«И этот человек поклялся соблазнить меня!» — думала она, холодно улыбаясь при виде того, как принц и герцог направляются к ней.

Принц Конти учтиво кивнул в ответ на реверанс Сары:

— Миледи, смею вам представить моего Лозана — совершенно необузданного, оригинального и очень приятного человека. Он познакомит вас с Парижем лучше, чем кто-либо другой. Позвольте передать вам его восхищение. Я полностью уверен в его желании завоевать вашу благосклонность.

К ее немалому удивлению, Лозан поклонился так, как будто ему наскучило это витиеватое представление, и Сара в ответ опустилась в одном из своих неподражаемых реверансов, процедив сквозь зубы: «Как поживаете?»

— Спасибо, недурно, — ответил он, утирая верхнюю губу кружевным платком, и отошел туда, где сидела в кресле элегантная блудница-аристократка, пожирая герцога блестящими голубыми, глазами. Даже сказав это в полный голос, Лозан не смог бы лучше выразить свое безразличие к Саре. Но дальнейшее было еще хуже: блудница, очевидно, любительница громко шептаться при всех, приблизила губы к уху Лозана и что-то забормотала. Он беспечно пожал плечами.

— Она недурна, — громко и отчетливо произнес он, — но, клянусь жизнью, я не вижу в ней ни единой черты, способной заставить мужчину хотя бы повернуть голову. Если бы она отлично говорила по-французски и прибыла из Лиможа, никто не посмотрел бы в ее сторону.

Послышался сдержанный взрыв смеха, и Сара пожелала, чтобы пол под ней провалился, поглотив ее.

— Кто эта женщина? — спросила она у Карлайла, который, как всегда, находился поблизости.

— Мадам де Камбиз, любовница Лозана. По-видимому, она спятила от любви к нему, но ему уже глубоко наскучила.

— Почему? — раздраженно спросила Сара. — Она выглядит весьма пылкой подругой.

— В том-то все и дело. Она пала в его руки без борьбы, а герцогу нравится роль завоевателя.

— Неужели?

— Какому мужчине она не нравится? Даже я способен преследовать даму, пока не буду падать от утомления, даже если не получу ни единой улыбки от моей возлюбленной.

— Вы намекаете на меня? — вспылила Сара, обращая свое раздражение на злосчастного юношу.

Карлайл засмущался:

— Но разве я способен увлечься кем-нибудь еще?

— Тогда ваше поведение совершенно непристойно, сэр. Как вам известно, я замужняя женщина.

— Но вы же понимаете, я питаю надежду…

— Надежду? На что? Что я стану вашей дешевой потаскухой? Женитесь, лорд Карлайл, и мы останемся добрыми друзьями.

Сара с раскаянием подумала о собственной жестокости, когда увидела, как лицо юноши густо покраснело. Она дала ему столько причин надеяться, сколько одному Богу было известно, и теперь вымещала на бедняге раздражение, вызванное Лозаном.

— Я никогда не изменю сэру Чарльзу, — решительно добавила она. — Никогда!

— Даже если он изменяет вам? — пробормотал Фредерик.

— Простите?

Но прежде, чем Сара успела попросить юного лорда повторить то, что он сказал, и окончательно рассориться с ним, мажордом принца объявил, что ужин подан, и все гости направились в сторону столовой, где некогда обедал настоятель ордена рыцарей-тамплиеров.

В столовой было накрыто несколько десятков небольших столов, и именно за тем из них, к которому принц Конти подвел Сару, сидела блудница с блестящими глазами, мадам де Камбиз. Между дамами оставалось всего одно пустое место.

«Несомненно, это образец шуток принца», — подумала Сара, видя, что к этому пустому месту направился герцог Лозан.

Тем временем любовница Лозана принялась прихорашиваться перед будущей битвой, и Сара, невольно приняв вызов, поступила таким же образом. В ее голове промелькнула блестящая идея, и Сара с искусно изображенным зевком обратилась к герцогу.

— Знаете, сэр, я вынуждена извиниться за мой жалкий французский. Я никогда не могла как следует сосредоточиться на уроках, ибо считала изучение языка пустой тратой времени и предпочитала ему верховые прогулки с братьями.

Лозан покусал губы, раздраженно прищурившись:

— Вам не нравится язык нашей родины, миледи?

— Не настолько, месье, чтобы пытаться разобраться в его тонкостях. К примеру, мне говорили, что парижский акцент не принят в обществе и весь свет стремится приобрести лиможский.

Проговорив это, Сара одарила герцога кислой усмешкой и обратила свое внимание на паштет из гусиной печени, только что поднесенный ей. Лозан недоверчиво взглянул на нее, а потом нахмурился и пробормотал: «В самую точку…» — заставив мадам де Камбиз недовольно поджать свои страстные губы. Со своего места принц Конти отлично видел всю сцену и улыбнулся, отметив, как хорошо сработал его план и что его любимцу остается только выдержать свою роль.

