Она тоже отвела глаза.

– Думаешь? Мне не кажется, что я открыла что-то важное. Мы до сих пор не знаем точно, имеют ли Алисса, Уиттинхем или Эвенвайс отношение к исчезновению Хлои.

Джастин подался вперед:

– Но твои действия помогли заметить их подозрительное поведение. Это очень нам помогло. – Он потянулся к ней и после недолгих колебаний накрыл ее руку своей. – Ты делаешь все, что в твоих силах, Виктория. Ни одна подруга не смогла бы сделать больше.

Она долго смотрела на его ладонь, прежде чем перевести взгляд на его лицо.

– Спасибо, – прошептала она.

Голос ее не слушался.

Ему следовало убрать руку, но он вдруг понял, что это невозможно. Он просто хотел касаться ее. Ощущать тепло ее кожи. Забыть о прошлом и наслаждаться моментом.

– Джастин, – прошептала она. Ее пальцы сжались под его рукой.

Он прочел в ее глазах желание, и впервые это его разочаровало. Не секрет, что Виктория с радостью отдаст ему тело, но, кажется, больше ничего она давать не хочет.

А ему становилось все сложнее и сложнее притворяться, что большего ему и не хочется.

Со вздохом она наклонилась к нему и прижалась губами к его губам с обжигающей страстью, которая покоряла своей безыскусностью и опаляла невиданной мощью. Мысли Джастина поблекли, осталась только острая потребность в ней, которую Виктория разжигала все больше и больше. Если это единственная связь, которую она может допустить между ними, тогда, видит Бог, он сделает так, чтобы она никогда ее не забыла.

Он притянул ее к себе. Она упала в его объятия. Они целовались без уловок и изысков, но удовольствие пульсировало на грани переносимого.

Она развязала его галстук и вытянула рубашку из брюк.

– Ну почему… почему так происходит? – простонала она.

Он покачал головой: ей не требовалась объяснять, что она имеет в виду под «этим».

– Я не знаю, – проговорил он между поцелуями. Его пальцы скользнули в ее скандально глубокое декольте и нашли грудь.

Она протяжно вскрикнула и вцепилась ему в плечи. Задохнулась.

– У тебя всегда так?

Он замер и отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Черные волосы обрамляли лицо, глаза сверкали от вожделения и еще какого-то чувства, которое она обычно скрывала.

– Нет, – с трудом признался он. – У меня никогда не было ничего подобного. Так – только с тобой.

– Джастин… – прошептала она и наклонилась, чтобы впечатать жаркий поцелуй ему в шею, туда, где отчаянно билась тонкая жилка.

– Да?

– Никогда у меня не было других любовников, – прошептала она ему в шею. – Только ты.

У него перехватило дыхание. Джастин потрясенно смотрел на нее. С тех пор как они впервые занимались любовью в Лондоне, он подозревал, что она не знала других мужчин. По крайней мере, очень давно. Но услышать от нее это признание стократ слаще и важнее собственных догадок. Волна счастья затопила его.

Он был у нее единственным. И он понял, что и хотел остаться единственным.

Виктория мягко улыбнулась и легонько провела губами по его ключице. Джастин широко раскрытыми глазами смотрел, как она опускается ниже. Ее язык обжигал кожу, след от ее поцелуя будоражил нервы. Ниже, еще ниже. Она взяла губами его сосок, повторяя ласку, которую он часто дарил ей. И, как и она в такие моменты, он запрокинул голову и издал низкий стон.

– Ты не обязана так делать, – выдавил он. – Только потому, что ты видела это…

Она покачала головой и покрыла легкими поцелуями его живот, после чего высвободила из брюк его возбужденное достоинство. Провела языком от основания к головке, чем вызвала еще один хриплый стон.

– Я хочу этого, – тихонько сказала она. – Я хочу тебя.

Он не успел ничего ответить – ее губы сомкнулись на нем. Голова Джастина откинулась на подушки. Его чувства захлестнула волна неземного блаженства… Движения Виктории вначале были неумелыми, но она быстро училась. Она варьировала скорость движений, замедляясь, когда он напрягался, как струна, и вытягивался навстречу ей, и ускоряясь, когда он бессильно вцеплялся в кожаное сиденье.

Он запустил пальцы ей в волосы, и сложная прическа распалась, черные локоны рассыпались по плечам. Она не останавливала ласки, лизала, обнимала губами, покусывала, щекотала языком и всасывала его в себя с той самой силой, которая подводила его к грани блаженства и безумия.

Джастин уже даже не пытался сдерживать стоны наслаждения. Эту ласку дарили ему бессчетное количество раз бессчетное количество любовниц, искушенных и не очень. Но никогда она не захватывала его с такой силой. Всегда он воспринимал это только как приятное развлечение сугубо для его удовлетворения.

Но от Виктории он принял ее как дар.

И он не хотел быть эгоистом. Конец приближался. Он почувствовал, как семя движется в его теле и рвется наружу. Он не позволил этому случиться – схватил Викторию за руки и поднял с такой быстротой, что ее глаза удивленно распахнулись.

