Дима с Людой и Леша с Ритой, тесно прижавшись друг к другу, медленно передвигались под музыку. Ваня со стаканом вина сидел у радиолы. Дима в этой компа­нии самый модный: длинный полосатый пиджак в обтяж­ку, узкие дудочками брюки. Послевоенная мода на ши­роченные брюки и подбитые ватой на груди и плечах пиджаки прошла. Только что появилось крылатое сло­вечко «стиляга». Так называли всех, кто носил узкие брюки. Старшее поколение пока еще неохотно расставалось с зелеными и синими френчами, с армейскими ките­лями и галифе, а молодежь уже щеголяла в длинных пиджаках, узких брюках, пестрых галстуках. Измени­лись и прически: на смену стандартному полубоксу при­шла канадская полька. Девушки щеголяли в разноцвет­ных кофтах, юбки постепенно укорачивались. Новая мода натыкалась на неодобрительный ропот, насмешки, карикатуры, но тем не менее уверенно прокладывала себе дорогу.

— Что же не заходишь на улицу Энгельса, Серёжень­ка? — спросила Саша.

— По другой я дороге хожу.

— Я тебя частенько вспоминаю...

— А я нет, — сказал Сергей.

От нее несло вином, и он отодвинулся.

— Все такой же резкий. Ты знаешь, никак не могу тебя представить женатым.

— Я тоже, — усмехнулся Сергей.

— Говорят, она хорошенькая, в университете учится.

— Кто же тебе все это говорит? — не очень-то ласко­во посмотрел на нее Сергей.

— Люди, Серёженька, люди...

Скоро он вошел в общий ритм: танцевал, рассказы­вал анекдоты и сам первый заразительно хохотал. Черня­вая Люда стала просить, чтобы Сергей ее когда-нибудь покатал на мотоцикле.

— Не приставай к человеку, — сказал Дима. У него уже язык заплетался. — Я тебя прокачу... с ветерком!

— Хочу, чтобы Сергей! — капризно требовала Лю­да.— Он быстрее всех ездит. Моя сестра рассказы­вала.

Саша увлекла Сергея танцевать. Горячо дыша в лицо и улыбаясь сочными красными губами, предложила:

— Погуляем немножко? Тут такая духота.

Никто и не заметил, как они ушли. Дима спал на ши­рокой, застланной плешивым ковром тахте, Леша и Рита, спрятавшись за шторой, сидели на подоконнике и цело­вались. Ваня и Люда стояли на одном месте, обхватив друг друга и раскачивались в каком-то замедленном ритме. Чуть слышно играла радиола.

Было морозно, и снег поскрипывал под ногами. Саша взяла его под руку, но, наткнувшись на тротуаре на ле­дяную накатанную дорожку, отпустила и с разгона про­катилась по льду. Сергей последовал ее примеру. Саша потеряла равновесие и с визгом шлепнулась на лед. Сер­гей помог ей подняться, отряхнул пальто и, глядя в гла­за, спросил:

— Почему жены изменяют мужьям?

— А что, Серёженька, она тебе уже изменила?

— Вот ты почему стала мужу изменять?

— Я? — Саша сняла рукавицу и подышала на паль­цы. — Я его не любила, Серёжа.

— Зачем тогда замуж выходила?

— Глупая была, Серёженька... Откуда я знала, что все так получится?

— А он любил тебя?

— А мне все равно было, Серёженька. Вот если бы ты был мой муж, я бы тебе никогда не изменила.

— Перестань трепаться, — оборвал Сергей. — Я вот о чем думаю...

— О чем, Серёженька?

— Может быть, и нет никакой измены, а? Ты не лю­била мужа, встречалась с другим.

— Мне было противно, когда он дотрагивался до меня.

— Не перебивай, пожалуйста! — сердито взглянул на нее Сергей. — Ты встречалась с другим. Для тебя это было естественно, а для него — подлая измена.

— Он так ревновал меня, так ревновал... А после того, как избил...

— Помолчи! — крикнул Сергей, и Саша обиженно от­вернулась, сообразив, что все это он говорит не для нее.

— Я не буду жену ревновать, если даже она мне из­менит,— сказал он. — Какой толк ревновать? Мужчина или женщина в, конце концов всегда поступят так, как им захочется. Наверное, в отношениях мужчины и женщины существуют какие-то свои особенные законы, которые нам пока недоступны. Ведь мы живем по старинке, по-домостроевски. А домострой, так же как и рабство, давным-давно пройденный человечеством этап.

— Так изменяет она тебе или не изменяет? — спроси­ла Саша.

— Откуда я знаю? — отмахнулся Сергей. — Да и знать не хочу!

— Серёженька, зайдем ко мне? — снова прижалась к нему Саша. — Я тебя чаем угощу.

— Мне наплевать, изменяет она или нет! — выкрик­нул он. — И вообще, что такое «измена»?

— Не думай ты о ней, Серёженька, — сказала Саша.


9


При выходе из кинотеатра кто-то сильно толкнул Сергея плечом. Он обернулся и увидел высо­кого широкоплечего парня в ватнике, подпоясанном ко­жаным армейским ремнем. Парень нахально посмотрел на него и не подумал извиниться. В толчее всякое слу­чается, и Сергей, подавив досаду, отвернулся.

Он только что посмотрел фильм «Летят журавли». И, как всегда при встрече с настоящим искусством, он почувствовал прилив творческих сил. Захотелось засесть за письменный стол и поработать.

