Едва кучер осадил лошадей, двери всех хижин, словно по волшебству, открылись, и на улицу высыпали женщины и дети. Грум откинул плотную ткань, закрывавшую содержимое повозки. Увидев такое количество всевозможных продуктов, люди возбужденно заговорили. С каждой секундой их радостные голоса становились все громче.

Мерайза подошла к повозке.

— Попроси их выслушать меня,— обратилась она к груму.

— Тишина! — закричал тот.— Госпожа желает поговорить с вами.

Голоса мгновенно смолкли.

— Я привезла всем вам продукты,— начала Мерайза.— Сначала я раздам яйца, хлеб и масло тем, у кого есть маленькие дети. Вы пойдете готовить малышам еду, а мы займемся распределением продуктов. Того, что в повозке, хватит, я уверена, всем. Чуть позже подвезут молоко.— Ее слова были встречены радостными возгласами.— Нужно, чтобы вынесли сюда несколько столов,— продолжала она.— Мне в помощь понадобится пять человек — пусть это будут женщины постарше. Остальные пусть займутся разделкой кроликов и зайцев. Потом мы разделаем оленину. Всем достанется по хорошему куску для жаркого.— Она окинула взглядом содержимое повозки и добавила:— Я не знаю, какие еще продукты собрали для вас, но все должно быть разделено поровну. Завтра у вас уже будут деньги на покупку всего необходимого. А сейчас нам нужно проследить за тем, чтобы у всех была еда.

Лица людей светились от счастья, и на глазах у девушки выступили слезы умиления.

Прошло некоторое время, прежде чем Мерайзе и грумам удалось установить относительный порядок. Грумы раздавали яйца, хлеб и масло, а пожилые женщины резали ветчину и делили на порции оленью тушу. Девушка радовалась тому, что сообразила захватить из замка острые кухонные ножи. Среди прочей снеди, собранной заботливой мисс Уитчэм, она обнаружила огромные мясные пироги, довольно увесистый кусок засоленной свинины, целую голову сыра и жареных цыплят.

Раздавая продукты женщинам, имевшим маленьких детей, Мерайза видела в их глазах благодарность. Ее сердце болезненно сжималось, когда малыши, заметив в руках матери хлеб, с жадностью вырывали его и впивались в него зубами. Они так изголодались, что готовы были есть все что угодно, даже сырое мясо, будь у них такая возможность.

Наконец повозка опустела, и Мерайза поняла, что каждая шахтерская семья получила достаточный запас продуктов, чтобы продержаться две недели и не голодать, хотя, конечно, этого было мало для мужчин, в течение долгого времени лишенных возможности полноценно питаться.

Женщины уже мыли столы, когда на улице появился герцог. Его сопровождали Кобблер и остальные шахтеры. Элин первая увидела отца.

— Папа! — закричала она, бросившись ему навстречу.— Папа!

Мерайза, слишком занятая распределением продуктов, чтобы обращать внимание на Элин, только сейчас заметила, что руки и лицо девочки перепачканы. "Интересно,— спросила она себя,— что скажет на это герцог?" И тут же решила, что это пойдет ему только на пользу: ведь в замке он видит лишь одну сторону жизни, взирая на мир через окно. Да, он знал, что люди голодают и терпят лишения, однако никогда не сталкивался с нищетой, не понимал, через какие муки проходят те, кто видит страдания своих детей и не может им чем-то помочь.

Да и Элин, как и все дети из дворянских семей, никогда не общалась с детьми из семей бедняков и не представляла, в каких ужасных условиях живет большинство населения страны. "Однако,— сказала себе Мерайза,— Элин уже успела уяснить, что счастье не всегда сопутствует роскоши и сытости". Возможно, люди благородного происхождения, обладающие обостренной чувствительностью, более болезненно воспринимают страдания, чем простолюдины, не наделенные особым умом? Но девушка не могла ответить на этот вопрос. Единственное, что она знала,— что ей очень тяжело смотреть на физические и духовные страдания других, и всей душой стремилась хоть в какой-то мере облегчить их боль.

"Но разве ты не можешь помочь герцогу?" — услышала она вопрос, прозвучавший в ее сердце.

— Нет, не могу, я больше не в силах помогать ему! — с горечью воскликнула она, вспомнив, каким взглядом — полным отвращения и презрения — он смотрел на нее в библиотеке.

Мерайза наблюдала за Элин, бежавшей к отцу. Внезапно, к полному изумлению девушки, герцог распахнул дочери объятия, подхватил ее на руки и нежно поцеловал. Мерайза не сомневалась, что герцог действует под влиянием импульса, и догадалась, что он впервые целует свою дочь.

Элин удобно устроилась на руках у отца и обняла его.

— Я вижу, вы были очень заняты,— сказал герцог, подходя к Мерайзе.

— Мы распределяли продукты,— ответила она, стараясь не встречаться с ним взглядом.— По крайней мере дети накормлены.— Она посмотрела на шахтеров, потянувшихся за герцогом, и обратилась к госпоже Кобблер:— Скоро привезут молоко. Естественно, оно предназначено только для самых маленьких. Я попросила привезти еще масла и яиц, но вот что касается хлеба — думаю, больше ничего не осталось.

