Но «нет» снова звучит как-то неубедительно, а член за считанные секунды наливается кровью под её пальцами. Ощутив это, девушка довольно мурчит и тянется, чтобы расстегнуть мой ремень, но я останавливаю её:

– Не надо! Марина!.. – напряжённо выдыхаю я и тут же осекаюсь. – Ой, прости. Так трудно привыкнуть к твоему настоящему имени.

– Ничего страшного, – она послушно оставляет руку снаружи и массирует меня через одежду. – Ты единственный мужчина, на которого я не стану злиться, если он назовёт меня в такой момент другим именем… Это было восхитительно, Макс! Каждая наша встреча!

– Марианна, послушай, – моё дыхание учащается, и мне с трудом удаётся говорить. – Я тоже очень проникся нашими с тобой… снами. Хотя, в конце концов… ласковая моя, прошу тебя!.. Я… я не уверен, что ты видела те же самые сны!.. В любом случае, ты ведь сама понимаешь – в реальности… милая, умоляю, перестань!.. В реальности всё не так просто, поэтому нам лучше забыть о наших… ночных приключениях. Да, это будет трудно… причём нам обоим. Но давай хотя бы… о, господи!.. давай хотя бы попытаемся!..

Последняя фраза звучит уже как откровенный стон, и я, откидывая ту самую пряжку ремня, сам расстёгиваю брюки, чтобы выпустить наружу твёрдо стоящий член. Увидев это, девушка томно стонет, закусив губу. Она прогибается назад, опираясь локтями на ковёр. Её тело напряжено, оно подрагивает, объятое нерешительностью и трепетом. Я же, напротив, на удивление решителен и даже немного бесцеремонен. Наверное, я сильно пьян, только пьянит меня вовсе не выпитый коньяк, а ярко-зелёный, терпкий абсент её глаз. Приторно-горькая, пленяющая своими чарами, полынь.

Мои руки раздвигают разрез её платья, приподнимают его, обнажая бёдра. Скользят вверх к трусикам, поддевают их и беззастенчиво стягивают. Я касаюсь губами её лобка и, ведя языком по бархатистой коже, начинаю медленно двигаться к пупку, но Марианна вдруг вся ощутимо сжимается и останавливает меня. Сначала я замираю в недоумении, а потом замечаю след от кесарева сечения и довольно ахаю:

– А, вот в чём дело! Что ещё, кроме шрама, ты от меня скрывала в астрале? – мои пальцы жадно щупают кожу внизу её живота. Я испытываю непередаваемое наслаждение, дотрагиваясь до каждого миллиметра этой неровной линии. Внутри у меня всё переворачивается. Я безумно рад осознавать, что это наконец-то происходит по-настоящему.

– Больше ничего, – она смущённо шмыгает носом. – Макс, прости меня за то, что я такая уродина!..

– Звёздочка моя, ты восхитительна! – восклицаю я и, теряя последний контроль, набрасываюсь на неё, входя внутрь.

Связь, которая возникает между нами, пронзает все наши тела. Подобно стреле, пущенной из невидимого лука, она невозвратимо приковывает нас друг к другу. Неразрывно, неизбежно, навсегда. Осязая мир раскрытыми под напором страстей чакрами, я осознаю, что это рано или поздно должно было произойти. С самого начала мудрое мироздание запланировало всё именно так, и никак иначе.

«Долго-предолго младший из братьев искал свою стрелу, – неожиданно звучит в моей голове, и я замедляю движения, сбитый с толку текстом сказки. – Всё ходил он по лесам, по морям да по горам. Обошёл так весь мир целиком, пока не забрёл однажды в глухую болотную топь. А посреди того зыбкого болота сидит лягушка-квакушка и держит его стрелу. Стало быть, судьба у него такая, у молодого царевича – в жёны её взять…»

Возможно, когда-нибудь я прочитаю эту сказку своей дочери, а пока…

– Выходи за меня замуж! – шепчу я с жаром. – Выйдешь?.. Хотя, куда ты денешься, мне же стрела на тебя указала!..

Марианна не переспрашивает, только вскрикивает ещё громче и, задыхаясь от подступающих слёз, кончает. Она оргазмирует долго и, кажется, даже несколько раз подряд, но я, утонув в собственных эмоциях, плохо понимаю, что происходит вокруг. Я вижу только, как тонкая «стрела» со временем превращается в широкий столб искрящегося света, который тянется куда-то вверх, в далёкий космос, рассекая напополам всю Вселенную. Столб закручивается в головокружительный вихрь, и, подобно солнцу, озаряет темную комнату радужным сиянием. Ослеплённый яркими красками, я теряю ориентацию во времени и пространстве. Мой мозг отключается, рассудок меня покидает. Остаётся только чувство любви – глубокой и всеобъемлющей.

Я вверяю тебе себя. Целиком, полностью, без остатка. Всё, чем я когда-либо обладал, теперь твоё. Пусть эти золотистые нити жизненной силы, которые тянутся от моего тела к твоему, окутают его и преобразят. Выпей мою кровь и съешь мою плоть. Прими меня. Впитай меня в себя. В руки твои передаю дух мой…

– Максим, ты тут? – тихий голос Марианны пробудил меня от забытья, можно сказать, воскресил. Я понял, что давно уже испытал оргазм, и теперь просто лежал, уткнувшись носом в её плечо. Когда я поднял голову, чтобы на неё посмотреть, она взволнованно поинтересовалась. – Что скажешь? Как я тебе в реальности, не слишком тусклая и безжизненная?

