Потом он развернул Каролину, подняв одну ее ногу и прижав ее к дивану своим телом. Она почувствовала, как его пальцы проникают в нее, но не так глубоко, как ей хотелось бы. Не до конца. Она выгнула спину, крича и дрожа от всепоглощающего желания. Ее ноги сжали его руку, и она почувствовала, как он ввел в нее еще один палец.

Да! Глубже! Сильнее! Больше!

Потом неожиданно что-то внутри нее взорвалось. Сладкая судорога пробежала по ее телу, и Каролина закричала. Она задрожала и, не удержавшись, упала с узкого дивана. К счастью, Джеффри успел подхватить ее – и они упали вдвоем. Она почти не понимала, что происходит, а когда пришла в себя, то обнаружила, что лежит в объятиях Джеффри на полу, касаясь его обнаженной кожи.

– Джеффри, – прошептала Каролина, но он остановил ее.

– Тихо. Отдохни, – сказал он, поцеловав ее в лоб.

Каролина покорно закрыла глаза, ощущая непривычную расслабленность во всем теле. И все же ей было недостаточно этого. И пока ее пальцы гладили грудь Джеффри, она начала анализировать то, что только что произошло.

– Думаю, теперь я понимаю, – сказала она.

– Хорошо, – ответил Джеффри.

Каролина услышала напряжение в его голосе, а его мышцы все так же отвечали на каждое ее прикосновение.

– Вот почему моя мать ушла. Она бросила все ради этого чувства.

– Да, – тихо сказал он.

Но несмотря на то что она чувствовала себя прекрасно, внутри Каролина ощущала пустоту, которая гулким эхом отдавалась в ее голове. Она заметила это лишь через время. Она лежала, счастливая и расслабленная, прижавшись к Джеффри, но что-то было не так.

Она попыталась обосновать это чувство с научной точки зрения, но ее мысли по-прежнему были вялыми и сонными. И Каролина неожиданно поняла, что страсть – это не бесконечные размышления. Страсть – это умение чувствовать.

А вместе с этим она поняла еще кое-что.

Джеффри. Джеффри не был таким же удовлетворенным, расслабленным и открытым, как она. В то время как Каролина обнажила перед ним все чувства, мысли и тело, он отстранился от нее. Вот почему сейчас он был таким напряженным. Вот почему назвал эти чувства мимолетными. Потому, что, хотя Джеффри помог ей ощутить блаженство, сам он не разделил его с Каролиной. Он возвел невидимую стену между ними.

Вспомнив о своих родителях, Каролина обнаружила сходство. Несмотря на то что мать обожала отца, он жил в собственном мире. В мире науки. В мире экспериментов. Он полностью замкнулся в себе. И когда ее родители испытывали это наслаждение, ее матери тоже казалось, что она одна.

Тетя Вин говорила, что ее мать была одинока. Глядя на Джеффри, Каролина понимала, что это, скорее всего, было правдой. Маме не с кем было поделиться чувствами, и она ушла. Как и Джеффри, который проводил жизнь в уединении, используя свою честь, отсутствие денег и долг перед семьей, чтобы держать других подальше от себя. Он сделал Каролине бесценный подарок, но отказался разделить его с ней, поэтому она не чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Она повернулась, пристально вглядываясь в его лицо.

– Джеффри, – начала она.

– Да?

Он по-прежнему был напряжен, и казалось, что между ними была пропасть, а ведь она лежала в его руках.

– Так и проходят все твои романы? Всегда?

Он помолчал, а потом кивнул.

– В целом, да.

Каролина знала, почему он замешкался. Но сейчас ее интересовало совершенно другое.

– Ты делишься чувствами с Луизой? Рассказываешь ей о том, что у тебя на душе?

Джеффри удивленно посмотрел на нее.

– Я не общался с ней уже очень давно.

– И здесь никто не бывал? Все эти годы ты не приводил в этот дом женщин?

Уголки его губ искривились в усмешке.

– Я привел сюда лишь тебя, Каролина. Последние годы я отдавал все свое время бухгалтерскому учету, скоту и шахтам.

Он легко поцеловал ее в лоб.

– Тебе приятно это слышать?

Она покачала головой, коснувшись его подбородка.

– Напротив, Джеффри. Мне от этого грустно. Это напоминает мне о матери.

Джеффри с удивлением взглянул на Каролину.

– Можешь быть уверена, я не сумасшедший, – пробормотал он.

Каролина постаралась не обращать внимания на обиду, всколыхнувшуюся в ее груди при этих словах.

– Может, моя мать тоже не была сумасшедшей, – сказала она.

Она приподнялась на одном локте, чтобы лучше видеть его.

– Однажды я видела ее. С ее цыганом. Они гуляли по полю вместе.

– Они смеялись и были счастливы?

Его слова были насквозь пропитаны цинизмом.

Каролина покачала головой, и ее волосы упали ему на плечо.

– Нет. По-моему, они обсуждали что-то серьезное. А может, и нет – я не знаю точно. Но я помню, как он смотрел на нее. Он слушал то, что она говорила, держа ее за руку и глядя ей прямо в глаза. И когда он сказал что-то, она замерла, уделяя все внимание его словам. Они были единым целым, но при этом были свободны.

Каролина на мгновение задумалась, подыскивая нужные слова.