— Мы справимся,— заверила ее госпожа Кобблер.— Его светлость очень великодушен.

Как-то странно улыбнувшись, герцог посмотрел на Мерайзу, и ей показалось, что он подзадоривает ее.

— Я рада,— тихо произнесла она.

— А теперь, думаю, надо отвезти леди Элин домой,— сказал герцог.— У нее сегодня был трудный день.— Он опустил девочку на землю и протянул руку Кобблеру.— До свидания, Кобблер. Если возникнут какие-либо трудности, приходите ко мне в замок. Полагаю, всем будет лучше, если мы обсудим наши проблемы в спокойной обстановке.

— Я так и сделаю, ваша светлость,— ответил господин Кобблер.— Спасибо, что обещали помочь нам.

— Деньги привезут завтра утром,— сообщил герцог.— Остальными вопросами я займусь немедленно.

— Большое спасибо,— еще раз поблагодарил господин Кобблер, к которому присоединились остальные шахтеры.

В этот самый момент подвели лошадей герцога и Мерайзы.

— Мне взять Элин к себе? — спросила девушка.

— Полагаю, ей лучше поехать со мной,— ответил герцог.

Вскочив на Самсона, он принял у грума Элин и усадил ее перед собой.

— Как интересно, папа,— донесся до Мерайзы нежный голосок девочки.— Я никогда не ездила на такой большой лошади.

Второй грум помог Мерайзе сесть в седло.

— До свидания,— повернулся герцог к наблюдавшим за ним шахтерам.— Я рад, что повидался с вами.

Мерайза заметила, что лица людей приняли совершенно иное выражение, и почувствовала, как защипало глаза от подступающих слез.

"Должно быть, я очень устала",— подумала она, понимая, что она недалека от действительности.

Ведь она не спала всю прошлую ночь и ничего не ела, за исключением легкого ужина перед тем, как спуститься в библиотеку с рукописью под мышкой. Но сегодняшние заботы, беспокойство за Элин и тревоги, связанные с забастовкой, заставили ее забыть о пережитом ночью ужасе. И сейчас те события — и унизительные обвинения герцога, и его оскорбительные поцелуи — вновь навалились на нее подобно сумрачному туману. В течение последних нескольких часов обстоятельства вынуждали ее принимать решения, отдавать приказы и заставлять людей подчиняться. Но теперь все это казалось нереальным, словно случилось не с ней. Момент ее торжества прошел, и она вновь превратилась в обычного человека, страдающего оттого, что его поймали за каким-то недостойным поступком. В любительницу копаться в грязном белье, в создание с низменными вкусами, достойное презрения любого порядочного человека. Она как бы вновь переживала ужас того мгновения, когда, опустив глаза вниз, увидела герцога, державшего в руках ее рукопись.

Дорога в замок показалась Мерайзе бесконечной. Они ехали неспешной рысью, Элин без умолку болтала, поэтому у герцога почти не было возможности разговаривать с девушкой.

— Надеюсь, мисс Миттон, вы довольны,— с сарказмом заметил он, когда они въехали в окружавший замок парк.

— Что вы им пообещали? — спросила она.

— Увеличить зарплату и заплатить за три недели, которые они бастовали,— ответил герцог.— Новое оборудование для шахты, технические средства для обеспечения безопасности, домик и пожизненную пенсию для вдовы погибшего в обвале шахтера.

— Но это же замечательно! — едва не задохнулась от восторга Мерайза.

— Еще я сказал, что пришлю своих каменщиков для ремонта домов,— продолжил герцог.— Если вы с Элин намереваетесь и в будущем ездить в шахтерскую деревню, там придется кое-что перестроить.

— Но не ради нас, а ради них,— уточнила девушка.

— Я желаю им добра,— усмехнулся герцог,— однако у меня не вызывает сомнения, что вы, мисс Миттон, обязательно найдете, что покритиковать.

— У меня нет ни малейшего желания, ваша светлость,— негромко возразила Мерайза.— Я была уверена, что вы не имели представления о том, что творится в деревне.

— Однако, как вы верно заметили, я виноват как раз в том, что не знал об этом,— заявил герцог.

— Они такие бедные, папа,— вмешалась Элин.— Они спят на полу, у них жесткие стулья, да и те поломаны.— Герцог промолчал, и через секунду она продолжила:— Я пообещала маленьким девочкам свои игрушки. Но мне кажется, они не поняли, что это такое. Я не увидела у них ни одной игрушки.

— Мы приложим все силы, чтобы они как можно скорее узнали, что такое "игрушки",— проговорил герцог.

— Мисс Миттон сказала, что я могу отдать им свои старые куклы,— добавила девочка,— но мне бы хотелось купить им и новые. Можно, папа?

— Ты можешь делать все, что считаешь нужным,— ответил герцог.

Впереди показался замок, и всадники пришпорили лошадей. Когда они остановились перед парадной дверью, Мерайза сообразила, что за последние несколько минут Элин не произнесла ни слова, и, взглянув на девочку, увидела, что та спит.

Лакей осторожно взял Элин на руки.

— Отнеси ее наверх,— приказал герцог.