Мэри Пирс - Усадьба

– Наверно, ты права и он сможет тебе понравиться. Ты его не будешь слишком часто видеть, потому что у нас будут свои комнаты, и мы постараемся в основном находиться там.

– Мы будем жить вместе со слугами? – спросил Дик.

– Нет, у вас будут ваши старые спальни рядом с комнатой для занятий, а у меня будет спальня напротив. У нас также будет небольшая гостиная, которой будем пользоваться только мы.

– Мама, так сказал мистер Кокс?

– Да, именно так.

– Ну-у-у, – удивленно протянул Дик, – мне кажется, что он делает тебе приличное предложение.

Он немного подумал, потом добавил:

– Мама, если ты не против, я хотел бы наедине поговорить с Сюзанной.

– Конечно, вы все должны обсудить.

Наверху в спальне Дика дети сидели на краешке кровати.

– Сюзанна, скажи мне честно, что ты думаешь?

– Не знаю, я все время думаю о папе. Мне кажется, что ему не понравилось бы, что мы возвращаемся в Рейлз.

– Тогда ему не следовало уезжать от нас! – резко возразил Дик. – Он удрал из дома потихоньку, а мы должны сами выкручиваться. Он даже забрал с собой все деньги, и у нас осталось лишь несколько шиллингов, которые были у матери в кошельке. Ты только подумай, каково ей остаться одной с нами после всего, что случилось!

– Я понимаю, – согласилась Сюзанна. – Я никогда не забуду лица мамы, когда мы вернулись с покупками, и она увидела записку отца на столе.

– Мне кажется, что после того, что он сделал, мы не должны думать о том, что он одобрил бы, а что – нет. Мы сейчас должны думать только о маме. Она хочет сделать лучше для нас, а мы должны стараться делать лучше для нее. Я понял, что ей хочется принять предложение мистера Кокса.

– Ты так думаешь?

– Я в этом совершенно уверен.

– Тогда нам нужно сказать, что и мы хотим того же.

– Я понимаю, нам будет тяжело вернуться туда как посторонним людям… Практически жить из милости… Но придется привыкнуть к этому. Что бы там ни было, мы должны постараться все выдержать.

– Если мама хочет этого, мне кажется, что я все выдержку. Я все сделаю ради мамы.

– Конечно, и я тоже. Если мы вынесли жизнь здесь…

– Дик, ты только представь себе! Вернуться в Рейлз! Даже если он уже не принадлежит нам…

– Я понимаю, понимаю, – повторял Дик. – Ты только не волнуйся.

– Я не расстраиваюсь, правда. Посмотри на меня, я абсолютно спокойна.

– Вот и постарайся оставаться такой, иначе мама тоже расстроится. Пошли вниз и скажем ей, что это – шикарное предложение.

Через несколько дней, туманным октябрьским утром, за ними приехал в карете Шерард и отвез в Рейлз. Днем должны были доставить их вещи и мебель.

По дороге они почти не разговаривали. Но когда въехали в главные ворота Ньютон-Рейлз и поехали по парку, то совсем притихли. Кэтрин сидела между детьми и видела, что они волнуются так же сильно, как и она. Сюзанна прижалась к матери и схватила руками ее руку. Через некоторое время Дик сделал то же самое. Они проехали еще пару сотен ярдов, плавно повернули и вдали показался дом.

Шерард, не поворачиваясь, заметил:

– Вот он, дом… Он не изменился, правда, мэм?

– Нет, он не меняется, – согласилась с ним Кэтрин. Каменные стены, почти скрытые зарослями плюща, который только начал менять окраску листьев. Ломаный силуэт крыши и длинные печные трубы. Темно отсвечивающие окна, еще не позолоченные солнцем. Их волновало все – дом, парк, сад, знакомый с младенчества пейзаж.

– Мистер Кокс дома? – спросила Кэтрин.

– Нет, мэм. У него дела в Калверстоне. Он вернется домой только после ленча.

Они проехали мимо восточного крыла дома, съехали под каменную арку и подъехали к конюшне. Там все вышли из кареты. Их уже ждала кухарка, одетая в свое лучшее платье, в накрахмаленном белоснежном переднике и наколке.

– Добро пожаловать домой, миссис Ярт, – официально приветствовала она свою бывшую хозяйку. – Мисс Сюзанна, мастер Дик.

Но когда дети подошли к ней, она раскрыла им объятья.

– Ну, ну! – повторяла старая женщина.

Кэтрин посмотрела на нее и увидела, что глаза ее были полны слез.

Они отсутствовали дома только три месяца, но Дику и Сюзанне казалось, что прошли столетия. И поэтому они были удивлены, что вокруг все так мало изменилось. Кругом стояла прежняя мебель, все оставалось на своих местах. Дубовый стол в большом главном зале и на нем – зеленая стеклянная ваза. В ней стояли белые и желтые маргаритки. Старый диван у камина. На полу – старые ковры… Самым большим счастьем было снова увидеть спаниелей – Снага и Квинса, которые влетели из сада. Им разрешалось бегать по дому, как и раньше. В доме ничего не изменилось.