Одним проворным движением он повернул ее, поднял юбки и усадил к себе на колени. Когда горячая, влажная плоть с радостью сомкнулась вокруг него, как только что это делал ее рот, они одновременно застонали, и этот звук эхом отозвался в тихом полумраке кареты.

Ему не пришлось говорить Виктории, чего он хочет. Она задвигалась на нем, и ее плоть то сжималась, то отпускала его. Джастин прижался ртом к ее голому плечу. В то время как руки его обвили ее и принялись ласкать и дразнить груди.

С каждым движением тел, с каждым движением кареты они оказывались все ближе к развязке – и к дому. Джастин наслаждался мягкими прикосновениями ее тела и тихими стонами, которые слетали с ее губ, как звуки бесконечной симфонии.

Карета стала замедлять ход и обогнула последний угол перед подъездом дома, где Джастин поселил Викторию.

– Давай же… Сейчас! – прорычал он ей в ухо.

Ее тело изогнулось от наслаждения. Джастин рычал от удовольствия и изливался в нее, а она последними спазматическими сжатиями словно выдавливала из него драгоценную жидкость.

Положив голову ей на плечо, Джастин прерывисто вздохнул. Он не лгал, когда признавался, что ни с кем не испытывал ничего подобного.

И Виктория ничем не походила на женщин, с которыми он был близок прежде. И это таило в себе огромную опасность.

Виктория еще раз пригладила юбку, но складки никуда не делись. Не удалось ей также уложить волосы аккуратно и стереть румянец с лица и груди. Она изо всех сил старалась выглядеть прилично, когда они с Джастином вывалились из кареты и пошли в гостиную. Но все ее усилия были обречены на неудачу.

Теперь они сидели с Марой и Калебом. Когда Виктория осмеливалась поднять на кого-то из них глаза, она встречалась то с понимающим, то с обвиняющим взглядом. Ее подруга знала, чем они с Джастином занимались.

Об этом знали все.

Начиная с гостей на сегодняшнем приеме и заканчивая кухарками, все, кто видел их с Джастином, казалось, точно знали, что эти двое едва сдерживаются, чтобы не начать раздеваться, когда оказываются в десяти шагах друг от друга.

Все думали, что у них очень страстная связь, но никто не замечал того отчаяния, которое накатывало на нее каждый раз, когда Джастин прикасался к ней. Единственный способ утолить тот жгучий голод, который вспыхивал внутри ее всегда, когда они оказывались рядом, – это заняться с ним любовью.

Но этого хватало совсем ненадолго. Через несколько секунд после того, как их тела разъединялись, ее снова тянуло к нему. Она нуждалась в нем. И не только в его теле и его прикосновениях.

– После того, чему мы стали сегодня свидетелями, я считаю, мы должны все наше внимание переключить на Александра Уиттинхема, Алиссу Мэннинг и Дариуса Эвенвайса, – сказал Джастин.

Виктория смотрела на него недоуменно. После бурного совокупления в карете он выглядел слегка помятым, но голос его звучал абсолютно спокойно. Неужели его это не взволновало? Он хотел ее, но, кажется, желание не мучило его неотступно, как ее. Даже если он и признался, что ни с одной другой любовницей не испытывал ничего подобного, это не значит, что она стала важна для него за пределами постели, которую они делили.

Калеб кивнул:

– Я думаю, это разумно. У Эвенвайса гнилая репутация в том, что касается женщин. И вы уже выяснили, что Уиттинхем как-то связан с Хлоей. – Он нахмурился. – Но мне совсем не хочется думать, что Алисса как-то замешана в этом деле.

Мара обратила на него пронзительный взгляд:

– А почему это она не может быть в нем замешана?

Викторию этот тон застал врасплох. Судя по вспыхнувшим в ее глазам огонькам. Маре не очень нравилось, что Калеб защищает красавицу куртизанку.

Калеб склонил голову набок и ответил:

– Вы не знаете Алиссу, мисс Мара.

Мара помедлила, прежде чем отвернуться и фыркнуть:

– Зато вы знаете, я уверена, мистер Толбот.

– Алисса всегда производила впечатление порядочной женщины. – Джастин проигнорировал их перепалку. – Ее репутация не запятнана противозаконными делами. Но Виктория почувствовала, что Алисса знает о Хлое больше, чем говорит. И для меня этого достаточно, чтобы взять ее под наблюдение.

Виктория уставилась на мужа. Он только что сказал, что доверяет ее интуиции, даже если это противоречит его прежним представлениям. Она ощутила искреннее тепло к нему.

– Так что нам делать? – мягко спросила она. Странно, вначале их сотрудничество вызывало у нее сопротивление, а теперь она радовалась ему. Джастин как-то сказал, что в этом она может ему довериться, и она начинала понимать, что он не солгал.

Он повернулся к ней:

– Эвенвайс и Уиттинхем будут завтра вечером в опере. Эвенвайс никогда не пропускает представлений. Мать Уиттинхема в городе, а она всегда настаивает, чтобы он сопровождал ее в театр. Я думаю, нам с тобой нужно пойти и выяснить что-то еще об их отношениях с Хлоей.

Мара вскочила:

– Но в оперу приходят самые разные люди, не только развратники со своими любовницами, как на тех собраниях, которые Виктория посещала прежде. Что, если кто-то узнает ее?