Заворожённо наблюдая за моими действиями, Танечка молчала – только поедала меня широко раскрытыми синими глазами и мечтательно закусывала губу. Вопреки ожиданиям девушки, я не догадался даже поцеловать её на прощание. Просто посадил на такси до офиса, а сам отправился за Алексом.

* * *

Жаркие бразильские страсти, бушевавшие в то утро у Саши дома, окончательно помогли мне спуститься с небес на землю. Из раскрытых окон двухэтажного коттеджа до меня ещё издалека донеслись рассерженные женские крики. А когда я подъехал ближе, мне пришлось поднять стёкла, чтобы спасти себя от оглушения. Боже, – подумал я тогда, – как хорошо, что я не женат!

Уверен, весь посёлок слышал, как орала эта баба. Назвать мадам Коршунову по-другому у меня на тот момент не повернулся бы язык – душераздирающие, истерические вопли едва ли могли охарактеризовать её с лучшей стороны. Сплошные оскорбления и ругательства: «Ты… ты… ты…», – это единственное, что я могу процитировать, все остальные слова были крайне нецензурными. Теперь понятно, кто научил Алекса так плотно материться.

Мне стало противно, я поёжился. Конечно же, я сразу вспомнил о Марине – о том, как деликатно и тихо она плакала на моём плече – и мне непреодолимо захотелось обратно в астрал. Я снова подметил про себя, что сны во многом гораздо приятнее и осознаннее этой агрессивной, тяжёлой реальности с бешеными, вовсе не женственными женщинами.

Кстати, а вот Сашу мне на этот раз не в чем было упрекнуть, друг вёл себя на удивление ласково. Я слышал его неудачные попытки вставить в монолог супруги несколько нежных фраз, начинающихся с «Милая…», «Дорогая…», «Любимая…». Наконец, сдавшись, он проговорил что-то вроде:

– Радость моя, мне надо мчаться на работу. Сегодня я вернусь пораньше, и мы обязательно всё обсудим! Ну, дай я тебя поцелую!.. Побежал!

Нет ничего удивительного в том, что, садясь ко мне в машину, он был бледен как полотно. Да она его в могилу сведёт, – посетовал я и тут же подсунул ему конфетку, валявшуюся в бардачке. Алекс без слов закусил её зубами и, закрыв за собой дверцу, облегчённо выдохнул.

– За что она на тебя так взъелась? У неё ПМС?

– Нет, хуже.

– Что может быть хуже?

– Она нашла мою переписку с Алиской. Зараза, говорил этой дуре – не пиши мне по вечерам, но та как специально строчит…

– А что там, в переписке?

– Как что, интимные подробности нашей тайной жизни, конечно. Вернее, уже не тайной.

Я посмотрел на него с сожалением, не зная, что сказать. Вообще-то я не раз его предупреждал, что всё тайное в итоге неизбежно становится явным, и сейчас я тоже вспомнил эту всем известную прописную истину, но озвучивать её заново не стал. Теперь, когда всё уже случилось, нужно было как-то поддержать товарища, а не добивать его нравоучениями. В любом случае ведь уже ничего не изменишь.

– Да, дела… – я постарался не выдать голосом своих эмоций. – И что теперь?

– Орёт, что подаст на развод, – хрипло проговорил Алекс. – Надеюсь, что сейчас перебесится и успокоится. Закажу ей сегодня цветов, подарков каких-нибудь – глядишь, остынет. Разводиться нам ни в коем случае нельзя.

– Да, у вас же ребёнок.

– Жеребёнок, – хмуро исказил Саша мои слова. – Нет, не в этом дело.

– Скажи… – неуверенно начал я, – а ты вообще… Ты любишь её?

Товарищ затравленно взглянул на меня. Я видел, что ему неприятен был мой допрос, и всё же он нашёл в себе силы выйти на откровенный разговор:

– Рано или поздно по-любому пришлось бы тебе это поведать. К тому же, сейчас мне и правда нужно кому-то высказаться, иначе я сойду с ума. Только, пожалуйста, давай уедем отсюда поскорее! Ещё не хватало, чтобы она выбежала за мной вслед, мне и так перед тобой ужасно стыдно.

В этот момент, словно подтверждая его опасения, щёлкнул замок передней двери коттеджа. Испугавшись, что сейчас воочию столкнусь с этой фурией-домохозяйкой, я, не оглядываясь, вжал газ. «Пежо», взвизгнув резиной, пулей унёсся прочь, подальше от дома Коршуновых.

Удирая, в боковом зеркале я увидел, как через глухой металлический забор перелетел высоко подброшенный Сашин мобильник – между прочим, огромный смартфон последней модели – и шлёпнулся позади нас на проезжую часть. Даже если бы он меня попросил, клянусь, я бы не стал останавливаться. Телефон скорее всего погиб, а мы, в отличие от него, ещё могли спастись. Стрелка спидометра подпрыгнула ещё на несколько делений вверх.

– Знаешь, – сказал я, выруливая с просёлочной дороги на шоссе, – это так странно…

– Что именно?

– Я почему-то не вижу ни твою ауру, ни её, хотя по идее её аура должна была быть ярко-красной и широкой. Энергетику злящихся людей видно даже через стены, да и вообще, она заметна на большом расстоянии.

