Сюзанна Энок - Уроки плохих манер

Толли повернулся в ее сторону, и девушка поспешно спряталась за спину маркиза. Если полковник поймал на себе ее взгляд, все в зале поймут, что она струсила. Сейчас для Терезы это было гораздо более важно, нежели обвинения в неблагопристойности. И все это означало лишь одно — она не сможет быть рядом с Толли.

— Не хотите прогуляться? — спросил Александр, переведя взгляд своих бледно-голубых глаз с полковника Джеймса на Терезу.

— О да! — девушка схватила его за руку. — С удовольствием.

Они быстро покинули танцевальный зал и вскоре оказались в тихой и уединенной библиотеке. Ну и как теперь уклониться от разговора о Толли?

Он сейчас так близко от нее и так далеко! Люди наверняка не станут оскорблять его в лицо, если обладают хоть толикой самосохранения, но пересуды за его спиной станут в десять раз оживленнее.

— Если не перестанете перемещаться из угла в угол, проделаете дыру в паркете и провалитесь в гостиную на первом этаже, — прервал затянувшееся молчание Александр.

Тереза даже не заметила, что расхаживает по библиотеке.

— Простите, — произнесла она, останавливаясь перед маркизом. — Боюсь, я немного рассеянна сегодня.

Монтроуз взял девушку за подбородок и приподнял ее лицо.

— Возможно, я смогу помочь. — С этими словами он наклонился и поцеловал Терезу. Прикосновение его мягких, теплых и умелых губ застало девушку врасплох. Маркиз медленно выпрямился и посмотрел на Терезу.

— Вам лучше? — спросил он.

— Перестаньте.

— Выходите за меня замуж, Тереза. Ответьте согласием, и через две недели станете маркизой.

Тереза заморгала. Как все просто. Еще несколько недель назад этого поцелуя и его слов было бы достаточно, чтобы ее убедить. Внезапно Тереза с болезненной ясностью осознала происходящее. Она не собирается выходить замуж за Александра Рейбла и становиться маркизой Монтроуз, потому что хочет быть женой Бартоломью Джеймса.

А маркиз по-прежнему стоял рядом и смотрел на нее. Он ждал ответа.

— Я уже сказала вам, Александр, — начала Тереза, — что еще не готова выйти замуж. — Ее голос задрожал. Но виной тому был вовсе не красивый мужчина, стоящий перед ней. Тереза испытывала трепет из-за совершенно другого человека, находящегося сейчас неподалеку в танцевальном зале.

— Хм. Вы не готовы выйти замуж вообще или только за меня?

— Разве вы не понимаете, что это одно и то же, Александр?

— Нет, это разные вещи. Я, без сомнения, брошусь на защиту вашего душевного равновесия, если вы отдадите предпочтение мне, но держать вас за руку, когда вы наберетесь смелости подойти к нему, я вряд ли стану.

— Александр…

— У вас есть неделя на то, чтобы справиться со своей одержимостью, Тесс. Если вы пожелаете, я более не стану вам докучать. Впрочем, это не должно составить для вас труда, ведь вы даже не захотели, чтобы кто-то увидел, как вы на него смотрите. — Маркиз почтительно склонил голову. — Увидимся во время вальса.

С этими словами он вышел из библиотеки.

Тереза посмотрела на закрывшуюся за маркизом дверь. Какие неприятные слова! И все же он прав. Заметив, что ее пальцы по-прежнему сжаты в кулаки, Тереза дошла до окна и вернулась обратно. Да, она была образцом добродетели и благопристойности. Но времена меняются.

Когда люди начали использовать ее… щепетильность против нее же самой? Неужели и все остальные, как и Монтроуз, заранее знали, что она ответит и как поступит, и в соответствии с этим строили какие-то планы? Нет, это уж чересчур.

— Черт побери! — выпалила Тереза и тут же зажала рот руками. Надо держать себя в руках. — Черт побери, — повторила она более твердо.

Нарушение приличия доставило ей какое-то странное удовлетворение. В конце концов, ей нравился мужчина с ужасными манерами, презирающий общепринятые нормы поведения, вступивший в нелегкую борьбу за сохранение собственной репутации. А другой ее поклонник только что назвал ее трусихой и предъявил ультиматум.

— Черт побери, — в третий раз произнесла Тереза, начиная понимать, почему некоторые мужчины так любят ругаться. Это было в общем-то не так уж плохо.

На глаза Терезе попалась подставка с разнообразными бутылками. Сколько раз она слышала, как спиртное называли эликсиром смелости? Конечно же, она может попробовать немного.

Девушка неуверенно потянула за замок, удерживающий бутылки в подставке. Это не составило никакого труда. Воровато оглянувшись через плечо и чувствуя, как по телу расплывается волна пьянящего возбуждения, Тереза взяла одну из резных бутылей, вынула из нее пробку и налила немного водки в стоящий рядом с подставкой стакан. И вновь с небес не последовало наказания и никто не вошел в библиотеку, чтобы остановить ее. Тереза подняла стакан, а затем, затаив дыхание, сделала большой глоток.

