Бронвин Скотт - Уроки обольщения

– Или ты можешь поехать со мной. Мне все равно скоро уезжать. – Беатрис коснулась ладонью живота. Через несколько недель даже искусно сшитые платья Эви не смогут скрыть ее беременность.

Клэр покачала головой, выслушав предложения подруг. Было бы слишком легко принять эти приглашения, уехать и купаться в жалости к самой себе и, возможно, в собственной правоте, оставаясь наедине с собой. Но однажды она уже так поступила, и это не принесло ей ничего хорошего. Убегая, она причинит себе лишнюю боль.

– Спасибо вам. Но я не могу сбежать. Все решат, что я не зря прячусь. Если я хочу прекратить эти сплетни, то должна выйти в свет. Сегодня вечером я отправлюсь на музыкальный вечер к Белвурам.

– Мне кажется, это плохая идея, – перебила ее Беатрис, придя в ужас от ее слов. – Нас туда не пригласили. Ты будешь одна и в доме Сесилии. Даже если это не она распустила сплетни о твоем отсутствии, она придет в ярость, если поймет, что эти сплетни – лишь малая толика того, что произошло в действительности.

– Тогда, возможно, лучше сразу с этим покончить, – твердо сказала Клэр, хотя при мысли о встрече с Сесилией ее снова охватил приступ тошноты. Но Клэр должна с этим справиться. Если она не взглянет в лицо Сесилии и сплетникам, это лишь докажет, что она ничуть не изменилась.

– Что ж, если ты решила ехать, тебе надо что-то надеть. – Беатрис принялась руководить. – Эви, осмотри ее гардероб. Мэй, помоги Эви. А я должна поговорить с Клэр.

Стало понятно, что Беа хотела поговорить с ней наедине. Она увлекла Клэр к высоким французским дверям, ведущим на балкончик. Сможет ли она смотреть на эти двери и не вспоминать о Джонатане?

– В чем дело, Беа? – тихо спросила ее Клэр. – Ты в порядке?

– Я в порядке, но думаю, что ты сошла с ума, – сердито заметила Беатрис. – Клэр, ты не можешь отказывать ему, несмотря на все свои принципы.

– Я не стану заманивать его. Все правильно, – горячо заспорила Клэр. – И не думай, что мне легко далось это решение.

Беа вскинула темную бровь, ее голос прозвучал сухо.

– Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, чего тебе это стоило. Нам понадобятся румяна, чтобы ты выглядела самой собой, иначе не помогут самые роскошные наряды. И скоро мы вернем тебе Джонатана.

Клэр вопросительно взглянула на подругу.

– Ты разве не слышала, что я сказала? Я отпустила его. – О боже, тошнота снова подкатила к горлу, и она зажмурилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоить сжимающийся желудок. – Неужели ты не видишь, как мне тяжело? Прошу, не пытайся переубедить меня, Беа, потому что у тебя это может сейчас легко получиться. Я сделала правильный выбор. Но этот выбор висит на волоске.

– Дело не в том, что ты заманила его, и не в принципах, Клэр, – невозмутимо ответила Беатрис. – Тебе придется пойти к нему и сказать, что ты передумала. Скажи, что ты устала и не совсем осознавала, что делаешь. Мне все равно, что ты скажешь, просто скажи, что выйдешь за него. – Беатрис была полна настойчивости. – Как ты не понимаешь, Клэр? У вас был секс, и много раз.

– Только три раза, – поправила ее Клэр.

– Один, два, сорок раз – это не важно. Готова поспорить, вы не предохранялись. Возможно, ты беременна.

У Клэр было такое чувство, будто ее предали. Она умирала от боли. Ей, в конце концов, необходимо простое сочувствие.

– Не ожидала от тебя такого, Беа. Я думала, именно ты больше всех поймешь меня. Ты, которая не вышла замуж за отца своего ребенка, потому что не уверена, что он любит тебя. Ты ведь не можешь отказаться от своих принципов.

Беатрис прищурилась.

– Мой мужчина не пришел ко мне, чтобы сделать предложение. Поэтому мне проще придерживаться своих принципов. Но это слабое утешение, Клэр. Поверь мне. – Она вздохнула, ее глаза подозрительно сверкнули, когда она внезапно смягчилась. Беатрис стиснула руку Клэр. – Прости меня. Я не хотела сделать тебе больно. Это моя вина. Мне не стоило все это затевать. Ты не хотела этого, но я подталкивала тебя. Я совала свой нос куда не надо.

Ее обида на Беа растворилась, а на смену ей пришла горячая и нежная любовь к подруге. Она не хотела, чтобы Беа думала, что поступила неправильно.

– Не говори так. Что бы ни произошло, это того стоило. Я влюбилась и обрела себя. Беа, ты оказалась права. Лишь благодаря Джонатану я все поняла. Я была потеряна. Но теперь я знаю, что стою того, чтобы за меня боролись, даже если этот воин – я сама. – Она наклонилась и поцеловала Беа в щеку. – Я никогда не забуду того, что ты сделала для меня. Ты дала мне необходимый толчок.

Беа слабо улыбнулась:

– Я только надеюсь, что не столкнула тебя в пропасть.

– Вовсе нет. А теперь давай посмотрим, что выбрала Эви из моего гардероба.

Они с Беа присоединились к остальным. Настало время взглянуть в лицо будущему. Клэр улыбнулась, когда Эви достала несколько платьев. Она должна привыкнуть к напускным улыбкам, научиться убеждать окружающих, что у нее все хорошо, но внутри ощущать пустоту.

