Сплетницы судачили о том, как красивое платье может преобразить девушку, но Сесилия знала, в чем дело. И хотя Клэр в последнее время действительно одевалась красиво и ее глаза сияли жизнерадостным светом, дело было вовсе не в нарядах. Клэр так расцвела только благодаря Лэшли. Без него Клэр оставалась бы все той же незаметной старой девой с кучей чудачеств, которая уже третий сезон подряд не могла найти себе мужа.

И это стало доказательством того, каким удивительным мужчиной был Джонатан, если благодаря ему смогла расцвести такая девушка, как Клэр. Не было в светском обществе более привлекательного мужчины, обладавшего самыми безупречными манерами, лучшего танцора, наездника и оратора. Такой мужчина заслуживал женщину вроде нее, его совершенную половинку. Для Сесилии это было совершенно очевидно. Однако, даже пролив шампанское на платье Клэр, Сесилия не смогла заставить Джонатана увидеть ее в неприглядном виде.

Прошлый вечер показал ей, что мало просто напоминать Джонатану о том, что она могла ему предложить. Сесилия должна продемонстрировать ему то, чего не хватало Клэр. Лучшим способом было показать ему себя и Клэр рядом, и она прекрасно знала, что для этого необходимо. Ее родители устраивали музыкальный вечер с участием известной итальянской певицы. Это был вечер для узкого круга приглашенных. Она позовет Клэр, и Джонатан воочию увидит, что они обе собой представляют. И примет логически правильное решение. Клэр не сможет превзойти Сесилию.

Сесилия принялась писать приглашение, а тем временем в ее голове зрела ужасная мысль. Если Клэр ничто без Джонатана, во что превратится она сама, если вдруг потеряет его? Ответ не давал ей покоя: она рискует превратиться в старую деву, которая три года выходит в свет, но никак не может найти мужа. В такую, как Клэр. Без перспектив. Ее рука задрожала. Капля чернил растеклась на чистом листе, и ей пришлось начать все заново. Сейчас Клэр была для нее не просто соперницей, она превратилась во врага, а врагов необходимо уничтожать.

Глава 16

Приглашения пришли одновременно, их принесла ее мать и вручила с вопросительной улыбкой:

– Два письма лично для тебя, Клэр.

Мать вошла в комнату. Клэр не помнила, когда в последний раз мама заходила сюда. Обычно они встречались внизу, за обедом, встречая визитеров, или вместе разъезжали в экипаже, нанося визиты или отправляясь за покупками.

Клэр взглянула на письма: оба были запечатаны. Ее сердце забилось чуточку сильнее при виде одного из них. От Джонатана. Уже второе за сегодня. Неужели еще какие-то плохие новости? Он не пришел на урок, а погода нарушила их планы, и они в любом случае не смогли бы пойти на Французский рынок. Прошлая ночь принесла с собой больше вопросов, чем ответов о том, что происходит между ними. Она могла убеждать себя в том, что прошлая ночь была всего лишь ее фантазией и у них нет будущего. Однако она не могла удержаться от того, чтобы не мечтать о счастье с ним. Другое письмо было от женщины, но Клэр не узнала почерк. В комнате повисла неловкая тишина, полная ожиданий, но Клэр не торопилась вскрывать конверты. Возможно, ее мать поймет намек, что она хотела бы прочитать письма в одиночестве, и уйдет?

Однако этот намек обернулся против нее. Вместо того чтобы уйти, ее мать решила проявить любопытство, что было совершенно не свойственно ей. Леди Стэнхоуп предпочитала жить по принципу невмешательства. Ее мать была спокойной женщиной, ее нелегко было смутить или вывести из себя тем, что происходило вокруг.

– Это письмо от мистера Лэшли? – Ее мать присела на край кровати, ясно давая понять, что не уйдет, пока Клэр не прочитает письма.

Клэр не желала вскрывать при ней письмо от Джонатана, надеясь, что это приглашение улизнуть в одно из их французских мест. А возможно, он хотел извиниться за то, как повел себя прошлой ночью, или того хуже – выразить сожаление о своем необдуманном поступке!

Боже, она надеялась, что Джонатан не станет поступать опрометчиво и писать о прошлой ночи или о небольшом происшествии в книжной лавке, ведь это может его скомпрометировать. Если ее мать узнает, что он был здесь и чем они занимались, она уже ничего не сможет объяснить или оправдаться. Мысли стремительно метались в голове Клэр, она отчаянно искала выход. Если она распечатает письмо, ее мать захочет его увидеть. А принимая во внимание события последних двух дней, вряд ли в письме была безобидная информация. Письмо ни в коем случае не должно было попасть в руки ее матери, но она могла бы рассказать ей правду, хотя предпочла бы вообще ничего ей не рассказывать. Чем меньше ее мать знает о Джонатане, тем лучше. Она была сильно разочарована, когда у Клэр не сложилось с Шериданом.

Клэр засунула нераспечатанное письмо под шкатулку на туалетном столике, давая понять, что прочитает его, оставшись одна.

– Думаю, да. – Она произнесла эти слова как можно небрежнее.

– Ваши занятия французским, похоже, дают свои плоды, – спокойно заметила ее мать.

– Да. – Клэр решила отвечать коротко и немногословно.

