Коналл бросил на брата раздраженный взгляд, заставив его замолчать.

— Итак, Шона, что заставило вас притвориться, что это вы были причиной ночного инцидента?

— У меня не было выхода. Нам нужно было срочно успокоить Эрика, но тут вы ворвались в комнату, и мне пришлось что‑то придумать.

Стюарт повернулся к брату:

— Ты прошлой ночью ворвался к ним в комнату. Ах ты хитрец.

— Стюарт, пожалуйста. Шона, я сделал вас доверенным лицом. Это значит, что вы должны быть со мной всегда исключительно честны во всем. Особенно в том, что касается моего сына.

— Вашему сыну не грозила опасность.

— Это решать не вам. Я рассчитываю, что меня будут информировать обо всем, что происходит в моем доме.

— Все дети плачут. Не стоит из‑за этого расстраиваться.

— Расстраиваться? Он заходился от плача, разбуженный полуночными воплями вашей сестры!

Стюарт повернулся к Шоне:

— Уиллоу кричала? А что ее испугало?

— Обычный ночной кошмар. Такое изредка бывает. Время от времени. Хоть она очень старается вычеркнуть из памяти тот день, воспоминания порой всплывают во сне. А сейчас это произошло, потому что Эрик вчера напомнил ей нашего брата Кэмрана…

Коналл опустил голову.

— Я очень сочувствую тому, что вам пришлось перенести. Но не могу позволить, чтобы мой сын испытывал пагубное влияние последствий того эпизода.

Пагубное влияние. Эти слова жалом вонзились ей в сердце, и Шону охватило негодование, подобное тому, которое она испытала, когда какой‑то незнакомец бросил ей в лицо слово «слейтер». Но, сама того не ожидая, Шона промолчала. Она еще не сделала того, что должна была сделать. Спасти Уиллоу от увольнения. В доме не было лучше работы, чем ухаживать за сыном хозяина. Если Уиллоу пошлют трудиться в поле, неизвестно, что с ней может случиться.

Коналл почесал лоб.

— Боюсь, мне придется подыскать для Уиллоу другое занятие.

— Вы не должны этого делать. — Шона подлетела к столу. — Она так хорошо обращается с вашим сынишкой. Ей нравится с ним нянчиться. За ней Эрик как за каменной стеной. Вам и вправду не о чем беспокоиться. У нее больше не будет ночных кошмаров. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

— Я не могу этого допустить.

— Пожалуйста, не отсылайте ее на другую работу. Ей очень нравится присматривать за Эриком, и она благодарна вам за доверие в столь важном деле. Вам во всей округе не найти другой такой няньки. Более того, — добавила Шона, тщательно взвешивая слова, — я тоже буду вам благодарна.

Значение ее слов не осталось незамеченным. Глаза Коналла вспыхнули на миг сладострастным огнем, но он тут же вернулся к обсуждаемой теме:

— Я подумаю.

— Спасибо. — Шона судорожно сглотнула. — Милорд.

Почтенное обращение заставило его вскинуть брови. Шона надеялась, что умиротворила его и что теперь он не уволит Уиллоу. Чтобы не сказать ему что‑нибудь лишнее, что могло повлиять на его решение, Шона направилась к двери.

— Я еще не закончил.

Властные нотки в его голосе остановили Шону, и она снова повернулась к нему лицом.

Коналл откинулся на стуле.

— Мы еще не обсудили вашу ложь.

Лицо Шоны обожгло жаром. Только тут она поняла, что не только Уиллоу нуждалась в защите.

Не в состоянии больше довольствоваться ролью пассивного наблюдателя, Стюарт решил вмешаться в их разговор. С важным видом сложив руки на груди, он уставился на Шону, как судья, и прищелкнул языком.

— Это действительно очень серьезно. От вора можно закрыть дверь, как говорится в пословице, но от лжеца не закроешься. Боюсь, нам придется жестоко вас наказать.

— Стюарт…

Стюарт повелительно приподнял брови:

— Коналл, я советую прописать ей с полдюжины ударов тростью, перегнув через стол. А я посмотрю.

— Что? — Шона в ужасе уставилась на Коналла.

— Я не стану этого делать. — Губы Коналла сложились в недовольную гримасу.

— Хорошо, тогда это сделаю я.

Глаза Коналла округлились.

— Ты тоже не станешь этого делать. У моего брата своеобразное мышление. Иди завтракать, Стюарт. Я хочу поговорить с Шоной наедине.

Лицо Стюарта приняло лукавое выражение.

— Преподашь частный урок, да? Очень хорошо. Все же думаю, — обратился он к Шоне, — что под моим наблюдением вам было бы надежнее, чем под его.

С этими словами он закрыл за собой дверь.

Коналл облокотился о стол.

— Прошу прощения за Стюарта. Его сделали таким невоздержанные возлияния, безотказные женщины и отсутствие ответственности.

— Сожалею, — заметила Шона.

— Я тоже.

— Что солгала вам. Мне не следовало так поступать. Но я сделала это, чтобы защитить Уиллоу.

Он взял ее руку в свою:

— У тебя и в мыслях не должно быть, что от меня может исходить какая‑то опасность. Надеюсь, ты это знаешь.

Губы Шоны тронула улыбка.