Эви решила, что будущее она встретит в шелковом платье шоколадного цвета. Если бы будущее не казалось мрачным, оно могло бы выглядеть восхитительно, но в глубине души Клэр знала, что оно всегда будет темным. Темным и пустым.

Нет, возможно, не пустым. Возможно, пустота придет позже. А пока она испытывала лишь боль. Боль – это не пустота. Боль – это нечто. Когда-нибудь боль покинет ее, но она не торопила ее. Когда она перестанет вспоминать, тогда Джонатан навсегда исчезнет из ее жизни. А пока этого не произошло, боль давала ей возможность немного задержать его. Ах, чудесно. Она превратилась в мазохистку.

Джонатан устало поднимался по ступенькам особняка Белвуров. Настало время взглянуть в лицо будущему. Томаса больше нет. Клэр он потерял. Она не ответила на его записки, которые он посылал ей в то утро, а ее родители не приняли его, когда он приехал в их дом, надеясь увидеть ее. Теплая летняя ночь опустилась на Лондон. Из дома до него доносились звуки всеобщего веселья. Там проходил грандиозный вечер с изысканными угощениями и шампанским и итальянской певицей, приглашенной из Милана.

Обычно ему нравились такие вечера. Но Джонатан понимал, что сейчас это развлечение не улучшит его настроение. Он подозревал, что еще не скоро придет время, когда у него появится вкус к жизни без Клэр. И сейчас все было беспросветно. Она ясно дала понять, что не хочет его видеть. Конечно, ради его блага. Но ее жертва лишь усугубляла ситуацию в худшую сторону. Они любили друг друга, они принадлежали друг другу. Почему она этого не видит? Почему она думает лишь о цене их счастья?

Джонатан отдал шляпу швейцару и вошел внутрь. Ему не следовало приходить, но он был уверен, что здесь точно не встретит Клэр. Обычно напыщенный граф Белвур не приглашал скромного виконта Стэнхоупа. Он вошел в гостиную, где собралась элита светского общества и политического мира. Сесилия тут же подскочила к нему. На ней было платье из бледно-розового шелка, соблазнительное и одновременно притворно скромное. Другой мужчина был бы в восторге. Но Джонатану за всю его жизнь еще никогда не делалось так душно и тошно.

Сесилия взяла его под руку с видом собственницы.

– Джонатан, ты вернулся как раз вовремя. Сплетни разгорались день ото дня. – Она улыбнулась. – Но не беспокойся, сегодня вечером мы положим им конец.

На них уже начали поглядывать со всех сторон. Элита общества обожала сплетни.

Сесилия увлекла его за собой, чтобы поздороваться с отцом и поприветствовать ее мать. Лорд Белвур улыбнулся ему самодовольной улыбкой, выражая одобрение. Милый щенок снова вернулся к своей хозяйке и стал абсолютно послушен. Леди Белвур засуетилась вокруг него, бросив на Сесилию проницательный взгляд. Джонатан не хотел всего этого. Сейчас для него было загадкой, как он когда-то мог все это терпеть. Но теперь он стал совсем другим человеком, не тем, кем был в прошлом году, даже в прошлом месяце. Ради своей мечты он был готов продать себя, вступив в брак по расчету. Но это было до Клэр.

Клэр изменила его, научила его бороться за себя. Он не должен смиряться с обстоятельствами. Он должен быть смелым. Для него открылась ирония Клэр. Именно эта незаметная и скромная девушка, спасавшаяся от светского общества, чтобы сохранить свою душевную цельность, обладала истинной отвагой, а не он, который повидал много сражений и сложных политических переговоров.

Двери распахнулись. Люди, стоявшие ближе всех к выходу, стали оборачиваться, разговоры стихли. На мгновение комнату окутала тишина, все внимательно смотрели на нового гостя. Сесилия стиснула его руку, на ее лице заиграла холодная улыбка.

– О, чудесно, маленькая шлюха все-таки явилась.

Джонатан обернулся к двери. Боже, это была Клэр, совсем одна. И она была ослепительна в шелковом платье шоколадного цвета. Этот цвет делал ее божественной, выделяя ее волосы цвета кофе и глаза цвета янтарного коньяка. Коньяк и шоколад всегда были известными афродизиаками. Зная, каковы на вкус ее губы, он ощутил, как сжалось его сердце при мысли об этой метафоре. Она неудержимо манила к себе и хорошо об этом знала. Джонатан подавил улыбку. Эта Клэр совсем не была похожа на ту девушку, которая застенчиво пыталась прикрыть слишком смелый вырез платья на ужине у Бортов. Она специально выбрала это платье. Она заявляла о своем достоинстве и силе, она специально привлекала к себе внимание. Клэр не собиралась прятаться от сплетен. Она собиралась встретить их с высоко поднятой головой.

Она увидела его и на мгновение замерла. Возможно, она не ожидала увидеть его. Или не ожидала увидеть его с Сесилией. Сесилия слегка вскинула голову, и он понял, что чувствует Клэр. Он писал ей записки, предлагал руку и сердце, клялся в вечной преданности, а сам стоит здесь под руку с Сесилией, словно ничего и не изменилось с того самого вечера у Бортов. Она отвернулась от него, когда женщина у входа завела с ней разговор. Джонатан с трудом сдерживал желание подойти к ней. Если он приблизится к Клэр, разразится скандал. Он не мог так рисковать. Ради нее. Но он мог ждать и наблюдать и быть готовым прийти ей на помощь при первой необходимости. Глаза Сесилии грозно прищурились, когда она проследила за его взглядом.