Карен Хокинс - Уроки соблазна

Он застонал, подхватил ее на руки и понес к кровати, его руки были всюду – на ее груди, на бедрах, скользили вверх и вниз. Он положил ее на кровать, не прерывая поцелуя и не отрывая от нее горячих губ, обхватил рукой ее лодыжку и медленно двинулся вверх по ноге.

Его пальцы прочертили горячую линию по внутренней стороне колена, оставляя тонкий огненный след до самого верха, пока его ладонь не легла на ее женское местечко. Она повернулась, чтобы ему было удобнее, и он нежно стал гладить ее.

Возбуждение Ника росло при виде лица Сары. Она светилась от страсти, ее глаза закрылись, а он дразнил ее, доводя до безумия. Боже, как она прекрасна! И вся принадлежит ему. Эта мысль была неожиданно эротичной, и его плоть стала еще более твердой.

У Сары болела спина, она прижималась к его руке и тихо стонала. Ник возбудился до потери себя. Ему хотелось войти в нее, почувствовать ее горячие ножны вокруг своей напряженной плоти. Он ласкал ее, проникая все глубже, вел все дальше.

Она задыхалась от желания: ее руки сжимали его плечи, и она вдруг сжала бедрами его руку.

– Ник, пожалуйста.

– Нет, – ответил он, его голос дрожал. Он раздвинул ее бедра и снова прижал ладонь к ее телу, его пальцы двигались все быстрее.

Пока он смотрел на Сару, его кровь кипела. Лоб покрылся потом, когда он ощутил волну наслаждения, охватившего ее, и она поднялась к пику блаженства под его пальцами.

Хрипло дыша, Ник зарылся лицом в ее волосы и крепко обнял, пытаясь сохранить самообладание.

Через мгновение Сара неуверенно шевельнулась, но Ник крепко обнимал ее.

– Не шевелись, – прошептал он, задыхаясь. – Еще рано.

Несколько долгих мгновений они лежали неподвижно, сплетясь ногами, обхватив друг друга. Наконец Ник издал последний прерывистый вздох, потом поднял голову и посмотрел Саре в глаза. Он видел остатки их страсти, той жажды, которая заставила ее так крепко сжимать его плечи.

Ник нежно обхватил ладонью лицо Сары и посмотрел ей в глаза.

– Видишь, дорогая? Хотя мы не позволяем себе наслаждаться, как вчера ночью, но можем дарить друг другу удовольствие иначе.

Дрожащая улыбка тронула ее губы.

– Но как же ты?

Он взял ее руку и поцеловал ладонь.

– Мы поговорим об этом в другой раз. А сейчас ты устала. – Он отпустил ее руку и опустил юбки на место. – Пойдем, я покажу отведенные тебе комнаты. Тетушка Делфи привезла сундук с твоей одеждой, тебе хватит, пока мы не пошлем за остальными вещами.

Стараясь не встречаться с ней взглядом, Ник проводил Сару в ее спальню. Он выбрал комнату на безопасном расстоянии по коридору. Хотя соседнее с его спальней помещение было предназначено служить убежищем для хозяйки дома, он не настолько доверял себе, чтобы подвергнуть себя искушению оказаться так близко от соблазна.

Для них обоих лучше, если им придется пересечь приличное расстояние по холодному коридору, чтобы добраться до комнат друг друга. Холод коридора, несомненно, остудит страсть, которая слишком легко вспыхивает между ними.

Уиггз уже побывал в спальне Сары, так что огонь пылал в камине, постель была приготовлена, покрывало откинуто, вещи распакованы. Миссис Киббл сидела и дремала у камина. Она вздрогнула и проснулась, как только Ник открыл дверь. С чувством облегчения Ник пожелал дамам спокойной ночи и вернулся в уединение собственной комнаты.

Там он стоял, глядя в камин, и удивлялся судьбе, которая заставила его жениться на такой женщине, как Сара. Он не позволит себе стать рабом желания, которое испытывал к ней, и не допустит ее в свое сердце. У них нет будущего.

Его отношения с Сарой ограничатся безопасными рамками настоящего, здесь и сейчас. Решив так, он бросил в камин еще одно полено и стал готовиться ко сну.

Утреннее солнце заливало пустые коридоры городского дома герцогини Лангтри. Неслышная, как пылинка, Делфи набросила на голову капюшон и бесшумно выскользнула из дома. Дверной засов открылся беззвучно.

Солнце лишь освещало холодный день, а не грело, но Делфи этого не замечала. С сильно бьющимся сердцем она зашагала прочь от дома и свернула за угол. Там она обхватила себя руками, защищаясь от холода, и стала ждать. Под пелериной на ней было надето красное платье со скандально глубоким вырезом, переливающееся, словно тысяча светлячков. Делфи содрогалась от собственной безрассудной смелости, но никогда еще она не чувствовала себя такой полной жизни.

Издалека донесся стук колес приближающегося экипажа. Подъехала карета с плотными занавесками, дверца ее распахнулась еще до полной остановки.

Все ее тело охватило жаром ожидания. Оглянувшись через плечо, Делфи забралась в карету. Она снова тронулась с места, не успела еще закрыться дверца, и вскоре ее окружил полумрак.

