– Карл, подожди, – задыхаясь от быстрого бега, я подскочил к нему и заглянул в его лицо. – Ты куда?

– Хм, – он всерьёз задумался над моим вопросом. – Честно говоря, я соскучился по Веге. Но у меня ещё остались кое-какие дела тут, на Земле. На пару воплощений точно хватит.

– Чёрт возьми, да что ты задумал?! Отойди сейчас же от мотоцикла! Тебе нельзя в таком состоянии за руль!!!

Моя рука легла на его кисть, готовившуюся выкрутить газ.

– Макс…

– Не надо. Не оставляй меня одного.

– Макс! – настойчиво повторил Карл, посмотрев мне в глаза. Когда я притих, он медленно, отделяя паузой каждое слово, проговорил:

– Ты не один. Расстаются только тела. Души всегда остаются рядом.

Его взгляд, смотрящий в самое моё нутро, ввёл меня в лёгкое оцепенение. Словно в забытьи, я убрал ладонь с его кисти и сделал шаг назад. Я прекрасно понимал, что этот хитрец меня загипнотизировал, но, тем не менее, не в силах был сопротивляться.

– Спасибо тебе за всё, – сдавшись, проговорил я. – Ты самый крутой учитель из всех, которые мне когда-либо встречались.

– Ты тоже многому меня научил, – после недолгой паузы ответил он и с искренним уважением пожал мне руку.

Попрощавшись со мной, Карл оглянулся по сторонам, ища кого-то в темноте:

– Шурик, ты где там?.. Запрыгивай, – он похлопал рукой по заднему сидению своего мотоцикла. – Подброшу с ветерком. Как и обещал.

Через секунду взревел мотор, и от них обоих осталось только полупрозрачное облако сизого дыма.

Глава 26. Нарисуй мне новую жизнь

На этом история, в том виде, в котором передал её мне Максим Серов, заканчивается. С тех пор он больше не посещал мои приёмы, хотя изредка мы созванивались по телефону, и он держал меня в курсе последних событий. После того, как он женился на Марианне, они переехали в новый загородный дом и теперь вовсю готовились к рождению ребёнка. Параллельно он продолжил руководить агентством недвижимости, причём за первые полгода своей работы увеличил активы компании практически вдвое.

От Миши Архангельского – своего коллеги-психиатра – я узнала, что Марианна больше не нуждалась в лечении. Её галлюцинации, бредовые состояния и приступы истерии полностью прекратились, и она перестала принимать психотропные препараты.

Только вот о Коршунове долгое время ничего не было слышно. Он избегал общения с кем бы то ни было, и даже если Максиму удавалось до него дозвониться – а случалось такое крайне редко – он отказывался распространяться другу о своём самочувствии. Поэтому когда однажды Алекс без предупреждения заявился в клинику прямо посреди рабочего дня, удивлению моему не было предела.

Его глаза метали молнии, а учащённое дыхание за версту распространяло запах крепкого алкоголя. Заметно пошатываясь, мужчина направлялся ко мне. Попутно его заносило то влево, то вправо, и он сшибал некстати подворачивающиеся по дороге предметы. Увидев эту картину, я взволнованно переглянулась с Мишей, который, к счастью, заглянул ко мне в кабинет, чтобы вместе почаёвничать.

– Что же вы делаете?! – воскликнула я, когда Коршунов, наконец, дошёл до меня и опустился в кресло напротив. – Вам нельзя пить!!!

– Бывшая сегодня родила девочку, – заплетающимся языком проговорил он в ответ. – От моего лучшего друга. Могу я, в конце концов, за них порадоваться?.. Отметить, так сказать, этот знаменательный день!..

Миша с пониманием ахнул. Он вскочил с места, подошёл ближе к Алексу и, встав за его спиной, незаметно включил диктофон, спрятанный в нагрудном кармане белого халата. Наверное, посчитал, что его коллегам будет интересно рассмотреть и обсудить этот случай в балинтовской группе18.

– Да, не отрицаю, я не любил её, – тем временем, не чувствуя никакого подвоха, Коршунов принялся изливать нам свою душу. – Но зато я изо всех сил заботился о ней все эти пять лет. Ни в чём её не ограничивал, у неё было всё, что нужно! И чем она отплатила мне за такую заботу?! Вот чего… чего ей не хватало?! Почему она выбрала его?!..

– Хм. Может быть, вы не удовлетворяли её в постели? – в лучших традициях психоанализа предположил Миша. – Насколько мне известно из рассказов Максима, с ним у Марианны были множественные оргазмы. Причём и во сне, и наяву.

Алекс поднял голову и поражённо на него взглянул. На его скулах заиграли желваки. Даже будучи беспробудно пьяным, он возмутился такой прямолинейности.

– Знаете, во времена Фрейда женскую истерию лечили довольно-таки занятным способом… – как ни в чём не бывало, продолжал Архангельский, но на этом месте я перебила его решительным:

– Александр, скажите, пожалуйста, с какой целью вы ко мне пришли?

– Как давно они знакомы? – выпалил он. – Расскажите мне про их отношения!

Он выжидающе смотрел то на коллегу, то на меня, но мы оба как по команде притихли, словно набрав в рот невидимой воды.

– Вы же всё знаете. Чёрт возьми, почему вы молчите?! – Коршунов в отчаянии стукнул кулаком по столу. – Дайте мне почитать ваши записи!