Огонь тотчас же обжег ее горло и ноздри, наполнил глаза слезами и заставил закашляться.

— Черт побери, — с трудом произнесла Тереза, а потом зажала пальцами нос и допила остальное. Напиток и в самом деле придал ей смелости.

Едва только Лакаби вкатил его кресло в танцевальный зал, Бартоломью заметил большую группу без умолку болтающих гостей, в центре которой была Тереза Уэллер.

Она была словно солнце, вокруг которого вращались более мелкие планеты. Но потом солнце спряталось за проклятой луной в лице маркиза Монтроуза в тот самый момент, как заметило Толли и его инвалидное кресло. А потом и вовсе ушло с маркизом из зала.

— Никто вроде и не смотрит в нашу сторону, — еле слышно заметил Стивен.

— Да смотрят, смотрят.

— Никто не подходит. Какого черта ты нацепил этот проклятый мундир?

— Он сделал меня тем, кем я являюсь сейчас.

Стивен наклонился над братом, и Бартоломью вдруг понял, что ему эта ситуация не нравится.

— Не стоит обращать свой сарказм против меня, Толли. Я ведь на твоей стороне, ты же знаешь.

— Знаю, — тихо ответил Толли. — А если ты вспомнишь, я предупреждал, что справлюсь сам.

— По крайней мере Соммерсет пожал тебе руку. А он обладает огромным влиянием. Вряд ли кто-то попытается пойти ему наперекор. Но он же не будет стоять рядом с тобой весь вечер…

— У него нет на это причины, — оборвал брата Бартоломью. Герцог уже дал понять, что будет оказывать ему поддержку, но не публично.

Иначе и быть не могло. Честно говоря, Толли было безразлично, поддержит его сегодня кто-нибудь или все отвернутся от него. Его интересовала только одна женщина, присутствующая на балу. Но она тут же поторопилась спрятаться от него.

Лакаби склонился над плечом Бартоломью:

— Я не знаю, кого вы тут ищете, полковник, но союзников точно не найдете. Никогда не видел, чтобы столько носов было устремлено в потолок.

— Я никого не ищу, — ответил Бартоломью. — Я просто напоминаю всем этим людям о своем существовании.

— Что ж, похоже, это подействовало.

Лакаби оказался прав. Пусть Ост-Индская компания заявляет, что в Индии так же безопасно, как в собственной спальне, но ведь он, Бартоломью, хромает, и довольно сильно. Его могут назвать некомпетентным — и Толли был уверен, что вскоре так и случится, — но никто не сможет отрицать, что он был ранен. В Индии.

Тем временем заиграла музыка, и пары стали выстраиваться на первый танец. Появившийся откуда-то Монтроуз взял под руку хорошенькую темноволосую девушку и вывел на середину зала. Бартоломью показалось, что сегодня очень много танцующих, но ему не было до этого никакого дела.

Гораздо больше его заинтересовал молодой человек, стоявший у стены и переводивший взгляд с леди Агнес на танцующих, как если бы потерял что-то. Бартоломью его вспомнил: это был второй сын лорда Бискела. Он догадался, что, или, вернее, кого потерял молодой человек. Тереза так и не появилась в зале после своего ухода. Спустя несколько минут молодой человек неуверенно улыбнулся и направился к столу с прохладительными напитками.

Тереза Уэллер никогда не оставила бы партнера стоять посреди зала.

— Лакаби.

Камердинер стоял за спиной Толли, притопывая ногой в такт кадрили.

— Да, полковник?

— Отвезите меня вон туда. — Бартоломью указал на дверь, за которой чуть раньше скрылись Тереза и Монтроуз.

— А мне так хотелось поесть цукатов.

— Обойдетесь! Поехали.

Кресло рывком тронулось с места. Бартоломью заметил на себе любопытные взгляды. Многие старательно отводили глаза. Но ему было все равно. Сегодня он намеревался лишь заявить о своем присутствии. А вот потом он начнет действовать.

— Остановитесь здесь! Кресло замерло на месте.

— И действительно, здесь гораздо спокойнее, — с сарказмом произнес камердинер.

Бартоломью поднял руку:

— Трость.

— Полковник, если вы не перестанете расхаживать на своей несчастной ноге, она не только не заживет, но и вообще отвалится.

— Трость.

Камердинер обреченно вздохнул.

— Только потом не говорите, что я вас не предостерегал. С преувеличенной осторожностью Лакаби подал хозяину трость из обожженного ясеня со спрятанной внутри шпагой. Предупреждение камердинера было не лишено смысла. Но поставленную перед собой непростую задачу удобнее было решать, стоя на двух ногах, а не на одной.

И все же чувство самосохранения проигрывало по силе желанию во что бы то ни стало отыскать Терезу и узнать: хотела она, чтобы Бартоломью отыскал ее, или нет.