Большие, сильные руки обхватили ее плечи, приподняли и посадили на теплые мужские колени, словно она была не тяжелее перышка.

– Ах, моя маленькая Дельфиния, – прошептал хриплый голос с легким акцентом.

Делфи подняла к графу лицо и позволила поцеловать себя. Его рот дразнил и испытывал ее, доводя до безумия, вызывая невыразимое желание. Всегда так было – страсть, экстаз.

Тук.

Делфи подняла голову.

– Что это было?

– Не обращай внимания, моя малышка, – пробормотал Анри, его руки ласкали ее под платьем. Каждое прикосновение его пальцев было восхитительной пыткой. Анри прижал губы к ее уху.

– Ты соблазнительница, и я не могу удержаться.

Тук. Тук.

Делфи поглубже надвинула капюшон на голову, чтобы не слышать внушающего тревогу звука, но он все равно доносился до нее.

Тук. Тук. Тук.

– Миледи? – раздался тихий женский голос.

Делфи застонала.

– Ах, ma chere, – произнес Анри упавшим голосом. – Я должен идти.

– Но я не хочу, чтобы ты уходил, – воскликнула Делфи.

– Но я должен, – сказал он, приподнял пальцем ее подбородок и улыбнулся, глядя в глаза. – Но не бойся; я буду тебя ждать. Всегда.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее на прощание, и в этот момент Делфи проснулась.

Она была не в карете с Анри, одетая в скандальное красное платье и закутанная в отороченную мехом пелерину. Она лежала на собственной постели, с головой закутавшись в простыни, а горничная стучала в дверь. Делфи перекатилась на спину и сдернула с головы простыни. Сон был таким реальным, что она почти чувствовала прикосновение рта Анри к своим губам. Каждую ночь ей снилось одно и то же – как граф обнимает ее, прикасается к ней, страстно занимается с ней любовью.

Но все это было пустыми мечтами. Когда-то он проявил к ней большой интерес, и она думала, – нет, она надеялась, – что это может превратиться в нечто большее. Но его настоятельные требования встречаться тайно вызвали в ней такую дрожь неуверенности, что она прервала их отношения. Он сначала не поверил, потом обиделся, и все завершилось громкой ссорой, во время которой он наговорил ей всяких обидных слов, называл слабовольной, говорил, Что она боится жить.

Эти слова звучали в ее мозгу, пока она смотрела, как входит горничная с завтраком на подносе. Прошла уже почти неделя, с тех пор как Анри в последний раз говорил с ней, хотя давал ей знать каждым своим взглядом, что считает с ее стороны глупостью отказывать ему.

Делфи закрыла глаза и от всего сердца пожелала, чтобы у нее хватило мужества пойти навстречу его страсти, хотя трезвая сторона ее характера отвергала эту идею: она знала, что этот человек даже не был настоящим графом. И богатым он тоже не был, хоть и любил намекать на свое богатство. Он был самозванцем, и любые отношения между ними только причинят ей боль.

Горничная помешала дрова в камине и поставила поднос на столик рядом с ним, потом ушла. Делфи подождала, пока закрылась дверь, потом обняла подушку и дала волю слезам.

Вторая неделя пребывания Сары в Гиббертон-Холле прошла почти так же, как и первая. С утра до ночи она решала разнообразные хозяйственные проблемы – от состояния постельного белья до размещения нового письменного стола в утреннем кабинете. Сара была рада этому непрерывному потоку дел, так как она не давала ей думать о Нике – эти мысли начинали заполнять каждое мгновение ее бодрствования.

Хотя она никогда не призналась бы в этом, он ухитрялся удовлетворять ее новыми способами, но воздерживался от настоящего обладания. Верный своему слову, он показал ей, как доставить удовольствие и ему тоже. Ей все это ужасно нравилось. И все же чем дольше они воздерживались от самого соития, тем больше она его желала. Словно он не пускал к ней часть самого себя, нечто более драгоценное, чем физическая сторона любви.

У Сары было такое чувство, что их брак был сном, иллюзией, которая будет длиться только до тех пор, пока Нику она не надоест. И этот день настанет; она это знала. Это было в его глазах, в том, как он разговаривал с ней, словно каким-то непонятным образом напоминал, что не всегда будет рядом. Она старалась забыть эти тревожные замечания и отказывалась о них думать.

Она сосредоточилась на Гиббертон-Холле. Каждый дюйм этого дома очаровывал ее – от затейливой лепнины на потолке библиотеки до заново расчищенных дорожек в саду.

Сара вздохнула, прислонилась к каменной кладке, окружавшей небольшой прудик, и стянула под подбородком воротник пелерины. Ей было тревожно и одиноко, и с каждым днем настроение ее все больше портилось.

– Мечтаешь, где бы поставить фонтан? – Ник стоял в нескольких шагах от нее, в безупречном темно-синем фраке для верховой езды, засунув руки в карманы.

Ее сразу же захлестнула волна желания, которое росло с каждым днем; то, что он находится так близко и все же остается вне досягаемости, еще больше заставляло ее вожделеть его. Ей пришлось отвести взгляд, чтобы ее губы могли ответить:

– Я пыталась решить, вымостить дорожки розовым камнем или желтым.

Он подошел и остановился рядом, поцеловал ее в щеку и прошептал прямо в ухо, вызвав в ней дрожь: