж.

— Да ты совсем невеста! — улыбнулся Сергей. — Учишься?

— Только что получила аттестат, — ответила она. — Можешь поздравить.

— В институт?

— Я уже поступила на работу.

— И куда же?

— Подвези, — улыбнулась она.

— Мне в редакцию, — сказал Сергей и взглянул на часы. — У меня знаешь какой строгий завотделом!

— Знаю, — ответила она. — Нам по пути.

Села на заднее седло и, когда он тронулся с места, крепко обхватила его сзади. Лопатками он почувство­вал упругое прикосновение ее груди. «Черт возьми!— растерянно думал Сергей. — Как они быстро растут! Ка­кая вымахала!»

На повороте он остановился. Повернув к ней голову, спросил:

— Куда тебе?

— Куда и тебе, — сказала она.

— Погоди, — удивился он. — Ты что, к нам в редак­цию поступила?

— Тебя это удивляет?

— Нет, но...

Он никак не мог найти верный тон. Не мог ещё пол­ностью осознать, что Наташка — взрослая девушка. Сколько же ей? Лет семнадцать-восемнадцать. Деся­тилетку закончила.

— Я, пожалуй, здесь сойду, — сказала она, слезая с мотоцикла.

— Значит, будешь у нас работать? — пробормотал Сергей.

Он сообразил, что девушка не хочет, чтобы газетчики их увидели вместе. И делает это ради него, Сергея.

— Я уже неделю работаю, — сказала Наташа. — Ты как-то раз мимо пролетел и меня не заметил.

— Наверное, нахлобучку от редактора получил, — улыбнулся Сергей. — Да, а что ты делаешь?

— Мама ушла на пенсию по болезни, а я на ее место. Пока курьером. Буду в типографию полосы носить с твоими очерками и фельетонами. Мне нравится, как ты пишешь.

— Пока курьером... Уж не хочешь ли ты журналисткой стать?

— А почему бы нет? — Она посмотрела на него свет­ло-серыми глазами.

— Не женское это дело, — ответил Сергея. — Мота­ешься как черт по командировкам. А знаешь, как трудно бывает из человека что-либо вытянуть? Тут хват­ка нужна железная! Нет, не женское это дело — журна­листика.

— Твоя жена журналистка, — глядя на дорогу, ска­зала Наташа.

— Журналистка... — хмыкнул Сергей. — Сидит в от­деле и правит авторские материалы. Не помню, когда последний раз и в командировке была. И потом, она все-таки университет закончила.

— Я тоже поступлю, — сказала Наташа. — На заоч­ное отделение.

— Чего я тебя отговариваю? — улыбнулся Сергей. — Я только рад буду, если из тебя получится журналистка.

— А ты мне поможешь? — Она посмотрела ему пря­мо в глаза.

— Послушай, я все еще не могу взять в толк, что ты уже совсем взрослая и все это мне говоришь серьез­но, — признался Сергей.

— По крайней мере ты мне честно скажешь, способ­на я на что-нибудь или нет.

— Одной я сказал правду и чуть было не нажил врага, — усмехнулся он.

— Я не обижусь, — сказала Наташа.

— Не остановила бы ты меня, я тебя бы не узнал, — сказал Сергей.

— А ты совсем не изменился, — Она улыбнулась. — Если не считать, что теперь фотоаппарат на плече не носишь.

Он с интересом смотрел на нее. Ростом на полголовы ниже его, маленький пухлый рот то и дело трогает мяг­кая улыбка, нос чуть вздернут, чистый белый лоб, густые темные брови и светло-серые глаза. И эти глаза как-то непонятно смотрят на него: и грусть в них, и какое-то ожидание. Мимо прошел Лобанов. Ничего не сказал, но на длинном лице появилась усмешка. И Сергея вдруг зло взяло: ну чего усмехается? Уж нельзя с девушкой поболтать.

— Что ж ты слезла? — сказал он. — Садись, подвезу до редакции.

Она взглянула на него смеющимися глазами, молча уселась на заднее седло и снова крепко обхватила за пояс. С ревом пронесся он мимо Лобанова. Круто свер­нул у изгороди и лихо подкатил к самому подъезду. Стоявший у дверей с Козодоевым ответственный секре­тарь дядя Костя мельком взглянул на них и проворчал:

— Ишь, носится... Жену когда-нибудь уронишь! Наташа рассмеялась и проскользнула мимо них в подъезд. Сергей обратил внимание, что, хотя она и худенькая, ноги у нее стройные, округлые.

— Кажется, жену он уже где-то потерял, — усмех­нулся Александр Арсентьевич. — Привез совсем другую.

— Разве? — сделал удивленное лицо Сергей.— А я и не заметил.

Он хотел было пройти мимо, но дядя Костя оста­новил :

— Когда сдашь фельетон? Ну, про этого взяточника из сельхозинститута?

— А чем он взятки берет? — сострил Козодоев. — Картошкой или капустой?

— Морковкой, — в тон ему ответил Сергей.

Володя Сергеев расхаживал по комнате и, сверкая очками, разглагольствовал:

— Мне очень лестно, что в моем подчинении такой талантливый журналист, но за этот месяц ты не написал ни одной паршивой информашки! Я понимаю, большому кораблю — большое плавание, но почему отдел должен страдать?

— Ты доложи все это редактору, — посоветовал Сер­гей. — Это он посылает меня в командировки.

— Говорил, — вздохнул Володя. — А что толку?

— Хватит об одном и том же, — сказал Сергей. — Скажи лучше, с чего бы это жена с утра пораньше на­брасывается ни с того ни с сего на человека? Все не так да не этак. Стала завтрак готовить — яичницу пережа­рила, потом чайник опрокинула. И даже на мотоцикл не села: говорит, пусть опоздаю, но с тобой ни за что не поеду. У тебя так бывает?

— Если бы только так, — усмехнулся Володя. — Ты, брат, еще не знаешь, что такое настоящий семейный скандал. Но не расстраивайся. Скоро узнаешь. Послу­шай, что Байрон написал про нас, несчастных женатиков (Володя любил щегольнуть знанием поэзии):