— На выходные. Попался трудный случай, надо проконсультироваться с парочкой адвокатов. Прилечу в пятницу вечером, а утром в субботу буду у твоего порога. Если захочешь, можем покататься на коньках.

— А как же твоя работа? — спросила Фейт, и Брэд улыбнулся: она, оказывается, еще неплохо соображает.

— Управлюсь. Прошу тебя, Фред, не занимай субботний вечер, оставь его для меня. Я улечу обратно воскресным ночным рейсом.

Эту поездку он придумал специально для Фейт, так как тревожился за нее и сказал себе, что обязан это сделать ради Джека. Хотел слетать в Нью-Йорк взглянуть на нее и убедиться, что все в порядке. Брэд ни с кем не собирался встречаться, но сказал ей про адвокатов, чтобы объяснить свое появление в Нью-Йорке.

К его приезду прошла еще одна неделя после измены Алекса. Адвокаты супругов связались друг с другом, и дело продвигалось вперед. Элли они пока еще ничего не сказали, однако Алекс заявил, что позвонит ей в выходные, и Фейт опасалась ее реакции. Нетрудно было предугадать: как бы ни виноват оказался отец и как бы жестоко он ни поступил с Фейт, Элоиз все равно встанет на его сторону. Но раз она ближе к отцу, пусть он сам ей и рассказывает. Тем более что Зоя узнала о разводе родителей от матери. Фейт понимала, что все равно не переубедит Элоиз — та не сможет взглянуть на происшедшее ее глазами. Она лишь надеялась, что дочь постарается понять и ее.

Брэд решил остановиться в отеле «Карлайл», чтобы быть поближе к Фейт. И в субботу в девять, побрившись и приняв душ, был у нее. Он настолько вымотался в предыдущие дни, что умудрился выспаться в самолете. А Пэм сказал то же самое, что и Фейт, — что отправляется в Нью-Йорк посоветоваться с адвокатами по поводу сложного случая. Жена ни о чем не спросила. Брэд опасался, что Фейт воспротивится его приезду, если узнает, что он затеял все ради нее. Фейт не хотела взваливать на него больше того, что он и так на себя взял.

Брэд нервничал, когда звонил в дверь. Фейт сильно побледнела и осунулась. На ней были черный свитер и джинсы. Белокурые волосы ниспадали прямыми прядями на щеки. Увидев Брэда, она улыбнулась и радушно его обняла. Фейт больше не казалась подавленной, как во время ее первого звонка по телефону, — только грустной и безмерно уставшей.

Она угостила его булочками, сварила кофе, пожарила омлет. Они сидели на кухне и долго разговаривали. А потом перешли в гостиную и разожгли камин. Фейт по-прежнему спала в комнате Зои. Ей начинало казаться, что она больше никогда не решится лечь в свою постель.

— Все так странно, — жаловалась она Брэду. — Я чувствую себя так, как после смерти Джека. Словно все переменилось и больше никогда не станет прежним. Двадцать шесть лет жизни псу под хвост.

— Понимаю, девочка, тебе непросто. Но настанет день, когда станет легче. Сейчас все не так, как после гибели Джека, у тебя появился шанс обрести лучшую жизнь. Алекс тебя медленно убивал. Это ты, а не он, заслуживаешь лучшей доли.

Они сидели у очага, и Фейт слушала его спокойную речь. Брэд спросил, не хочет ли она покататься на коньках. Но Фейт слишком устала, да и он, если честно, тоже — долгая дорога после трудной недели далась нелегко. Но Брэд был доволен, что приехал, и Фейт тоже обрадовалась ему.

— Тебе когда на работу?

Брэд совсем забыл, что наговорил ей о встрече с адвокатами, но вовремя спохватился, и Фейт ничего не заметила по его лицу.

— Около четырех, может быть, в пять. Я с ними пробуду пару часов, не больше.

Брэд решил, что вернется в гостиницу, вздремнет, а потом отправится с ней поужинать.

— Слушай, Брэд, — подозрительно улыбнулась Фейт, — а не из-за меня ли одной ты сюда явился.

— Что ты, детка, — ответил он. — Я тебя очень люблю… Но проделать такой путь только для того, чтобы подлатать твое разбитое сердечко?.. Это уж слишком.

— Вот и славно! У тебя должны быть заботы поважнее.

— Я ежедневно твержу себе то же самое, — хмыкнул Брэд, — хотя приходится и о тебе беспокоиться. Ты попала в переплет, детка. Но произошло это тогда, когда ты вышла замуж за Алекса.

— Джек тоже так всегда говорил.

Однако неприятности в ее жизни случались и раньше. И именно они подготовили Фейт к издевательствам Алекса.

— И был совершенно прав.

Брэд вывел ее поесть в ближайшую закусочную. Фейт остановила свой выбор на салате с яйцом, и он настоял, чтобы она съела хотя бы половину. А сам он взял суп с мацой и поделился с ней. Вот за это он любил Нью-Йорк.

— В Калифорнии таких супов нет, — улыбнулся Брэд.

Потом они долго гуляли и завернули в Центральный парк. Деревья стояли еще голые, и все вокруг казалось серым. Но воздух и ходьба сделали свое дело — оба почувствовали себя лучше. Они вернулись домой в середине дня. Фейт приготовила Брэду чашку горячего шоколада, а он снова разжег камин, раздумывая, сохранит ли она себе дом. Но спрашивать не стал, чтобы не расстраивать. Место славное, но ей лучше куда-нибудь переехать. Однако говорить об этом рановато.