– Я не знаю, как объяснить это, но я никогда не видела такой связи между другими. Мой отец, Гарри, даже тетя Вин – они говорят что-то, а потом спешат прочь. Даже когда мы садимся обедать, у меня появляется ощущение, что каждый из нас сидит за отдельным столом. Глядя на мою мать и ее…

Она нервно сглотнула и впервые нашла в себе силы сказать это вслух.

– Глядя на мою мать и ее любовника-цыгана, я знала, что когда они едят, то не чувствуют себя одинокими. Они всегда вместе. Даже когда расстояние отделяло их друг от друга, перед тем как она бросила нас, ее мысли были с ним.

Она перевела взгляд на Джеффри, гадая, понимает ли он, что она пытается сказать. То, что она увидела, поразило ее. В его глазах была тоска. Джеффри пожал плечами.

– Нет, я не думаю, что твоя мать была сумасшедшей. Если то, что ты говоришь, правда, то она была самым нормальным человеком в вашей семье, – прошептал он.

– Я тоже начинаю так думать, – кивнула Каролина.

Джеффри протянул руку, погладив ее по щеке, а потом рассеянно взял прядь ее волос и начал накручивать на палец.

– И ты думаешь, что я чувствую то же по отношению к тебе?

Каролина покачала головой, чувствуя, как слезы наворачиваются ей на глаза. Теперь она знала правду. Несмотря на то что она безумно любила Джеффри, он не был готов открыть ей душу. И до тех пор, пока он не научится делиться чувствами, пока не выберется из темницы собственной чести, он никогда не сможет полюбить кого-то.

И в этот момент Каролина приняла решение. Это не было мимолетной мыслью или желанием, основанном на страсти. До тех пор пока Джеффри будет цепляться за свою честь, используя ее для того, чтобы оградить себя от семьи, друзей и тех, кто, как она, любит его, он не сможет влюбиться. Ему не удастся выразить эти чувства и отдаться им без остатка.

Поэтому ей нужно постепенно переубедить Джеффри, заставить забыть о тех правилах, которые он себе навязал. Она не находила подходящих слов для этой задачи. Тем более слова легко игнорировать. Но вот действия…

Каролина взглянула на Джеффри, заметив, что он стиснул зубы, чтобы не выдать волнения. Она опустила глаза ниже, увидев выпуклость на его штанах и понимая, что это значит. Он по-прежнему хотел ее. Физически. Но сдерживался из-за глупых принципов.

Каролина слегка вздрогнула, понимая, на какой риск идет. Если она надавит на Джеффри и заставит его забыть о чести, то предаст его. Вместе с девственностью она может также потерять доверие любимого человека.

Но он стоил того, чтобы рискнуть. Ради Джеффри она пожертвует всем, даже невинностью.

Если бы только Каролине удалось хотя бы раз показать ему, как прекрасно делиться чувствами с другим человеком, позволить себе почувствовать то блаженство, которое она только что испытала, то, возможно, Джеффри научится любить. Конечно, Каролине хотелось бы, чтобы он полюбил ее, но даже если этого не случится…

Она сглотнула, заставляя себя закончить мысль. Даже если Джеффри не полюбит ее, то, по крайней мере, он сможет осчастливить какую-то другую девушку. Разве это не стоило того, чтобы пожертвовать всем? Даже девственностью?

– Ты что-то совсем затихла, – сказал Джеффри.

– Я думаю, – ответила она.

Он усмехнулся.

– О нет, только не это. Каждый раз, когда ты начинаешь думать, я в конце концов…

– Делаешь что-то такое, о чем потом жалеешь?

Джеффри улыбнулся и погладил ее по щеке. Он выглядел таким ранимым, каким Каролина не видела его прежде.

– Нет, – прошептал он.

Если у Каролины и оставались какие-то сомнения, то его ответ окончательно развеял их. Джеффри не сожалел о том, что потратил время, спасая ее, делясь с ней своим пониманием любви. Как же Каролина может сожалеть о том, что решилась показать ему то, чему научилась? Ответ был очевидным.

Приняв решение, она встала на колени.

– Каролина?

– Я хочу увидеть его, – сказала она, поглаживая его грудь.

– Что? – Джеффри схватил ее руку, прижав к своему животу.

Она взглянула прямо в его перепуганные глаза.

– Луиза сказала, что я могу делать такие вещи, которые не будут угрожать моей невинности.

Джеффри горько рассмеялся.

– Каролина, радость моя, даже у моей выдержки есть предел.

– Поверь мне. Закрой глаза. Я знаю, что делать, – ответила она, поцеловав Джеффри в напряженный подбородок.

Каролина придвинулась ближе к нему, и когда ее соски скользнули по груди Джеффри, огонь в ее груди вспыхнул с новой силой. На Джеффри, казалось, это подействовало даже эффективнее – все его тело напряглось, а рука, лежавшая на полу, коснулась ее. Он сопротивлялся. Каролина видела это по резким движениям, которыми он ласкал ее грудь. Он то сжимал ее, то внезапно отпускал. Все это время его глаза были закрыты, и он простонал ее имя.

– Я не хочу обесчестить тебя, – сказал Джеффри, прерывисто дыша.

– Я не чувствую себя обесчещенной. Ты не сможешь сделать этого, – нежно прошептала Каролина, осторожно освобождая руку от его хватки.