– Наоборот! – воскликнул я, не задумываясь. – В тысячу раз живее!

Я ещё долго осыпал её комплиментами – до тех пор, пока бессилие не поглотило меня целиком и не лишило сознания, будто бы гвоздями прибив тело к полу. Прижавшись друг к другу, мы, полностью опустошённые, с высоты открытого космоса упали в глубокую бездну сна, и разговор прервался.

Позже, проснувшись, я некоторое время любовался её безмятежным, расслабившимся бледным личиком, будучи не в силах отвести влюблённого взора. Мне хотелось сказать ей ещё много тёплых слов, но тревожить её ради этого я не стал.

Перед уходом я вырвал из валявшегося на полу блокнота клетчатый листок и нарисовал на нём короткое послание. Да, именно нарисовал. Маленькую улыбчивую лягушку в большой короне, крепко держащую в лапках стрелу. Подумав немного, добавил этому сказочному животному ещё одну деталь – огромную ауру в форме сердца, а потом сложил рисунок вдвое и подсунул его девушке под руку.

«Несмотря ни на что – улыбайся. Ты прекрасна. Ты держишь в руках ключ от моего сердца. Люблю!» – примерно такой сакральный смысл я вложил в эту нехитрую картинку, пытаясь хоть немного развеселить нас обоих, но всё же, когда я покидал пентхаус, моё сердце щемило тоской.


В праздничном зале стояла тишина, музыку выключили. Никто не танцевал, аппетит у коллег тоже пропал. По их лицам было понятно – они находились в полной растерянности и не знали, что им делать дальше. Руслан, обратившись ко мне по имени и отчеству, обескуражено сообщил, что Коршунов после своей речи сразу же уехал, проигнорировав вопросы сотрудников и отключив сотовый. Честно говоря, я был взволнован не меньше их всех, вместе взятых, но старался этого не показывать. Сдержанно кивнув, я предложил завершить корпоратив и добавил, что днём планирую провести совещание для руководителей отделов.

* * *

– Макс, мне кажется, я сегодня умру.

Это прохрипел в трубку Алекс, набрав мне ранним утром на мобильный. Оказалось, что всю ночь он лежал в реанимации, и ему запрещали пользоваться телефоном, но как только его перевели в обычную палату, товарищ сразу же позвонил мне.

– Днём мне будут колоть наркотики, – добавил он совсем тихо. – Так что в любом случае, говорить с тобой я больше не смогу.

– Нет, Сашка, погоди, какие наркотики, зачем?! – испуганно выпалил я.

– Я устал это терпеть.

– Боже мой, пожалуйста, прости меня! Я… я безумно перед тобой виноват!

– Не пори ерунды, – даже находясь при смерти, друг не переставал командовать, пускай и вовсе не командным голосом. – Успокойся. От тебя тут ничего не зависит.

– Именно от меня вчера всё и зависело! Долго объяснять. В любом случае я постараюсь исправить свою ошибку! Ты можешь попросить врачей не тревожить тебя в ближайшее время? Просто я сейчас начну работать с твоей аурой, и тебе, скорее всего, сильно захочется спать.

– Спать? Это что-то из области фантастики, – сдавленно простонал Саша. – Я всю ночь глаз не смыкал, мне больно даже дышать.

– Если вдруг через двадцать минут не уснёшь, – я твёрдо стоял на своём, – то перезвони мне, договорились? Я сам тебя тревожить не буду, чтобы случайно не разбудить.

– Ну хорошо, – он сдался. Его голос звучал глухо, будто бы у него заложило нос. – Давай попробуем.

Чёрные цветы, которые росли на его теле, отцвели. Теперь на их месте появились круглые красные ягоды – сочные, налившиеся болью. Срывая их с жёстких стеблей, я пачкал свои астральные руки ядовитым соком, но даже нестерпимое жжение, пробирающее до самых костей, не могло отговорить меня от сбора урожая.

Я провёл целых два часа в состоянии транса, тщательно выправляя энергетику друга, хотя сам он уже давно глубоко уснул. Когда последнее алое пятно боли было уничтожено, я, не прерываясь, хотел было приступить к устранению первопричины его болезни – к снятию приворота – но в этот момент меня вдруг потревожил дверной звонок. От неожиданного резкого звука я вздрогнул и выпал из медитации, вынужденно переключившись на реальность. Незваный гость тем временем ещё несколько раз продолжительно нажал на кнопку звонка, а потом для верности постучал по двери ногой. Вскочив, я поспешил в коридор. Негоже заставлять своего духовного учителя долго ждать – а в том, что это был именно Карл, я даже не сомневался.

– Одумайся, – коротко заявил мне байкер прямо с порога. Оправдываться или притворяться непонимающим я не стал.

– С какой стати?! – вместо этого воскликнул я возмущённо. – Я обязан ему помочь! Ты что не понимаешь?! Он умирает!!!

– Прекрасно понимаю. Именно поэтому я здесь.

– Почему я не могу снять с него эту магию?! – я шагнул назад, пропуская учителя в квартиру.

– Можешь, – спокойно ответил тот. – Только что ты потом будешь с ней делать? Обычно порчи и привороты, особенно если они посмертные, себе на память не оставляют, а возвращают тому, кто их навёл. Ты уверен, что хочешь подвергнуть Марианну такому удару?

– С ума сошёл?! Конечно нет!!! Подожди, что же это получается… Кто-то из них двоих теперь обязательно должен пострадать? Ты шутишь что ли?!