Проходя по улице Ленина мимо книжного магазина, Сергей наткнулся взглядом на выставленный в освещенной витрине плакат. На нем был изображен гигантский кукурузный печаток в ситцевом платочке. Початок бес­церемонно расталкивал тоненькими руками-листьями рожь, пшеницу, овес. Надпись гласила: «Кукуруза — ца­рица полей!»

Бывая в командировках, Сергей часто слышал от председателей колхозов, что «царица полей» съедает лучшую пашню, а взамен почти ничего не дает. Видно, не по климату она тут пришлась.

Был поздний час, и на улицах пустынно. Над голо­вой в чистом морозном небе поблескивали звезды. Будто их отражение, уменьшенное в тысячу крат, синевато искрился снег под ногами. Сергей миновал театр и под­нимался вверх к колхозному рынку. Перед глазами мая­чили, кружились белые березы, а артист Баталов, испол­нявший главную роль, смотрел остановившимися глаза­ми в небо с кружащимися вершинами берез и нестерпи­мо долго падал и падал, сраженный вражеской пулей.

Наверное, Сергей глубоко задумался, иначе обяза­тельно услышал бы осторожные шаги за спиной. В ноч­ной морозной тишине любой звук далеко разносился. Но Сергей ничего не слышал: в ушах звучала заключитель­ная мелодия фильма. Сокрушительный удар в спину вернул, вернее, поверг Сергея на землю. Кто-то медведем навалился на него и, сопя, принялся колошматить куда попало. Сергей далее не испугался, подумав, что это кто-то из знакомых подкрался сзади. Однако, получив не­сколько ощутимых ударов, понял, что это не шутки. Лица навалившегося на него человека он не мог рассмотреть, так как упал в снег грудью. Лупили по голове, пле­чам, спине. Пальто треснуло под мышкой. Впереди, где улица делала поворот, раскачивался на столбе уличный фонарь. Вокруг желтого матового шара крутились ред­кие сухие снежинки.

Изловчившись, он повернулся на спину и, подтянув ноги к животу, изо всей силы лягнул напавшего на него человека. Тот, охнув, отвалился в сторону. Сергей вско­чил на ноги секундой раньше. Сжав кулаки, приготовил­ся к схватке. Надо сбросить пальто, которое стесняло движения, но времени не было. Стало жарко, в висках толчками пульсировала кровь. Приходило то знакомое состояние перед дракой, когда тело становится легким, невесомым, а каждая мышца удлиняется, наливаясь си­лой.

Теперь Сергей мог разглядеть человека. Это был тот самый высокий парень в ватнике, который толкнул его в кинотеатре. Хотя и не было холодно, парень зачем-то завязал тесемки зимней шапки. Крепкий раздвоенный подбородок далеко торчал вперед. В сузившихся злых глазах — отблеск фонаря.

Хотя парень на вид был выше и крепче Сергея, боль­ше он драться не стал. Пробормотав под нос ругатель­ство, повернулся и, немного пошатываясь, зашагал в про­тивоположную сторону. Подметки его подшитых валенок чиркали по посыпанному песком тротуару.

— Ты чего это? — крикнул вслед Сергей. — Соли я тебе на хвост насыпал, что ли?

Он крикнул первое, что пришло на ум. На такие вопросы обычно не отвечают. Однако парень обернулся и бросил через плечо:

— Моли бога, что легко отделался...

Только сейчас Сергей почувствовал, как сухие сне­жинки покалывают щеки, лоб, заставляют моргать. Ши­рокая спина еще маячила впереди. «Может, до­гнать?» — подумал он. На углу парень свернул на Ок­тябрьскую улицу и скрылся за трехэтажным, выкрашен­ным в бурый цвет зданием.

Сергей подобрал шапку, далеко отлетевшую в сторо­ну, отряхнул с нее грязноватые комки снега и медленно пошел к своему дому. Где он раньше встречался с этим парнем? А в том, что встречался, у Сергея не было ни­каких сомнений. Но когда и где? И лишь у самого дома вспомнил: он видел его в пивной, когда пили там пиво с Дадоновым и закусывали лещом. Парень стоял за соседним столиком и прислушивался к их разговору. И взгляд у него был недобрый.

Открыв ключом дверь и выпустив радостно заскулив­шего Дружка, Сергей прислонился плечом к двери и за­думался. Случайно ли парень оказался в кинотеатре или специально его выслеживал? Уж не приятель ли он Саши Бигуди? Может быть, увидел их в тот раз вместе, когда Сергей провожал ее на улицу Энгельса.

Небо затягивала хмарь. Одна за другой пропадали звезды. Сухая крупа все сильнее покалывала лицо. Из тени забора на освещенную уличным фонарем тропинку вышла серая кошка. Дружок молчком метнулся к ней, но кошка молниеносно вскарабкалась на забор и, выгнув взъерошенную спину, уставилась на собаку зелеными светящимися глазами.


10


Лиля стояла у трюмо и, недовольно со­зерцая себя, припудривала нос и щеки. Откуда-то появилось несколько светло-коричневых веснушек. Раньше их никогда не было. Безобразно торчит грудь. Правда, живот пока не очень большой. Когда на ней пушистая вязаная кофта, то трудно догадаться, что она в положении. С мыслью, что придется рожать, Лиля примирилась, хотя порой и мучили сомнения. Ни к чему был ей сейчас ре­бёнок.