Я ожидал, что Алекс снова огрызнётся в ответ на байки о нефизическом, но сегодня он отнёсся к моим речам на удивление благосклонно. Он даже не покрутил пальцем у виска, вместо этого на полном серьёзе переспросил:

– Что вообще такое эта твоя аура? Это душа?

– Ну, что-то вроде того.

– А вдруг у меня её нет?

– Как это нет?

– Может я уже давно продал её в обмен на все свои достижения.

Такого я от него услышать никак не ожидал, поэтому удивился и прервался, а Алекс тем временем продолжал:

– Понимаешь, иногда мне кажется, что я вообще не живу. Просто существую, от работы до работы. Ты себе не представляешь, как я ненавижу этот бизнес! Но бросить его не могу, потому что вбухал туда много сил, и теперь жалко отступать. Я продажный человек, Макс, до самых костей. Казалось бы, я делал всё это для себя, но в итоге я пуст, у меня ничего нет. Ничего, даже ауры.

– Почему ничего, а семья?

– Ага, особенно семья… Чёрт меня дёрнул на этот брак! Каждый день видеть опостылевшую женщину. Ещё и больную истеричку к тому же.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь.

Нет, он не преувеличивает, – услужливо подсказал мне мой внутренний голос. – Это он ещё смягчил. Больная – не то слово.

– И всё же, ты любишь её? – я повторил свой вопрос. – Или любил когда-то?

– Нет, никогда. Поначалу хотя бы трахаться было прикольно, а с тех пор, как она родила, даже этого уже не хочется. Её, разумеется, кесарили – рожать самостоятельно таким идиоткам не дают, в итоге у неё отвратный шрам на животе, и кожа над ним провисла. Выглядит мерзко, я предлагал пластику, но она, дура, вопит, что я должен любить мать своего ребёнка любой. А как мне её полюбить, если тело потеряло форму, а до её души мне и вовсе никогда не было дела!..

– Зачем тогда ты женился?

– Я женился не на ней.

– Не понимаю. А на ком же, если не секрет?

У меня создалось впечатление, что Саша, как и я, начинает потихоньку трогаться умом, вот и несёт всякую околесицу. В доказательство моим догадкам в следующий миг он с отстранённой лёгкостью произнёс:

– Не секрет. Я женат на погонах.

– На каких ещё погонах?

– Такие, знаешь, со звёздочками… – видя на моём лице неприкрытый скептицизм (я уже тянулся к сотовому, чтобы вызвать ему неотложку), он поспешно пояснил. – Речь о погонах её отца. Он генерал.

– Вот оно как! – я выдохнул с каким-то своего рода облегчением. Вопреки моим самым страшным опасениям, с рассудком Алекса всё было в порядке. Ну, конечно, если можно назвать фиктивный брак здравомыслием.

В любом случае, его лаконичное признание многое лично для меня объяснило: и то, зачем он так быстро расписался – всего через пару месяцев после знакомства, и то, почему не позвал никого из друзей на свою свадьбу, и его категоричные отказы знакомить меня с женой. Значит, любовью там и правда не пахнет, по крайней мере с его стороны. Тогда для чего же он всё это затеял?..

– На самом деле, всё банально до неприличия, – словно прочитав мои мысли, ответил Саша. – Ты уверен, что хочешь об этом слушать? Это долгий разговор.

Посмотрев на плотную утреннюю пробку, простирающуюся вдаль насколько хватало взгляда, я пожал плечами:

– Мы в любом случае тут надолго. Так что не торопись, рассказывай.

– Окей. Мы познакомились четыре года назад в отделении полиции.

– Где?!

– Макс, если ты хочешь дослушать эту историю до конца, будь добр, не перебивай. Мне и так тяжело говорить.

– Прости.

– Она закончила университет МВД и работала следователем. Как её только туда взяли – я не знаю, потому что она уже тогда была клиентом психиатра. После болезненного расставания с парнем несколько месяцев лечилась в дурке. Депрессия, анорексия, истерические срывы и прочий бред. Конечно, мне сразу стоило насторожиться, но я подумал – мало ли, девчонка молодая, доверчивая. Ну потрепали ей нервы, не выдержала, с кем не бывает…

Глава 10. Чёрная полоса

Её отец – Константин Михайлович, генерал внутренних войск – во что бы то ни стало хотел наладить положение дел на личном фронте своей единственной дочери. Причём так, чтобы сразу на всю жизнь. Поначалу у него ничего не получалось, а потом под его горячую генеральскую руку попался я. Да ещё как попался – практически без надежды на спасение.

В то время я активно занимался развитием компании, вкладывал в неё все имеющиеся у меня силы. Понимая, что честным трудом в наш век много не заработаешь, я прибегал к различным тёмным махинациям. Сначала это было мелкое хулиганство, но постепенно аппетиты росли, а с ними и масштабы мошенничества. Знаю, ты меня сейчас упрекнёшь, я и сам себя корю каждый божий день. Если бы мне представился шанс вернуться в прошлое и пообщаться с двадцатипятилетним самим собой, я бы посоветовал ему не лезть в те грязные делишки. Однако в тот момент старших советчиков рядом не оказалось. Кто знает, если бы мой отец не умер, когда мне было всего десять, может, он успел бы передать сыну хоть немного своей мудрости. Увы, не срослось. Поэтому таким я и остался – инфантильным придурком, мыслящим как школьник. Мною двигала жажда наживы – как осёл, которому показали морковку, я ничего не замечал дальше собственного носа.