– Нет!!! – в один голос воскликнули мы, моментально очнувшись.

– Она же всё-таки была моей женой, я имею право узнать, что между ними происходило!

– Извините. Врачебная тайна, – выкрутился коллега.

– Вам не нужно этого знать, Александр Константинович, – мягко добавила я, дотронувшись до его плеча. – Просто отпустите их. Максим ни в чём не виноват. Он до последнего не понимал, что она ваша жена, потому что в реальной жизни они встретились только в конце декабря!

– Что вы несёте! – прорычал Коршунов, разъярённо смахнув с моего стола всё его содержимое. – Вы взрослая женщина. Врач, между прочим! Может быть, вы мне тоже про астрал расскажете? Про ауру, чакры?

– А знаете, – сказала я, унимая негодование в голосе, – расскажу. И покажу кое-что. Вот, например, портрет вашей бывшей жены, который рисовал Максим, пытаясь найти её в реальной жизни. Вас, кстати, насколько мне известно, он тоже просил помочь в поисках. Здесь стоит дата и подпись, полюбуйтесь.

Мужчина ненадолго угомонился, изучая потёртый акварельный рисунок.

– Да, точно, Марианка, – признал он спустя полминуты. – Такой она и была, пока снова не перекрасилась. Подождите, то есть вы хотите сказать, что эта его Марина, про которую он мне просвистел все уши…

– Ну наконец-то вы начали понимать! А теперь вспомните автокатастрофу с самосвалом, в которую вы не попали благодаря Максиму. Разве он не рассказывал вам, что его об этом предупредила девушка, пришедшая во сне?

– Рассказывал, – ещё тише буркнул Коршунов.

– А сама Марианна не говорила с вами о предстоящей аварии?

– Да, она незадолго до того пыталась предсказать мне будущее.

– И что?

– Я её послал.

После этой реплики в кабинете повисла тишина, а потом он негромко пробормотал:

– Вот я олень…

Я посмотрела на него с сожалением. Вот уж точно: если и может быть что-то хуже смерти, так это осознание того, что всю жизнь жил неправильно. Наверное, мне следовало пожалеть мужчину и остановиться на этой ноте, но я, оскорблённая его дерзостью, продолжала:

– А когда Марианну госпитализировали в психиатрическую больницу, неужели она не объяснила вам причину своего состояния?

– Я не слушал весь этот бред.

– Зато я слушал, – вклинился Миша. – Все её речи во время приступов крутились вокруг мужских измен, причём не только ваших, но и измен вашего друга, которого она не раз называла по имени.

– Во время истерик она всех моих друзей крыла матом, – попытался оправдаться Коршунов, но голос его звучал не очень убедительно.

– И ещё чуть позже, когда мы назначили ей ударные дозы нейролептиков, астральная Марина таинственным образом исчезла, – добавила я. – Неужели это тоже вас не смутило?

– Только обрадовало. А то я боялся, что вы ещё и Макса на вязки положите. Но вообще-то вы правы, я сам виноват. Это всё происходило прямо перед моим носом, а я не просто проворонил их роман. Я в итоге ещё и сам запер их вдвоём в пентхаусе!.. У вас случайно нет чего-нибудь выпить?

Его взгляд за полчаса нашей беседы и правда заметно протрезвел, и даже дикция уже практически восстановилась. Отрицательно покачав головой, я беспощадно продолжила лечить его от алкогольной интоксикации. Тем более что в кармане у меня оставался ещё один «козырь»:

– Ну и последнее. В тот день, когда вы перенесли клиническую смерть, Максим написал мне сообщение. Возможно, вы сочтёте его любопытным.

Достав свой мобильный, я открыла нужный диалог и протянула телефон Алексу. Взяв в руки трубку, он побежал глазами по тексту, бубня себе под нос:

– «Анна Владимировна, это Максим. Пожалуйста, не волнуйтесь, но скорее всего я сегодня умру…» – прервавшись на этом месте, он ошеломлённо на меня взглянул.

– Да-да, продолжайте, – кивнула я. – И можно погромче.

– «…Хочу, чтобы Вы были в курсе: я всё же решил снять с Саши приворот, но это значит, что сам я должен буду уйти. Они с Марианной ещё могут быть счастливы, пускай даже не вместе, а я, потеряв одного из них, счастливым точно не стану. Не бойтесь, я знаю, что со смертью ничего не заканчивается. Я просто начну жить с чистого листа, и меня будут звать другим именем. А в остальном я останусь прежним собой. В этой жизни я многое натворил, и я готов принять своё наказание.

Поверьте, я абсолютно ни о чём не жалею. Кто знает: быть может, закрывая ночью глаза, мы не засыпаем, а наоборот – просыпаемся».

Дочитав сообщение, Александр изменился в лице. С минуту он колебался, потом вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то бумажку. Маленький листочек выглядел так, будто сначала он был безжалостно смят в кулаке, а потом заботливо расправлен.

– Это было в руке у Марианны, когда её нашли без сознания, – негромко пояснил он. – Предсмертная записка.

– Ого! – хором воскликнули мы с Архангельским.

Получается, это всё-таки была не случайная передозировка, – про себя отметила я. – Наверное, девушка, сломавшись под натиском болезненных переживаний, осознанно предприняла попытку суицида. Или же это не самоубийство, а добровольная жертва? Может быть, она хотела своей собственной гибелью отвести смертельную опасность от супруга?..