Дина Лампитт - Ускользающие тени

— Эти следы на трупе — они как будто оставлены колесами.

— Значит, на него был совершен наезд? — переспросил донельзя удивленный инспектор.

— Не совсем так. Причина смерти очевидна: внезапная остановка сердца от неумеренного потребления спиртного и наркотиков. Я исследовал содержимое его желудка, и похоже, он выпил столько водки, сколько хватило бы нескольким русским, к тому же нюхал кокаин — видите, какие у него ноздри?

— Тогда откуда эти повреждения?

— Понятия не имею. Это не следы шин автомобиля, велосипеда и так далее. Похоже, это более старинные колеса.

Инспектор, который терпеть не мог смотреть на трупы, взял себя в руки и склонился над столом:

— Никогда еще не видел ничего подобного! Но как могли быть оставлены такие следы?

— Колеса проехали по телу.

— И вы утверждаете, что наезд не имел отношения к смерти?

— Абсолютно никакого. Глупый парень убил себя сам коктейлем собственного изготовления. Человеческий организм вынослив, но до определенного предела.

— Попробуйте объяснить это парням с улиц.

— Они ничего не поймут.

Инспектор почесал выбритый подбородок.

— Меня почему-то беспокоят эти следы.

— Да, следы необычные. Но по этому поводу я ничего не могу добавить.

— Полагаю, мы никогда не узнаем, откуда они взялись.

— Согласен. Не хотите выпить?

— Неплохая идея.

— Отлично, тогда мне только нужно время закончить с этим. Увидимся у «Георга».

— Ладно.

Но пока инспектор шел к пивной, загадочные следы на теле мертвеца не давали ему покоя. Сознание того, что поскольку они не были причиной смерти, то их причину выяснять не обязательно, не успокаивало инспектора. Тем не менее загруженность и общая ограниченность человеческих возможностей так и не дали ему времени выяснить, какая тайна скрыта в этой, на первый взгляд, обычной смерти алкоголика и наркомана.

Ради собственной безопасности, спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она могла бы еще произвести на свет, Сара Леннокс изо всех сил старалась забыть о том, что она убила человека, пусть даже случайно. Ибо, несмотря на то, что продолжительные поиски в парке, простирающемся до самой деревни, ничего не дали, шутовское лицо, повернутое к Саре с недоверием и испугом, никак не могло изгладиться из ее памяти.

— Это была галлюцинация, — утверждал Донни. — Мы оба вообразили себе этого человека.

— Но толчок — как мог быть он вызван несуществующим человеком?

Донни смутился.

— Знаешь, на это мне нечего возразить, разве что напомнить слова привратника о том, что это был браконьер. Боясь наказания, он умудрился встать на ноги и сбежать.

— Думаешь, это правда?

— Конечно, мы видели браконьера.

— В самом деле?

— Да, дорогая. А теперь забудь об этом случае. Если бы мы задавили человека, мы нашли бы его тело.

— Думаю, да, — ответила Сара.

Однако воспоминания продолжали преследовать ее вплоть до того дня, когда внезапно ей пришло в голову, что неизвестный мужчина, если только он не был существом из плоти и крови, как-то связан с ее давнишним призраком и что первая идея Сары о том, что незнакомец был просто эхом другого времени, была единственно верным объяснением. Если так, значит, она не сделала ничего дурного, просто в очередной раз стала свидетельницей странных событий, одного из испытанных в жизни видений.

— Ты веришь в призраки? — спросила она у Донни, который в соседней комнате укладывал свои вещи, готовясь к свадьбе и последующему отъезду в Лондон.

— Нет, конечно, нет, — он появился на пороге. — Почему ты спрашиваешь?

— Когда мы искали того человека, ты сказал, что это призрак.

— Я имел в виду иллюзию, порожденную сознанием.

— Тогда что такое «призрак»?

— Их не существует.

Когда он повернулся, чтобы продолжить свои дела, Сара добавила:

— Призрак — это иллюзия сердца.

— Что?

— Я говорю, иллюзия сердца. Уж поверь мне, я знаю об этом лучше, чем кто-нибудь из живущих на земле.

Ради собственной безопасности, ради спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она еще могла бы произвести на свет, Сидония Брукс была вынуждена отбросить мысль о том, что она в некотором смысле стала причиной смерти Найджела. По совету Финнана, который заметил ее озабоченный и беспокойный вид, она прошла курс лечения и почувствовала себя гораздо лучше. Будучи уверенной, что только необыкновенные личные качества заставляют ее винить себя в том, что сделал ее бывший муж, что, если бы она не была за ним замужем, он поступил бы точно так же с другой женщиной, Сидония вновь начала видеть вещи в их естественном свете.

— Он был одержимым, а такие люди часто начинают пить и употреблять наркотики, чтобы снять напряжение. Они не способны контролировать ситуацию, всегда видят ее оборотную сторону.

— Бедняги!

— Они сами бередят свои раны, Сидония. Никто в действительности не причиняет им вреда.

— Но разве все мы не таковы? Разве все люди в какой-то степени не являются злейшими врагами самих себя?

