Девушка же, увлечённая своими переживаниями, совсем меня не замечала. Да и звукоизоляция здесь действительно была настолько хорошая, что даже я сам не слышал своих шагов. Негромко, чтобы не напугать её, я проговорил:

– Мариш, – мой голос звучал на удивление оптимистично, – ты уж определись, кто ты – царевна-лягушка или царевна Несмеяна.

Она подняла удивлённое лицо и уставилась на меня как на привидение. Несколько секунд висела тишина, но потом рыдания возобновились:

– Вот зачем он притащил меня сюда?!.. – воскликнула она сквозь слёзы. – Худшего места не подобрать! Ты даже не представляешь, каково мне сидеть тут и видеть все эти отвратительные сцены. Как он развлекается с другой женщиной!.. Какой же м#дак!..

– Кто знает, стал бы он изменять тебе, если бы не тот приворот, – осторожно подметил я, садясь рядом с ней на пол.

– Если бы не приворот, он изменял бы мне в десять раз чаще! – взвизгнула она, сердито на меня посмотрев, а потом продолжила сокрушаться. – Боже, в каком месте были мои глаза, когда я решила выйти замуж за этого бл#дуна! Да ещё и ребёнка ему родила зачем-то! Испортила своё здоровье, нервы, тело!.. И где благодарность за всё, что я для него сделала?! Вот это… это благодарность?! Сначала наставить мне рога, а потом запереть меня здесь как последнюю скотину?!

– Поверь, Алексу сейчас тоже несладко, – я попытался воззвать к её здравому смыслу, но по злым искрам в почерневших глазах понял, что это пока не уместно. – Ну, ладно. Давай-ка лучше с тобой успокаиваться. Что было, то прошло, верно? Иди ко мне.

Она всё же добилась своего, я её обнял. Правда, легче ей от этого не стало – почувствовав мои прикосновения, Марианна издала душераздирающий вой и, сжав руки в кулаки, принялась со всей силы бить меня по груди, при этом продолжая сдавленно материться. Я снова подумал, что, наверное, со мной что-то не в порядке, потому что единственным желанием, которое у меня на тот момент возникло, было желание её поцеловать. Придержав девушку за подбородок, я склонился к рассерженному лицу и коснулся своими губами её поджатых, изогнутых губ, с которых непрерывно слетали грубые ругательства.

По залу, наконец, разлилось безмолвие, лишь изредка нарушаемое нашими тихими стонами. Её кулаки разжались, руки расслабились, и она обняла меня ими, прижимаясь ко мне всем телом. Я, словно в бурлящий вулкан, окунулся в её огненную ауру и теперь медленно растворялся в этой обжигающей лаве, чувствуя, как вся твёрдость моей воли плавится под натиском экстремально-высоких температур.

– Часто у тебя такое? – мои пальцы ласково и очень бережно стирают с её лица следы косметики.

– Если не принимать лекарств, то почти каждый день. Да что там день, я даже ночью могу внезапно проснуться от приступа, если сразу не выйти в астрал. Макс, – её голос дрожит, – это так страшно! Только отделившись от тела, я могу стать самой собой, но стоит мне вернуться обратно, и я снова превращаюсь в беспомощную заложницу своей болезни. Ты думаешь, я не понимаю, что веду себя ужасно? В такие моменты, как сейчас, я прекрасно это понимаю, и мне не хочется жить!..

Я отодвигаю от её лица выбившуюся из причёски прядь волос и касаюсь пальцами бледной щеки. На секунду замираю так и закрываю глаза от этого невыразимого удовольствия – чувствовать тепло её кожи. Аккуратно гладя девушку по голове – очень нежно, почти не осязаемо – я по-прежнему с трудом верю, что наконец-то могу дотрагиваться до неё в реальности. Я готов успокаивать её столько, сколько потребуется, хоть целую вечность напролёт.

– Никогда больше не говори так! – запоздало возражаю я и, приблизившись губами к её уху, шепчу. – Ты мне нужна, слышишь? И твоя душа, и твоё тело. Оно не больно, оно просто истосковалось по любви. И я готов тебе её дать. Посмотри, я весь переполнен ей, она льётся через край. Просто протяни руку и возьми.


– Нет, я вовсе не это имел в виду!..