— О чем так сильно задумался? — поинтересовалась Фейт, подавая ему чашку дымящегося шоколада.

— О тебе, — честно ответил Брэд. — Какая ты все же удивительная женщина! Другие поступили бы совершенно иначе — тут же рассказали бы дочерям, что натворил их отец. А ты ведешь себя честно и справедливо, патологически порядочно и доброжелательно.

Они оба понимали, какую цену ей приходится за это платить.

— Спасибо, — тихо поблагодарила его Фейт.

Ее брат был добрым от природы. Но им с Джеком и до смерти отца, и после пришлось в жизни несладко. О многом Брэд вообще не имел представления. Он ценил их за мягкость, терпимость и честность, а также за душевную близость. Когда другие дети лгали, Джек всегда говорил правду. Однажды он узнал, что сестра сказала неправду, и устроил ей жуткую головомойку. Тогда ей было десять лет. Брэд запомнил крупные слезы, которые бежали по ее щекам, пока брат ее отчитывал. Вот и сейчас она напоминала ту зареванную девочку. Всю последнюю неделю Брэд представлял ее плачущую, и это привело его в Нью-Йорк. Его терзала мысль, что Фейт в беде, а он даже не пытается ничего для нее сделать. Ведь для нее так много значило увидеться с ним и поговорить. Она ценила все, что он думал и говорил. И доверяла так же, как доверяла Джеку.

— Как ты себя чувствуешь, Фред? — озабоченно спросил Брэд, растягиваясь на ковре напротив камина. Он походил на прежнего мальчугана — та же ямочка на подбородке, те же длиннющие ноги. И волосы остались того же черного цвета — даже сидя рядом, Фейт не могла различить ни одного седого волоса.

— Получше, спасибо. — Ее ответ удвоил радость Брэда от того, что он приехал. Фейт выглядела не настолько затравленно, как в тот момент, когда открыла ему дверь. — Хотя я понимаю: потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли, что я за ним не замужем. Фейт казалось, что вся ее жизнь прошла в семье.

— Подожди, еще понравится. Как дела в университете? — Брэд очень тревожился, как бы она не бросила учебу.

— Не очень, но пока не выгоняют. Надеюсь, все утрясется. — В ближайшее время предстояла подача документов на юридический факультет. — Тебе не пора на работу? — забеспокоилась она.

Пробило четыре часа, а Брэд никуда не спешил. Довольный и расслабленный, он лежал неподалеку на ковре.

— Да, да, сейчас, — буркнул он, но на часы не взглянул. Его разморило от горячего шоколада, горящего в камине огня и чувства удовлетворенности от того, что Фейт с ним рядом. — Жизнь — штука странная. Согласна? Мы выросли вместе, имели все шансы влюбиться друг в друга, но не влюбились. Я женился на Пэм, с которой у меня нет ничего общего, а ты вышла замуж за Алекса, который всю жизнь втаптывал тебя в грязь. Надо было вовремя присмотреться друг к другу. Кажется, чего проще? — Брэд все время смотрел в огонь, но в это мгновение поднял на нее глаза и сонно улыбнулся. Однако успел заметить, какой у нее грустный, задумчивый взгляд. Он никак не мог понять, что заставило Алекса обращаться с Фейт подобным образом.

— Не сложилось, — вздохнула она. — Захотели найти себе других спутников и все усложнили. Связать жизнь с человеком из своего двора как-то даже неприлично, слишком просто. Да кое-что еще мешало. — Фейт прикинула, рассказывал ли Брэду Джек об их отце, но решила, что нет. Отец был их тайным позором — все детство и большую часть взрослой жизни.

Фейт не говорила ни одной живой душе, что совершал с ней отец и как потом ее запугивал. Даже Алексу, понимая, что муж непременно использовал бы это против нее. Обсудив эту проблему с психиатром и Джеком, Фейт пришла к выводу, что муж не поймет. Его детство было относительно нормальным. Он не поверил бы, что отец способен совершить над дочерью насилие, если та сама его не побуждала. Это разбило бы ей сердце. Брэд — другое дело. Ему можно говорить все, что угодно. Брэд всегда безоговорочно ее любил.

— Ты в порядке, Фред? — спросил он.

— Да, вспоминаю одно давнее дело, грязное дело. Оно очень сильно повлияло на мою жизнь с Алексом. Из-за этого я терпела все его выпады и плохое обращение — подсознательно верила, что заслужила все, что он со мной вытворял.

Глаза Фейт говорили Брэду красноречивее всяких слов. Он сжал ее руку. Если Фейт одолевают призраки прошлого, он ее не оставит.

— Что с тобой произошло?

Она опустила глаза, потом снова посмотрела на Брэда. Оказалось, что даже ему не так-то легко рассказать о прошлом.

— Это произошло, когда я была девчонкой. Джек обо всем знал… но не с самого начала… догадался потом. Ему тоже пришлось несладко.

Брэд еще до того, как Фейт произнесла роковые слова, понял, о чем пойдет речь, и крепче сжал ее ладонь. Он не мог определить, какое чутье ему подсказало, но не сомневался, что прав. И Фейт тоже, еще не начав рассказ, почувствовала, что старинный друг ее не осудит.