— В определенном смысле — да.

После столь утешающей беседы она отправилась гулять, и ноги сами привели ее к Холленд-Хаус. Сидония долго стояла в молчании перед развалинами особняка, пережившего несколько веков, и думала обо всех людях, которые жили здесь — обо всех их навязчивых идеях и опасениях, глупости и мудрости, тысяче ошибок, которые человечество совершает каждый день.

«Ничто не меняется и никогда не будет изменяться, — подумала она. — Самое большее, на что мы. можем надеяться, — что не слишком навредим себе».

Неужели другая женщина стояла на том же самом месте, захваченная теми же мыслями? Неужели ее любимый призрак предавался тем же самым размышлениям, в которые погрузилась сейчас Сидония?

— Сара, Сара, — прошептала Сидония, — спасибо тебе за все. За знакомство с графом Келли, за возможность узнать, как надо играть мою любимую музыку. Но самое большое спасибо — за то, что ты позволила мне увидеть себя. Для меня это было невероятно важно.

Посреди брачной церемонии Саре показалось, что она слышит голос. Она оглядела собравшихся, надеясь, что заметит отблеск рыжеватых волос, но увидела только старую леди Элбермарл, удовлетворенно кивающую головой, своих плачущих от счастья сестер Эмили и Луизу и двух малышек, сжимающих в ручонках розовые лепестки и рис, готовясь осыпать новобрачных.

Донни уже надевал кольцо ей на палец, и Сара повернулась к нему с улыбкой, счастливая настолько, что ей не нужны были слова.

— Леди Сара Напье, — прошептал он, иллюзия моего сердца.

Они повернулись, прошли по старинной часовне Гудвуда и вышли на августовский солнцепек, смеясь от приветственных криков множества собравшихся родственников.

Чтобы избежать тягостного внимания общественности к таким пикантным событиям, они сбежали в Ирландию на время похорон, хотя Сидония успела послать цветы со своей карточкой. А затем совершилось то, что она должна была сделать уже давно: отправилась погостить в теплую и гостеприимную обстановку дома родственников Финнана. И, как будто это был знак судьбы, когда она вместе с Финнаном вернулась в свой памятный дом, то обнаружила, что все изменилось, а перед ними открылся совершенно новый путь.

Крессида Картрайт, которой удалось превратить Рода в послушного супруга, оказалась верна своему слову и сделала Сидонии такое предложение относительно ее квартиры, от которого было трудно отказаться. Письмо от одной из одиноких подруг дамы-адвоката уже ждало в почтовом ящике. Прочитав его, Сидония настолько изумилась, что сразу же поднялась к Финнану.

— Удивительное предложение!

— Да, второго такого уже не будет. Давай-ка откроем шампанское.

— Я думала, ты бережешь его к свадьбе.

— На свадьбе его будет гораздо больше, — заметил Финнан. — Послушай, я тоже решил продать свою квартиру. Итак, куда мы отправимся, Сидония?

— В Челси, Чизвик — куда-нибудь в тихое местечко, куда угодно, лишь бы с тобой.

Финнан наполнил бокалы.

Приготовься к потрясающей новости: пока я был дома, со мной что-то произошло. Меня со всей силой потянуло на родину. Как ты думаешь, жизнь в Ирландии подходит для профессиональной музыкантши?

— Полностью.

— Тогда я начну искать работу. Если уж я решил сменить всю свою жизнь, надо начинать с работы.

— Но что будет, если на твою квартиру покупатель найдется слишком быстро?

— Я уже присмотрел домик.

— Где?

— В Блэкит, романтичное строение георгианской эпохи. Думаю, он тебе понравится?

— В таком месте могла бы жить Сара?

— Совершенно не удивлюсь, — со смехом ответил Финнан, — если, в конце концов, выяснится, что именно туда она отправилась с галантным капитаном Напье.

— Вряд ли нам удастся это выяснить.

— Может быть, это к лучшему.

Сидония вздохнула.

— Знаешь, я буду скучать по ней.

Финнан прошел к окну, долго смотрел в сторону Холленд-Хауса, а потом оглянулся через плечо. Сидония заметила на его лице улыбку.

— Я уверен, что сейчас и она где-то вспоминает о тебе.

В мае 1990 года мне была впервые предложена идея этой книги, которая вначале предполагалась как полностью посвященная жизнеописанию Георга III. Однако по мере того, как я узнавала о его подруге, неподражаемой леди Саре Леннокс, меня все сильнее и сильнее притягивала эта особа, потом, ради равновесия, среди персонажей книги появилась Сидония, и получилась скорее история жизни Сары, нежели короля.

Жизнь Сары хорошо известна по ее письмам, однако в ней остаются неразрешенными несколько вопросов: во-первых, действительно ли она любила Георга III, и, во-вторых, делал ли он ей предложение? Чтобы ответить на них, мы должны обратиться к трем источникам: описанию событий, сделанному Генри Фоксом, письмам Сары к Сьюзен и истории, рассказанной Генри Напье, сыном Сары.