— Начинаю сознавать.

Его голубые глаза слегка потеплели.

— Вот и славно.

Он улыбнулся одними уголками губ. Его выразительное лицо гипнотизировало Шону. Мягкая сторона его характера скрывалась за жесткой поверхностью, и чем больше времени она с ним проводила, тем чаще эта мягкая сторона приоткрывалась. Как же было приятно находиться в обществе этого красивого, принципиального и умеющего прощать мужчины.

— Кстати о защите, тебе это никогда не понадобится. — Он потянул за кожаный ремешок у нее на поясе, на котором висел зачехленный нож. — Сними его.

— Но… — Как башмаки или сорочка, этот кинжал был неотъемлемым предметом ее одежды, который она никогда не забывала надеть. Шоне не хотелось продолжать разочаровывать Коналла, как и не хотелось расставаться с ножом. — Я не могу без него.

— Боюсь, я вынужден настаивать. У меня отвращение к оружию. Его назначение — убивать или калечить. Как врач я не выношу того, для чего оно предназначено. Кроме того, я не хочу, чтобы эта вещь находилась в одной комнате с моим сыном.

Нехотя Шона расстегнула застежку кожаного ремешка и протянула кинжал Коналлу. Он убрал нож в резную деревянную шкатулку, стоявшую у него на столе.

— Благодарю, — произнес Коналл. — Теперь сможешь поверить, что находишься под моей защитой?

— Попробую.

— Хорошо, — начал он, меняя направление беседы, — прежде чем снова отправишься объезжать фермы с инспекцией, тебе придется выполнить еще одно поручение. — Коналл подошел к одной из полок и достал ящик из полированного дерева, который вложил Шоне в протянутые руки. Под его тяжестью Шона едва не перегнулась пополам.

— Насколько я понимаю, это арендные расписки, собранные за пять сотен лет. Я хочу, чтобы ты систематизировала их и внесла в главную бухгалтерскую книгу. Вот, — добавил он, опуская на ящик еще и толстый бухгалтерский фолиант. — Это была наиболее скучная часть моей работы, но теперь с этим покончено.

— Почему? — справилась Шона, пытаясь удержать книгу, чтобы не соскользнула на пол.

— Потому что я только что сделал это наиболее скучной частью твоей работы.

Шона скрипнула зубами, осознав, что он не намерен оставлять ее проступок безнаказанным. Она поставила ящик на стол, пока тот не выпал из ее рук.

Коналл направился к двери.

— Я распоряжусь, чтобы тебе прислали завтрак. И обед, осмелюсь сказать. К ужину рассчитываю получить бухгалтерскую книгу со всеми внесенными записями.

Вдогонку ему в спину вонзился кинжал ее взгляда.

— И, Шона? — произнес Коналл из дверей.

— Да? — отозвалась она, придав своему облику как можно больше величественности.

Он опустил голову, и она прочла в его глазах предостережение.

— Солжешь мне еще раз — я воспользуюсь советом Стюарта.


Глава 9


Лето входило в пору пышного расцвета.

Невозделанные поля пестрели цветами, наполняя их ароматом. В мерцающей листве на деревьях порхали стайки птиц. Земля, как и птицы, в это время года оживала.

Воскресенье было особым днем. В этот день в имении никто не работал. Время после службы в церкви посвящали незамысловатой еде и отдыху. После обеда Шона и Уиллоу гуляли с Эриком в поле по ковру густой изумрудной травы. Мальчик держал их за руки, и они качали его, как на качелях. Отчего он заливался счастливым смехом. Коналл нес корзину для пикника.

На вершине холма они нашли солнечное, теплое местечко, и Коналл расстелил на земле одеяло. В густой траве летали крошечные бабочки, не больше ногтя величиной. И Эрик зачарованно следил за их полетом, Шона тем временем раскладывала на тарелки хлеб, сыр и фрукты.

Вчетвером они от души поели. Удовлетворив аппетит, Шона улеглась на бок, как насытившаяся газелью львица, Эрик пристроился рядом на коленях, и Шона кормила его голубикой.

— Посмотри туда, Эрик, — сказала она, указывая на небо. — Видишь то облачко? Оно похоже на маленького кролика.

— На кролика, — повторил малыш, глядя в небо.

Коналл устремил взгляд в небо.

— Я его не вижу.

— Вон там… прямо перед солнцем.

Он поднял руку, чтобы солнце не слепило глаза.

— Это мышь, — возразил он, бросая себе в рот кусочек сыра.

— Странно, — произнесла Шона, удивленно посмотрев на него. — На глупца вы вроде не похожи.

— Шона! — воскликнула Уиллоу, укоризненно шлепнув ее по ноге.

Коналл бросил на Шону сардонический взгляд:

— Может, ты все же обуздаешь свою натуру и станешь для разнообразия вежливой. Хотя бы на один день. Не хочу заставлять тебя перенапрягаться.

Она озорно улыбнулась.

— Очень хорошо. Ради мальчика. — И снова посмотрела в небо. — О, уже все пропало. Оно слишком быстро двигалось. Знаете, наверно, с утра это облако‑кролик было в Англии, а до этого во Франции. Я бы хотела быть облаком, чтобы быстро осмотреть весь мир с высоты.