– Твой сезон, похоже, проходит гораздо успешнее, чем прежде, поскольку ты наконец проявила интерес к происходящему вокруг. – Мать улыбнулась. – Я говорила, что тебе нужно просто немного постараться. Мистер Лэшли стал часто с тобой танцевать. Это, случайно, не входит в программу ваших уроков французского?

– Да, Джонатан взял это в привычку, хотя я заверила его, что в этом нет необходимости. – Пытаясь ответить непринужденно, она допустила ошибку.

Мать тут же воспользовалась ее промахом.

– Джонатан, не так ли? Вы с ним стали настолько близки, что называете друг друга по именам?

– В этом нет ничего особенного, мама. – Клэр нервно ухватилась за края туалетного столика, произнося эту вопиющую ложь. Он поцеловал ее в саду Роуздейлов. Она поцеловала его во французской книжной лавке. Она все еще ощущала его прикосновения, его сильное тело, прижавшееся к ней сзади, его губы, шепчущие на ухо настойчивые слова: «Клэр, я не хочу читать». Он положил руку ей на грудь. Он в полночь взобрался по решетке к ней в спальню, она сжимала в ладони его фаллос на той самой постели, где сейчас сидит ее мать. Конечно, нельзя было сказать, что между ними ничего особенного не происходило. Но все было слишком неопределенно.

Однако этот ответ не удовлетворил ее мать.

– А цветы внизу, которые появляются точно в одно и то же время, – это тоже ничего особенного?

– Он благодарен мне за уроки. Ему так нужен этот пост в Вене. – Она надеялась, что это тоже ложь. Ей хотелось верить, что прошлая ночь – это не просто благодарность за занятия.

– Цветы, танцы, он даже явился к леди Моррисон, чтобы выяснить, где ты находишься. – Ее мать выстраивала свою теорию, ее ласковые глаза сделались проницательными. – Подозрительно много суеты вокруг этих уроков французского, несмотря на то что ему так нужен этот пост. – Леди Стэнхоуп умолкла. – И не только он слишком много суетится последние дни. Я заметила и кое-что еще, Клэр. Я вижу тебя, похорошевшую в этих перешитых платьях. Я заметила твой интерес к своей внешности и к светской жизни. Ты ни разу за весь сезон не пожаловалась на необходимость выходить в свет. Обычно мне приходилось тебя волоком тащить из дома. И я понимаю почему. Если бы такой красивый мужчина, как мистер Лэшли, ждал меня на балу, я бы тоже не захотела остаться дома.

– Нам нравится общаться друг с другом, – ответила Клэр уклончиво. – В этом нет ничего особенного.

– А в том, чтобы ускользнуть в неизвестном направлении посреди бела дня без сопровождения компаньонки?

Теперь, когда она предъявила Клэр главную улику, голос матери звучал иначе – в нем появились стальные нотки. Но вся ирония заключалась в том, что это приключение было придумано с учебной целью и лишь потом переросло в нечто большее.

Леди Стэнхоуп встала и подошла к окну, выходящему в сад.

– Ты считаешь меня идиоткой, Клэр?

– Нет, конечно нет.

Однако она считала, что мать совершенно ничего не замечала. Оказалось, та замечала слишком много.

Ее мать отбросила за окно кружевную занавеску и обернулась к ней.

– Мы с отцом позволили тебе жить, как ты хочешь, эти два года после отказа Шеридану. Мы сначала не понимали, как сильно ты не хочешь замуж. Тебе нужна была тихая жизнь, полная книг и уединения, и ты ее получила. Мы не стали принуждать тебя выходить замуж просто ради самого брака, но, если все изменилось, ты должна рассказать нам, Клэр.

Клэр молчала, обдумывая ее слова. Это был самый серьезный разговор с матерью впервые за два года.

– Клэр? – настаивала ее мать. – Я спрашиваю тебя прямо: Джонатан Лэшли ухаживает за тобой под предлогом занятий французским?

– Я не знаю, – мягко ответила Клэр и посмотрела матери в глаза. Она увидела, как та расстроенно нахмурилась. Она, видимо, считала, что Клэр специально уклоняется от ответа. Но это была печальная правда. Она совсем ничего не смыслила в мужских ухаживаниях, у нее не было опыта в этих играх между мужчиной и женщиной. – Иногда мне кажется, что да. – По крайней мере, прошлой ночью ей точно так казалось. Она впервые заговорила о том, что думает. – Но обычно мы действительно занимаемся французским, потому что, если не будет этих уроков, мы не сможем встречаться. – А стал бы он с ней встречаться?

Ее мать снова опустилась на край постели.

– А ты этого хочешь? Он тебе нужен?

Здесь следовало соблюдать осторожность. Нужен ли он ей? Подобный разговор превращал его в вещь, которую можно было купить, в милую безделушку.

– Я едва его знаю. – Теперь она снова уклонялась от вопроса.

Ее мать отмахнулась от возражения.

– Мы знаем его семью. Виконт Окдейл в высшей степени уважаемый человек, и мы знаем, что у него блестящие перспективы. У него есть деньги, его семья богата, и он, похоже, собирается за границу в качестве дипломата. И к тому же Лэшли унаследует титул, хотя еще не скоро. Его отец рано женился и проживет еще, как минимум, лет двадцать. Лэшли не видать титула лет до пятидесяти, и то если повезет.