Но они вскоре обнаружили, что кое-какие изменения все-таки произошли. В большой гостиной стояли новые книжные полки с книгами… Шкаф со стеклянными дверцами, где хранились окаменелости, стоял у окна в библиотеке… Акварели и пастели висели на стене у лестницы… Конечно, прибавилось новых вещей. Но детям все равно казалось, что дом остался таким, каким они его покинули. Кухарка была согласна с ними.

– Мистер Кокс с самого начала сказал, что хотел, чтобы все осталось так, как было, когда ваша семья жила здесь. Он всегда вас так называет. Просто «семья». Никогда не называет по-другому.

Они замолчали и внимательно посмотрели на кухарку. Потом Дик немного резко сказал:

– Но теперь дом не принадлежит нашему семейству, и мы должны стараться вести себя соответствующе. Вы теперь не должны называть нас «мисс Сюзанна» и «мастер Дик». Я прав, мама?

– Мы все узнаем, – ответила ему Кэтрин. – Мне кажется, что все здесь быстро привыкнут к нашему новому положению и будут соответственно к нам относиться.

Пожилая женщина посмотрела на нее:

– Да, миссис Ярт, мы будем стараться.

После ленча, который они ели на кухне вместе с остальными слугами, дети пошли погулять в саду. Они взяли с собой собак. Кэтрин поднялась наверх распаковывать вещи.

Разложив вещи по полкам, она тоже вышла в сад. Туман немного рассеялся, и бледное солнце пыталось пробиться сквозь него. Кругом посветлело, но было довольно прохладно. Трава была мокрой, и Кэтрин старалась шагать по вымощенным дорожкам. Она бродила по саду без определенной цели.

Мартин вернулся после четырех часов и отправился ее искать. Он нашел ее в нижнем саду, стоящей у овального пруда и смотрящей на воду. На Кэтрин была шляпа с широкими полями. Она стояла совершенно спокойно, погруженная в свои мысли. Мартин, увидев выражение ее лица, хотел уйти. Ему стало неудобно. Но Кэтрин уже увидела его и пошла к нему навстречу. Мартин первый обратился к ней:

– Простите, что я не смог встретить вас, но у меня были дела в Калверстоне, и это заняло много времени.

Кэтрин улыбнулась:

– Я решила, что вы уехали специально, чтобы облегчить нам возвращение.

– Да, мне бы хотелось сделать все, что в моих силах.

– Мартин, вы очень добры, я и дети вам очень благодарны.

– Надеюсь, что вы довольны своими комнатами. Если вам что-то нужно, обязательно скажите.

– Там все есть, вы позаботились обо всем. Они отошли от пруда и пошли по тропинке.

– Дети бродят по парку. Дик хотел посмотреть ручей, а мне хотелось одной спокойно побродить по саду.

– В этом году все запоздало. Лето было плохим, и Джоб предрекает, что осень будет еще хуже.

– Будем надеяться, что он ошибается.

– Вы увидите, что мы здесь кое-что изменили, особенно в нижней части сада и парка.

– Да, вы построили второй мостик через ручей в нижнем саду и посадили огромные папоротники.

– Надеюсь, вас не раздражают изменения?

– Конечно нет, – ответила ему Кэтрин. Они продолжали некоторое время идти молча, потом она сказала ему: – Мартин, мне кажется, что нам нужно поговорить о моих обязанностях экономки.

– Все очень просто. Я хочу, чтобы вы вели дом, как это было в прошлом.

– Все равно нам нужно обсудить некоторые детали. Я не знаю ваш распорядок дня.

– Хорошо. Я завтракаю в семь, ленч в двенадцать и обед в половине седьмого. Но что-то может меняться в связи с моими делами. Что касается вас, то вам, по-моему, лучше устроиться так, чтобы было удобно вам и вашим детям.

– Спасибо. Но организовать все нужно так, чтобы мы не нарушали ваш покой.

– Меня это не волнует.

– Вас, может, и не волнует, но меня волнует. Дик и Сюзанна еще маленькие. Я поговорила с ними серьезно и предупредила, что теперь они не могут относиться к Рейлз как к своему родному дому. Но пока я стояла и размышляла у пруда, я поняла, что и мне нужно будет последить за собой. Боюсь, что я воспринимаю все так, как будто я вернулась домой.

Мартин повернулся и посмотрел на нее.

– Что касается меня… – начал он, но потом остановился. Видимо, что-то не дало ему возможности продолжать.

Он хотел ей сказать, что она и ее дети могут считать дом, как прежде, своим. Что он хочет этого. Но он понял, что если скажет это, то лишь подчеркнет, что теперь это не их дом. Что бы он ни говорил, изменить ничего уже нельзя. И у них не уменьшится боль потери.

Просто нужно было время, чтобы она привыкла. Он надеялся, что жизнь здесь избавит ее от волнений и беспокойства, особенно в смысле денег.

– Что вы собирались сказать? – спросила его Кэтрин.

– Совершенно неуклюжую фразу, которую лучше не говорить.

– Тогда вернемся к практическим вопросам. Например, выбор блюд? Что вы предпочитаете?

– Это дело кухарки, исключая те случаи, когда у меня будут обедать друзья. Тогда мы сможем обсудить все заранее. Вы будете отвечать за закупку продуктов и сами будете договариваться с поставщиками. Кроме того, на вас возлагается обязанность вести записи расходов по дому. Кухарка отказалась делать это, и я буду рад возложить на вас эту обязанность.