Сказать, что Арман де Гонто, герцог де Лозан, был утомлен светской жизнью, значило всего лишь намекнуть на его истинное состояние. Еще мальчиком он достаточно повидал свет. Его отец, Луи. Антуан, герцог де Гонто, маршал Франции, и упомянутый дворянин с оригинальными манерами, герцог де Шуазейль, который выглядел как обрюзгший мастиф, женились на сестрах. Пока Шуазейль оставался холостяком, жена Гонто была его любовницей, и обычно Лозана считали сыном именно Шуазейля. Как бы там ни было, мать Лозана умерла, дав жизнь своему ребенку, и на смертном одре приказала своей двенадцатилетней сестре выйти замуж за Шуазейля, чтобы заботиться о нем. Таким образом, фактический и мнимый отцы Лозана стали свояками. Но на этом сложности не кончились.

Сестра Шуазейля, прежде ушедшая в монастырь, поскольку не могла найти себе мужа, в конце концов, согласилась выйти замуж за безобразного герцога де Грамона. Совершив этот поступок, она ушла от него, поселившись вместе с братом и его молодой женой и разделяя ложе брата, как говорили сплетники. В таком змеином гнезде, окруженном сплетнями, и вырос Лозан.

Близкая дружба между герцогом де Гонто и мадам де Помпадур, любовницей Лудовика XV, привела к тому, что Лозан провел с ней детство, сидя у нее на коленях, играя ее украшениями и читая ей, как только он узнал буквы. Но в Версале юный Арман постиг не только искусство чтения. Его «нежные уроки» начались, едва Лозану исполнилось десять лет: Он брал эти уроки у служанок, фрейлин, актрис и самой кузины мадам де Помпадур, и даже вступление в брак с Амелией де Буффлер не положило конец его проказам. Он наслаждался порочными связями во всей полноте и, даже будучи женатым, продолжал делить ложе с женой младшего брата Шуазейля. Но в этом приключении Лозан получил неожиданный отпор.

Кровосмесительница герцогиня де Грамон, пренебрегая тем, что Арман приходился племянником ее брату, пожелала влюбиться в него. Отвергнутая, она обвинила его в развращении герцогини де Станвиль, свояченицы его дяди, чем вызвала такой шум, что любовников разлучили. Разъяренный таким вмешательством в его личные дела, Лозан открыто продолжал пренебрегать герцогиней де Грамон, поселив в своих апартаментах хорошенькую маленькую актрису и послав за мадам де Камбиз, которой он предложил разделить с ним постель в Версале. Тогда и началась его скучная жизнь с теперешней любовницей, которая продолжалась и теперь. И вот сейчас, сидя за столом и повернувшись к опостылевшей любовнице спиной, он решал, будет ли следующей женщиной в его постели эта прекрасная английская миледи и что делать при этом с коварной де Камбиз.

— Арман! — с укоризненным вздохом позвала его любовница.

— Что? — Он даже не побеспокоился оглянуться через плечо.

— Мне надо поговорить с вами.

— Мы уже говорим.

— Я хотела сказать, поговорить наедине.

— Не теперь, — раздраженно отозвался Лозан и наклонился к Саре. — Сколько времени вы пробудете в Париже, миледи?

— Еще несколько недель, хотя, боюсь, моему супругу здесь уже надоело. Вы знаете, он скучает по своим обычным упражнениям — дома, в Англии, он много занимается спортом.

— В самом деле? — герцог попытался изобразить интерес. — И кто же ваш муж, мадам?

— Он сидит вон там — видите красавца, одетого в бархат цвета кларета?

— Действительно, красавец. Недурной малый.

— Мне очень повезло.

— О да! — ответил Лозан, заглянув при этом прямо в глаза Сары.

Сара потупилась, думая о том, какие широкие у него зрачки, напоминающие черные камушки, охваченные пламенем. Глядя на своего собеседника, она чувствовала, как нарастает ее возбуждение, как будто она видит чудесный сон и не может представить себе иного счастья, нежели оказаться в объятиях герцога без единого лоскутка на теле.

— Вы слышали о мадам де Монтеспан? — прошептал Арман.

— Это она была любовницей Лудовика XIV, обвиненной в колдовстве? — тихо ответила Сара.

— Не такой уж опытной колдуньей она была, но сумела приворожить короля. Знаете, миледи, похоже, в вас есть частица ее волшебства.

— Что вы имеете в виду, месье?

— Только то, что, стоит, вам взглянуть на мужчину — и готово, он уже пленен.

— То же самое я думала о вас, — ответила Сара, удивляясь, как она осмелилась это произнести.

— Вот как? — удивился Арман и улыбнулся от неожиданности. Крохотное пламя его зрачков вспыхнуло с новой силой, угасло, и его взгляд вновь стал обычным.

— Я навещу вас и сэра Чарльза Банбери завтра. — Он поднялся и поцеловал ей руку. — А пока — до встречи.

— До встречи, — ответила Сара, постепенно приходя в себя и удивляясь тому, что с ней случилось.

Мадам де Камбиз поднялась и подхватила любовника под руку.

— Думаю, пора отправляться домой спать, — промурлыкала она, почти касаясь губами уха герцога.

— Тогда увидимся в карете, — резко ответил он и повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на леди Сару Банбери.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Она пребывала в состоянии полнейшего смущения: ее мысли и эмоции метались между радостным восторгом и отвратительным чувством вины. Она находилась на грани любовной связи и отлично понимала это, но как бы ей ни хотелось просто оказаться с ним в постели и испытать невероятное счастье, сама мысль о неверности жестоко терзала ее сердце.